Шепот Черных песков - Галина Долгая

Дойдя до зала ожиданий, Иссур свернула налево. Силлум последовал за ней. Царица наверняка знала, что в этот час Верховный жрец разговаривает с богами в особом святилище, алтарь которого спрятался во внутренней комнате, открытой с трех сторон и словно обведенной вокруг узкими коридорами. Массивные столбы поддерживали потолок святилища, создавая высокие арки без дверей, но закрытые от случайного взгляда длинными плотными занавесями. Скупая полоска света едва просачивалась снизу, у пола.

Остановившись, Иссур позвала мужа. Никто не мог отвлекать Верховного жреца от беседы с богами, даже царица! Потому она не вошла. Зная, что Шарр-Ам слышит ее, Иссур ожидала. Силлум отошел в тень. Он сам был, как тень, и в укромных, затемненных местах чувствовал себя уверенней. Сейчас только его жреческий набедренник – длиннее, чем у других, глубже запахнутый и с тяжелыми бронзовыми головами быков на концах завязок – светлел на фоне темной стены.

Они ждали недолго. Царь закончил службу и вышел. На мгновение полог занавесей приподнялся, и в ярком пятне света за спиной царя можно было увидеть нишу алтаря, на котором стояли стеатитовые фигурки богов и сосуды разных форм с мерцающими золотыми боками. За ними темнела пустая широкая ниша.

– Иссур…

– Я здесь, Шарр-Ам, и Силлум.

Шарр-Ам был мудрым человеком и сразу сообразил, раз жена решилась потревожить его в таком месте, то неспроста.

– Что случилось? – спросил он.

Полог опал, и фигура царя оказалась тоже в тени. Но и его набедренник белел в тусклом свете напольных ламп. И серебро ожерелья отражало тот свет.

– Заговор, царь. Силлум весть принес. Доносчик предупредил.

– Идем, – царь прикоснулся к локтю жены и пошел вперед. Силлум последовал за своей госпожой.

В покоях Шарр-Ама было просторно, но трое сидели рядом друг с другом и разговаривали вполголоса, наклоняясь ближе к говорящему, чтобы лучше расслышать.

– Схватить всех, сейчас, пока не догадались, что нам известны их намерения, – решительно требовала царица.

– Нет, Иссур, нет, – Шарр-Ам размышлял вслух, одновременно урезонивая воинственный нрав жены, – нет, уберем их, а недовольство останется, только затаится. Мы сделаем иначе…

Силлум догадался о намерениях царя.

– Подпустим ближе и… на все воля богов! И от них ничего не скроешь!

– Да, Силлум, ты всегда видишь на шаг вперед!

– Я иду за тобой, господин, – польщенный, Силлум склонил голову.

Иссур забеспокоилась.

– Не хочешь ли ты впустить змей в свой дом?..

– Впущу, но не выпущу.

– Опасно это…

– Сквозь заросли еду, стебли вижу, а заросли нет![55] – укорил жену Шарр-Ам. – Люди бояться должны! И не нас, а богов! Наш дворец защищен не стенами, а храмами. Люди стены могут сломать, но нарушить покой богов, обратить на себя их гнев – не каждый на это решится. С помощью мятежников мы только укрепим веру – и в богов, и в наше могущество. Но сначала посеем страх в сердцах всех, кто ропщет.

Иссур невольно отпрянула. Лицо Шарр-Ама изменилось, оно застыло, как глиняная табличка, но в глазах метался огонь. Не только царица, но и ее верный слуга Силлум заметил это. В его сердце расцвела радость – Огонь! Поистине, он – божество, он – та сила, которая дает власть! Шарр-Ам – истинный царь! Сам Бог Солнца и Огня благословил его на царство!

– Пришли ко мне Наркаба, – приказал царь жрецу, – сейчас! И… сколько времени еще понадобится, чтобы завершить тронный зал?.. Поторопи Лефа! – Шарр-Ам хотел встретить врагов во всем величии, сидя на троне в роскошном зале, утопающем в свете, поражающем воображение изысканными мозаиками стен, белизной не только потолка, но и пола.

Иссур тихо удалилась. Она, как мудрая женщина, чувствовала интуитивно и всегда знала свое место. И еще она знала, что Силлум все расскажет ей. Все, о чем они с царем будут говорить этой ночью!

Глава 6. Буря

Накануне дня осеннего равноденствия, когда отмечался праздник Плодородия и особые почести воздавались покровительнице Маргуша богине Иштар, Силлум стоял на башне, задрав голову вверх. Ночной ветер обдувал обнаженный торс. Жрец с удовольствием вдыхал прохладу осенней ночи, освежая ею не только нутро, но и мысли. Все было подготовлено к ритуалу освящения города-храма и посвящения Шарр-Ама в законные цари Маргуша. Но не случилось главного, на что он рассчитывал: боги не проявили свою волю и не подали знак, не одарили Верховного жреца чудом, которое утвердило бы его право, как единственно достойного вождя объединенного племени маргушцев. Сам царь взывал сейчас к владыке Энлилю, утверждающему правителей на царство, к своим покровителям – Иштар и Шамашу, в своей дворцовой молельне, а Силлум с вечерней зарей поднялся на башню, надеясь в сияющей россыпи звезд разглядеть хоть какой-то намек на чудо.

Мгла постепенно поглотила багровое зарево заката. Небо, как хмельная сикера из кувшина, опрокинулось в горло ненасытного Энлиля, и мир погас. Но ненадолго боги оставили людей: первые звезды – их посланники – выпрыгнули из-за горизонта и помчались табуном, одна за другой. Чем больше зажигалось звезд, тем отчетливее проявлялись очертания Богов, Стоявших На Пути Луны[56].

Силлум вертел головой и шептал слова приветствия каждому, пока сам Син не выглянул из-за горизонта сонным глазом.

– О, Великий Син! Ты поднял голову, и все демоны ночи поникли, освещенные твоим божественным светом! Хвала тебе! – возвысил голос Силлум, и его слова понеслись ввысь вместе с порывом ветра.

Чем выше поднималась луна, тем ярче проявлялся сияющий ореол вокруг нее. И, хотя до полнолуния оставалась еще добрая четверть, все звезды померкли в том сиянии. Силлума это невероятно обрадовало. Он раскинул руки и во весь голос запел хвалебный гимн Ану, благодаря его за добрый знак. Темная фигура жреца возвышалась над песчаной башней, как символ всех стихий, как стержень, к которому все они ринулись, чтобы завертеть бурю, разбудив демонов уттуку[57]. Великий Ану услышал слугу огня, и теперь замысел Шарр-Ама получил поддержку свыше.

В самом дальнем селении Маргуша в эту ночь тоже не спали. Провидица Цураам долго провожала вечернюю зарю, не сводя с неба тревожного взгляда. А когда звезды побежали, как овцы, и Син украсил свою голову сияющим кольцом, сразу поняла – быть буре!

– Не ходил бы ты никуда, Ану своих демонов выпустил, а надолго ли, нам то неведомо, – остерегла жрица мужа.

Персаух взвинтился от ее слов. Он и сам колебался – идти или нет, а тут еще жена трещит, как заросли тростника, пугает.

– Как не ходить?! Что Шарр-Ам подумает? А? Что я его не признаю, что богов наших не почитаю! Все вожди пойдут, а я за своими стенами прятаться буду? От кого только – от демонов или от людей?