Конский волос - Алексей Кротов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но вы же несете чушь, – продолжал Кречетов.
Макушкин остановил его поднятием ладони.
– Достаточно, Павел Ильич, я не нуждаюсь ни в вашей помощи при ведении допросов, ни в ваших комментариях.
– Я думаю, Еремей Галактионович, мы имеем право знать, что побудило вас задать этот вопрос, – раздался бархатный голос Дарьи Валентиновны.
– Имеете, – кивнул Макушкин. – Вообще-то я не обязан обосновывать свои вопросы, но в данной ситуации сделаю исключение. Всем было известно, Павел Ильич, что вы собирались досконально осматривать дом.
– Ну и что? – с вызовом спросил Кречетов.
– Не перебивайте меня. Давайте зададим себе вопрос: почему ступеньку подпилили именно тогда, когда вы заявляете о предстоящей инспекции?
– Прошу прощения, – вмешалась Наталья Павловна Савицкая, – а то, что ступеньку подпилили, это – достоверный факт?
– Абсолютно достоверный, – заверил ее следователь. – Так вот, я продолжаю. Почему ступеньку подпилили не раньше? Михайлов пользовался лестницей накануне и заявляет, что все было в порядке. Я думаю вывод очевиден.
– Может быть, все-таки ступенька обветшала и обломилась сама по себе? – пробасила Дарья Валентиновна.
Макушкин бросил на нее грозный взгляд. Нервы его были на пределе. Следователь мог взорваться в любую минуту. От необходимости отвечать Макушкина избавила Таисия Игнатьевна Сапфирова.
– Нет, Дарья Валентиновна, ступенька обломилась не сама по себе, – чрезвычайно любезно проговорила она. – Лестница действительно не из новых, но любые сомнения здесь не уместны, я сама смотрела ступеньку. Вы удовлетворены?
– Я сомневаюсь, что вы много понимаете в ступеньках и можете отличить подпиленную от сломанной. И, вообще, почему вы все время таскаетесь за следователем.
– А вот это совсем не ваше дело, – чрезвычайно любезно сказала Сапфирова.
В разговор вмешался Сорокин.
– Помилуйте, Дарья Валентиновна, – сердито проговорил он, – что вы тут сыр-бор устраиваете? В конце концов, я сам видел ступеньку и убежден, что она подпилена. Надо смотреть фактам в лицо, а не пытаться оспаривать очевидное.
Макушкин немного успокоился и теперь внимательно наблюдал за присутствующими. Скворцов всем этим был жутко недоволен, он считал, что следователь поставил себя в глупое положение, тем что разрешил присутствовать при допросе лишним людям.
«Ну почему нельзя было допросить Кречетова отдельно? – подумал он. – А теперь этот гадюшник начинает шипеть, каждому охота повыкобениваться. Жалко, что не Кирилл Александрович ведет это дело, он то бы не допустил подобного безобразия, а об Олеге Константиновиче, нечего и говорить».
Таисия Игнатьевна похоже разделяла его мнение. Однако она предпочла высказать свои мысли вслух.
– Будет лучше, Еремей Галактионович, если вы продолжите допрос по всем правилам, – посоветовала она, подрывая своим высказыванием авторитет следователя.
Макушкин бросил на нее недовольный взгляд, мысленно пожалев о том, что пригласил эту чересчур самостоятельную старушку.
– Кто выиграет от вашей смерти? – обратился следователь к Кречетову.
– Да никто, – пожал плечами Павел Ильич. – Я никому не мешаю.
Макушкин решил перефразировать вопрос:
– К кому после вашей смерти перейдет движимое и недвижимое имущество?
– К моей дочери, – ответил Кречетов. – Кое-что отложено на имя внучки.
– А это приличная сумма, я имею в виду, то, что останется после вас в целом?
– Машина, этот дом, – стал загибать пальцы Кречетов, – квартира, на книжке прилично набежало, ну и еще кой-какие мелочи.
– Понятно, – кивнул Еремей Галактионович, про себя подумав, что «мелочи», видимо, тоже стоят немало. Но раз Кречетов опустил их, не сочтя достойными упоминания, следователь настаивать не стал. Ему хватило вышеперечисленного, чтобы сделать вывод, что наследники Кречетова не будут бедствовать.
– Насколько я знаю, вы в этом году собираетесь на пенсию, – продолжал допрос следователь.
– Да, собираюсь. Что, нельзя?
– Да нет, пожалуйста, отдыхайте на здоровье. Скажите, какую должность вы сейчас занимаете?
– Я инструктор обкома партии.
– А кто займет ваше место после вашего ухода?
– Надеюсь, что Денис. Во всяком случае, я буду рекомендовать его.
– Вы имеете в виду Дениса Степановича Сазонова, присутствующего здесь, – уточнил Макушкин.
– Совершенно верно, Еремей Галактионович.
– Скажите, Павел Ильич, а не может случиться так, что вы передумаете и останетесь поработать еще годик-два?
– Все возможно, – пожал плечами Кречетов. – Вот Наташа не хочет, чтобы я ушел на заслуженный отдых. Если ей удастся меня уговорить…, но это маловероятно.
– Могу я задать вопрос? – попросила разрешения Сапфирова.
– Задавайте, – кивнул Макушкин.
– Скажите, Павел Ильич, а как относился к вашему предстоящему уходу Антон Петрович Дубков? Вы разговаривали с ним на эту тему?
– Он был категорически против, – ответил Кречетов. – Убеждал меня работать, пока есть силы.
– У него были на то причины?
Кречетов замялся, вопрос, видимо, был скользкий.
– Да нет, Таисия Игнатьевна, никаких видимых причин не было, – тщательно подбирая слова, наконец, ответил он.
Сапфирова вонзила в него проницательный взгляд, но решила не настаивать.
– Спасибо, – поблагодарила он. – Извините, что перебила.
– Ничего, – ответил следователь и чуть не добавил:– я привык, но к счастью ему удалось вовремя сдержаться, иначе это окончательно подорвало бы его авторитет.
– Скажите, вы часто катались в нанятой вами лодке до гибели Дубкова?
– Да, приходилось, – сказал Кречетов. – Вот Александр часто катался, ему нравится плавать по течению и…
– Я вас спрашиваю не об Александре Ивановиче Сорокине, а о вас, – перебил его следователь. – Уточните, как часто, лично вы, брали лодку?
– Да, по сути, каждый день, – ответил Кречетов. – А почему вы спрашиваете?
– У следствия есть подозрения, что Антон Петрович Дубков погиб вместо вас, – строгим деловитым тоном проговорил Макушкин.
– Ну вы и фантазер, – рассмеялся Кречетов.
Однако от присутствующих не укрылось, что смех его звучал неестественно.
– Возможно, – не стал спорить Макушкин, – но я бы на вашем месте призадумался, Павел Ильич. Вашей жизни угрожает опасность.
– Ерунда, – отмахнулся Кречетов.
– Может, тебе уехать, папа? – с беспокойством спросила Савицкая.
– Не хнычь, – сердито сказал Кречетов.
– Павел Ильич, а почему вы переехали во времянку? – поинтересовался следователь Макушкин.
– Семейные проблемы, Еремей Галактионович, – хмуро ответил Кречетов. – Народу в доме много, вот и решил пожить один, чтобы кое-кому не мешать, – и выразительно взглянул на дочь.
Савицкая вспыхнула, но промолчала.
– А теперь решили обратно вернуться?
– Уговорила. Спокойно пожить, ведь, не дадут.
– Скажите, Павел Ильич, а у вас не было конфликтов с кем-нибудь из строителей?
– Да так, ругал иногда Бобрикова за халатность, а в целом я работой доволен.
– И когда закончат строительство?
– В сентябре, наверное. Завтра, кстати, за месяц заплатить надо будет.
– А как здоровье пострадавшего Бобрикова? – участливо спросил Сорокин.
– Ничего, полежит с недельку и будет в норме.
– А сможет ли он строить дом? – с сомнением спросила Дарья Валентиновна.
– Да он и не строил. Типичная пустобрешка, – заклеймил Петра Петрович Кречетов.
Следователь подумал с минуту, но больше спрашивать ничего не стал,
