Десять месяцев (не)любви (СИ) - Монакова Юлия

Илона ровным голосом пообещала непременно проверить почки.

— А почему цвет лица такой нездоровый? Плохо спишь? Мало гуляешь? Много нервничаешь? — вопросы сыпались, как горох из дырявого мешка.

— Работа такая… — неопределённо пожала плечами Илона, на секунду потеряв бдительность. Мама тут же уселась на своего любимого конька: "а ведь я говорила! а ведь я тебя предупреждала! ну что это за профессия — преподаватель? ни денег нормальных, ни мужчин приличных в коллективе! зато нервов — хоть отбавляй!"

Через полчаса, напоив навязчивую гостью чаем, не вступая с ней в пререкания и просто молча кивая, как китайский болванчик, Илона сумела-таки выпроводить её вон из квартиры, заполучив бонусом ноющую боль в висках и затылке.

А вот теперь и впрямь следовало поторопиться. До прихода Марка оставалось несколько часов…

Марк пришёл ровно в восемь, минута в минуту — с мешком сладостей, точно Дед Мороз.

— Извини, — сказал он, протягивая Илоне конфеты, упаковку клубничного мармелада в шоколаде и яблочную пастилу, — цветы принести не рискнул. Не знаю, какие ты любишь… а вот на то, что уважаешь сладкое, я ещё у Астарова обратил внимание. Как ты там конфетки уминала! — глаза его по-доброму смеялись.

Смущённая и растроганная таким вниманием, Илона улыбнулась и заправила за ухо выбившуюся прядку волос.

— Спасибо, Марк… Если честно, с некоторых пор я вообще никакие цветы не люблю. Они напоминают мне о смерти. Понимаешь… — она запнулась на мгновение, словно сомневаясь, стоит ли ему рассказывать, — когда умер мой муж, не все его родственники и друзья смогли вырваться сюда на похороны. Андрес из Эстонии, — пояснила она, — в России у него был свой бизнес… В общем, многие тогда в знак соболезнования прислали цветы курьерской доставкой. У них так принято. Вся квартира была завалена этими чёртовыми букетами с чётным количеством цветов и траурными ленточками. Белые лилии, каллы, розы, хризантемы… Как вспомню — аж трясёт, — Илона едва заметно поморщилась. — По-моему, в мире нет ничего более ужасного, бессмысленного и беспощадного, чем похороны.

— Не вспоминай, не надо, — Марк коснулся её руки, словно ободряя. — Я тебя понял, цветов не будет.

— Спасибо за понимание, — усмехнулась она.

— Тебе его очень не хватает? — спросил он осторожно, имея в виду мужа. Илона пожала плечами.

— Привыкла уже, конечно. В последние пару лет стало значительно легче, чем раньше. У нас с Андресом были очень хорошие, тёплые отношения… и после его смерти я долго чувствовала, что не могу согреться. Просто не получалось…

Она не стала упоминать о том, что с мужем они были скорее друзьями, чем любовниками. Нет, разумеется, близость между супругами тоже занимала не последнее место в жизни, но всё-таки… маловато в их браке было страсти и огня. Спокойная сдержанность, надёжность, привязанность и доверие… и только. Она и замуж-то за него согласилась выйти только потому, что мама насела: "Такой мужчина! Не будь дурой, смотри — упустишь!"

То же, что она испытывала рядом с Марком, было совсем иным чувством. Ярким, острым, болезненным… и в то же время невероятно, невыносимо прекрасным.

— Ну ладно, — она встряхнула головой, прогоняя прочь смущающие её мысли. — Надеюсь, ты сильно голоден?

— Из твоей кухни доносятся такие обалденные запахи, что не проголодаться просто невозможно! — отозвался он.

— Пирог, кажется, удался. Но есть ещё и ростбиф, и салат, — предупредила она. — Сядем прямо на кухне, по-простому? К чему все эти церемонии…

— Нет уж! — засмеялся Марк. — Требую, чтобы яства мне подавали на блюдах мейсенского фарфора восемнадцатого века, столовые приборы я предпочитаю исключительно из серебра, а салфетки непременно должны быть накрахмалены.

— Что ж ты фрак не надел по такому случаю, — шутливо пожурила она его.

— Отдал в химчистку, — ещё больше развеселился Марк. — Мне завтра на приём к английской королеве, знаешь ли.

— Ах-ах-ах, экскьюз ми, если мои блюда окажутся не слишком изысканными и утончёнными для твоего благородного деликатного желудка…

Пока она расставляла на столе тарелки и раскладывала приборы, подавала мясо, затем ставила на плиту чайник и нарезала румяный ароматный пирог, всё было нормально. Но вот уже выпита первая чашка, и светский разговор ни о чём больше не клеится. Нужно отчаянно придумывать тему для непринуждённой беседы… либо переходить на откровения.

— У тебя очень хорошо. Уютно, тепло, — сказал вдруг Марк. Илона взглянула ему в глаза и ответила:

— И мне с тобой очень хорошо.

Это было не совсем то, что имел в виду Марк, но у неё не было сил притворяться и играть. Жаль только, что голос предательски дрогнул, и фраза прозвучала как-то уже совсем печально, вразрез с её смыслом.

Он ласково провёл ладонью по её щеке. Илона закрыла глаза, наслаждаясь этим невинным, но нежным прикосновением.

— Мы не слишком торопимся? — спросил он негромко. — Как-то у нас всё… быстро получилось, да? — Марк усмехнулся, пряча за смешком растерянность или смущение, она толком не поняла. Илона задержала его руку на своём лице, продляя горячую, чуть шершавую ласку, и прямо спросила:

— Ты жалеешь?

— Нет, не жалею, — он погладил её по волосам. — Просто… Илона, ты точно уверена в том, что тебе это надо? Что тебе нужен именно я? Мы же с тобой с детства знакомы и, честно говоря, я ещё не совсем принял и осмыслил тот факт, что моя маленькая соседка с косичками вдруг превратилась в красивую молодую женщину.

— На сто процентов уверена. Я знаю, Марк, — добавила она торопливо, — что у тебя ко мне нет чувств, по крайней мере, пока… но я ничего от тебя не требую, слышишь? Ничего. Не думай, что я вбила себе в голову какие-нибудь глупые романтические иллюзии относительно твоей персоны и навоображала того, чего нет. Расслабься, всё не так страшно. Я просто хочу быть с тобой, без взаимных претензий и обещаний. Мне, как видишь, не нужно дарить цветы, меня не нужно звать замуж… Я просто хочу немножко тепла. Немножко твоей души… и твоего тела, разумеется, — то, что она произносила, было немыслимым, но сейчас она хотела быть с ним честной.

Хотя… о какой честности шла речь? Марк ведь и не подозревал, что Илона влюблена в него без памяти ещё с детства, и значит, она заведомо поступала подло, обманывая его в самом важном. В самом главном… Он уверен, что всё это — незначительная интрижка. Просто секс ради взаимного удовольствия. А она… она уже не представляет своего существования без присутствия Марка. Без его возмутительно красивых серых глаз. Без сильных горячих рук, без настойчивых губ, без его запаха и улыбки, без возможности зарыться пальцами в его волосы, притянуть его лицо к себе, целовать, куда вздумается…

Она потрясла головой, чтобы выкинуть из головы эти видения. Марк всё это время внимательно наблюдал за ней.

— Ты очень нравишься мне, Илона, — произнёс он наконец. — Действительно нравишься. Но я хочу, чтобы ты понимала: я сейчас совершенно не готов… не готов к новым, серьёзным отношениям. Я сбежал из Питера от такого кошмара, который ещё не скоро забудется. Не спрашивай, — предупредительно произнёс он, заметив, как округлились её глаза. — Может быть, как-нибудь потом… То, что ты мне говоришь — немножко тепла, немножко тела… звучит, конечно, весьма привлекательно. Но… разве так бывает? Мне казалось, вы, женщины, как раз наоборот ищете в каждом своём партнёре надёжного спутника на всю жизнь. А я… извини, я просто не могу тебе этого дать. По крайней мере, пока. Поэтому, если тебя это задевает или не устраивает, то давай уж и вовсе не будем ничего с тобой начинать.

"Мы уже начали", — подумала она, имея в виду ночь на даче. А вслух сказала:

— Ну я же пообещала тебе, Марк. Никаких претензий и завышенных ожиданий. Как сейчас модно говорить: просто дружеский секс.

— Звучит кошмарно, — улыбнулся он. — Но… заманчиво.

Шалея от собственной наглости, она резко притянула его к себе за ворот рубашки и промурлыкала: