Шкатулка императора - Александр Асмолов

Тогда, в марте 2008 года, все операции проводились в строжайшей тайне и через подставных лиц, чтобы не возбуждать интерес к «Эсмиральде». В принципе, Мартинес-младший рисковал чужими деньгами, но на руках у него не было документа, подтверждающего заказ от клиента на сделку. Он рисковал своей головой. Случись какой-нибудь скандал, и будет назначено расследование по неудачной сделке, в результате которой клиент потерял огромную сумму, директору «Эсмиральды» нечего будет предъявить суду в свое оправдание. Устное распоряжение клиента по телефону могло бы сыграть один раз, но не тридцать. Это был бы крах карьеры и тюрьма. Но претензий по операциям, которые он скрупулезно проводил, согласно полученным инструкциям, не последовало. Хосе-Луис давно понял, что за всеми крупными клиентами его компании и тем, кто присылает зашифрованные письма в картинках, скрывается один и тот же человек. Умный, расчетливый и удивительно удачливый в делах. Эта тайная переписка и выполнение операций с активами клиентов по указке русского были очень рискованны, но зарплата директора и личные бонусы, которые он получал от каждой сделки, стоили его потраченных нервов.

Влахель никогда не забудет, как долго тянулся тот месяц 2008 года. По его распоряжениям было заключено сделок почти на полмиллиарда долларов! Все его клиенты в течение следующего года будут продавать несчастный никель и палладий себе в убыток, приобретая по более высокой и все поднимавшейся цене. Глупость, но приходится подчиняться. Счета тридцати крупнейших клиентов опустели. Полмиллиарда ушли в качестве страховых взносов предстоящих сделок. Хосе-Луис курил одну сигарету за другой и ждал чего угодно. Впрочем, ни в тот месяц, ни в следующий и даже через месяц ничего не произошло. Цены на металл продолжали ползти вверх, но никто из его клиентов не спросил, зачем директор «Эсмиральды» заключил такие невыгодные сделки на продажу. Влахель похудел и осунулся от состояния постоянного стресса. Дорогая мама забила тревогу. Святая женщина! Ничего не зная о делах, по одному виду своего сына она поняла, что его нужно спасать.

Помнится, в августе 2008 года они сидели с Пилар-Гомес в гостиной их старого дома на Сан-Антонио и мать выпытывала у сына, что с ним творится, как по новостному каналу передали о начале грандиозного кризиса в Штатах. За день рухнули котировки акций, казалось бы, незыблемых корпораций. Закрылись крупнейшие инвестиционные компании и банки Америки. И это было только начало. Влахелю стало плохо, и мать вызвала неотложку. К вечеру он кое-как оправился, но Пилар-Гомес стала уговаривать его скрыться в горах.

У них были родственники в одной дальней деревушке, куда еще не подвели линии электропитания, а карабинеры никогда не показывались. Но Мартинес-младший нашел в себе силы не паниковать, а подумать. На второй чашке крепкого кофе его осенило.

Русский вычислил начало кризиса еще полгода назад. Вложив все средства в заключение контрактов на продажу металла по соблазнительным ценам весной, он разорит своих партнеров по будущим сделкам зимой и осенью. Естественно, кризис приведет к застою в промышленности, и цены на металл упадут. Кроме золота, конечно. Оно всегда котировалось на бирже потому, что все страны заинтересованы в его стабильности. А вот с никелем и палладием можно не церемониться, кто будет в кризис выпускать дорогостоящее оборудование с этими металлами. Потребность в нем упадет, и цены на него рухнут. И стремительно. Но страховые взносы на предстоящие сделки уже лежат в банке биржи. Хозяева проследят за выполнением сделок, чтобы получить свой процент. Уж будьте спокойны, биржа в Лондоне выживет.

Тогда, в августе 2008 года, Хосе-Луис еще раз убедился в недюжинных аналитических способностях русского. Вмиг поняв простую, но удивительно дерзкую операцию настоящего хозяина «Эсмиральды», Влахель ощутил что-то вроде небывалого экстаза от сопричастности. Та, вторая чашка кофе, выпитая Мартинесом-младшим на веранде их дома на Сан-Антонио, стала лучшей в его жизни. Начало операции было сделано вовремя и без ошибок, теперь оставалось только аккуратно выполнить заключительный этап. А время было непростое.

В мире буйствовал кризис, банки и компании банкротились, фабрики закрывались, появились безработные. Стремительно падала цена на никель и палладий, но биржа продолжала работать. Хаоса не было. Когда подходил срок очередного фьючерса, Влахель созванивался от лица своего клиента с покупателем, выясняя, будет ли тот настаивать на покупке металла по высокой цене или просто выплатит разницу с текущей ценой на бирже. В основном партнерами по сделкам были игроки на бирже, которым никель и палладий были ни к чему. Если же партнеру нужен был металл, его покупали в три-четыре раза дешевле и направляли по указанному адресу, а разницу клали в карман. Точно в оговоренный контрактом срок на счет клиента «Эсмиральды» возвращалась страховая сумма фьючерса и плюс разница между стоимостью металла на день сделки и весной 2008 года, за вычетом процента в пользу биржи за оказанные услуги. По итогам года работ по фьючерсам клиенты «Эсмиральды» получили около 350 миллионов долларов чистого дохода. Русский увеличил свое состояние почти вдвое. Это не был грабеж или подлог, все было законно. Господин Гридман точно просчитал ситуацию в мире и забрал деньги своих партнеров по фьючерсам, соблазнившихся низкими ценами сделок благополучной весной 2008 года.

Конечно, русский рисковал, причем всеми своими деньгами. А ну, как его расчеты не верны, и осенью цены на никель и палладий продолжали бы расти, как летом. Ведь в этом случае все клиенты «Эсмиральды» серьезно проиграли бы. Об этом Влахелю не хотелось думать. Он получил свои комиссионные, а сотрудники фирмы не лишились работы, как многие коллеги вокруг. А русский… Он не только заработал на кризисе, но опять пустил эти деньги в оборот. И снова успешно. Все запланированные операции приносили существенную прибыль, приводя Хосе-Луиса в восторг. Единственное, что Мартинес-младший молча критиковал в действиях русского, это отказ от инвестиций в промышленность или недвижимость. Во время кризиса можно было бы по дешевке скупить отличные заводы или целые жилые кварталы, но господин Гридман работал только с деньгами и ценными бумагами. Ну, ладно, если бы это были финансовые зубры с Уолл-Стрит, но русский…

Когда стало ясно, что кризис стихает и можно было вздохнуть спокойно, Влахель сам удивился, как он смог выдержать в этой нечеловеческой войне нервов. Хосе-Луис вспомнил мудрые слова отца, который не уставал повторять сыну, что Россия – страна чудес. Как он был прав! Прикрываясь мифом о тупом мужике в лаптях, который бродит вместе с голодными медведями по занесенной снегом деревянной Москве, господин Гридман заработал около 400 миллионов долларов. Не выезжая из России. Правда, не без помощи Влахеля и его «Эсмиральды». Тут Хосе-Луис поперхнулся, компания ведь ему не принадлежала, он был всего лишь директором, аккуратным клерком, выполняющим чужую задумку. Он вспомнил встревоженное лицо мамы. Пилар-Гомес застыла со стаканом воды, пытаясь помочь своему мальчику. Тогда он жадно выпил целый стакан прохладной воды с соком лимона и обнял мать. Святая женщина! Все благодаря ей, ее заботе и любви. Они будут вместе. Его семья и тот непостижимый русский, придумавший такую рискованную комбинацию. От сознания этой силищи Влахелю стало душно.

Глава XI

Деловое утро в Москве издревле начиналось рано. Озорные окрики извозчиков, солидные баритоны кучеров дорогих экипажей и протяжные басы погонщиков ломовых тяжеловозов, запряженных в груженые доверху подводы, сменяли колокольные перезвоны над белокаменной. Соблазнительные запахи свежих калачей, кулебяк и бубликов, продававшихся с лотков бойкими молодцами в ярких одеждах, рано заполняли улицы, площади и переулки столицы. Особенно соблазнительно это было зимой, когда скудное декабрьское солнце еще только золотило купола церквей, а морозный воздух уже наполнялся ароматами свежайшей выпечки. Торговый и служивый люд ручейками стекался с окраин, образуя потоки и целые реки на центральных проспектах города. Москва не позволяла себе долго нежиться в теплой мягкой постельке, подобно чопорному аристократическому Питеру, куда по высочайшему указу стекались богатства с бескрайних просторов России, а позднее – половины Северной Америки, вплоть до Флориды. Москва знала цену трудовой копеечке и воспитывала бережное отношение к ней у всех своих многочисленных жителей.

Софья Львовна была одной из них. Даже выйдя на пенсию, она не могла побороть в себе жажду деятельности. Дама в возрасте не могла смотреть бесчисленные сериалы или ток-шоу, читать слезливые или криминальные романы, ей нужно было нечто особое, вынуждавшее рано вставать и заниматься делами до глубокой ночи. Покойный отец сумел внушить маленькой Софочке еще в детстве несколько основных принципов выживания. Учиться и вкалывать всю жизнь, всегда быть выше на голову всех соперников и не бояться начинать с нуля. Милый папа. У дочери на рабочем столе всегда была старая семейная фотография в потертой рамке. Мужчина с умным, интеллигентным лицом, и рядом располневшая не по годам молодая жещина с любящим взглядом, устремленным на него. Они так и остались навсегда в ее памяти. Любящие, заботливые и преданные своей семье. Такой была и Софья Львовна. Вот только с семьей дела обстояли неважно. Муж рано умер. Сын погиб тринадцать лет назад. Племянник да правнучка – все, что осталось от Гридманов, некогда приехавших в Россию из Кенигсберга. Правда, несколько лет назад отыскался в Хайфе ее троюродный дядя Моше. Немного старше Софьи Львовны, он еще вертелся в финансовых кругах маленькой страны и даже предлагал один совместный проект. Не зря отец утверждал, что в жилах всех членов семьи немало скандинавской крови, ведь в переводе со шведского гридман звучит как воин или дружинник. Жаль, что на Арике природа отдыхала. Зато у Нины, похоже, все семейные бойцовские качества налицо. За ней нужно только приглядывать, и будет, кому передать дело.