Корпорации (февраль 2009) - журнал Русская жизнь

Евгения Пищикова

Государственные человечки

Крапивное семя

Знание государственной машины и есть знание государственной тайны

В. Розанов. Чиновники

Три миллиона триста тысяч чиновников живут и работают в России. Это один из самых крупных госаппаратов в мире.

Наверное, неинтересно еще раз повторять, что чиновничество - закрытая каста. Тем более, что закрытость - характерная черта всякой корпорации. Каста дворников-узбеков еще более закрытая. Мне, например, любопытнее, почему русский чиновник перестал интересовать русского литератора - и из одного из самых описанных и обдуманных профессиональных и человеческих типов чиновник превратился в фигуру невнятную, «неразъясненную». Маленькие чиновники, безусловно, есть - но есть ли бедные чиновники? Есть ли понятие «типичный чиновник», и сильно ли провинциальный отличается от столичного? В конце концов - толстые они по большей части или тощие? Тоже ведь увлекательный вопрос. Толстых политиков почти что и не бывает, среди милиционеров (вопреки телевизионным сериалам) главенствует тип мужчины досыта кормленного - а что же чиновники? Месяц я бродила по чиновничьим кабинетам, и после этого месяца блужданий могу затронуть всего три темы.

Это - казенный быт маленького чиновника, загадка департаментской интриги и - тайна «перерождения». Точка перехода от «еще не чиновника» к «уже чиновнику».

Вот, пожалуй, только три темы.

Теплое место

Никто не боится потерять свое рабочее место больше, чем чиновник. И маленький чиновник - особенно. Потому что место это - теплое. Дамы-госслужащие умеют обживать и одомашнивать свои рабочие столы с исключительным трудолюбием и искусством. Но тут же и традиции, и условности - новичок не может себе позволить того же набора предметов, что и старожил; у начальницы стол будет побольше, и там найдется место домашним фотографиям. Дамы на должности помельче фотографий домочадцев в рамках на стол не ставят; носят с собой в кошельке.

Представьте себе обычное утро, присутствие в одном из московских районов. Собес, ЖЭК. В положенный срок все уже на месте. Желтый свет. За окном еще темно, а в казенной комнате уютно рассаживаются чиновницы. Непосвященный не сразу и догадается, сколько иерархического расчета в расстановке столов. «Официальное китайское платье» всегда было настолько строго регламентировано, что по сути дела представляло собой мундир - для европейца, впрочем, неугадываемый и неразличимый.

Поэтому, когда в эпоху маньчжурской династии чиновник в платье с вышитой белой цаплей встречал другого чиновника с вышитым белым журавлем (для непосвященного просто одно и то же), первый застывал в почтительном поклоне, ибо белый журавль обозначал самый высокий чин, в то время как цапля - лишь чиновника шестого класса«(»Китайская пейзажная лирика III-XIV вв. Под общей редакцией проф. В. И. Семанова).

Так вот дама, сидящая за столом возле окна, лицом ко всем прочим - это дама с журавлем. Справа от двери (а из двери-то дует) - дама с цаплей.

У всех на столах - иконка, календарь, чашка. В чашках - горячий чай, веселый пар. И «заплачет от зависти окно, не допущенное к уюту и счастливому теплу».

Корпоративный быт маленького чиновника полон символикой, искренним уважением к внутриведомственному ритуалу.

Юрий Боташев, выпускник физтеха, заброшенный «в чиновники» осенью 91 года, рассказывал мне: «Пришли на работу в министерство в том же, в чем ходили в институт - джинсы, кофты. Обуви хорошей еще ни у кого не было. Так «бывшие» (мы их звали «спецы») морщились, когда нас видели. Причем было заметно - им действительно неприятно. Как будто мы выглядели непристойно - ну, например, из соображений эпатажа ходили на работу голые.

Но мы в определенном смысле и были голые - нищие и прозрачные. А для чиновника демонстрация бедности - реальная непристойность«. «Почему?» - «Потому что они всерьез, действительно думают, что народ ПРИБЕДНЯЕТСЯ, чтобы получить больше льгот и внимания». Революция растянутых свитеров провалилась, Баташов давно уже не чиновник. Но тот, первый набор «свежих людей» сыграл чрезвычайно на руку чиновному аппарату - количество государственных служащих «при Ельцине» (по сравнению с 1989 годом) увеличилось в четырнадцать раз.

Итак, в задних комнатах пьют чай. А в приемной «зале» уже расположились совсем скромные сотрудницы - вот они и будут нам справки выдавать. Они сидят «на окне». Иногда этот род деятельности еще называется «сидеть на выдаче». Вот-вот наступит приемное время, щелкнут часы, и мы попрем в двери.

А мы кто? Как мы у них называемся? Клиенты?

Раньше - проситель, просительница: «Алексей Александрович вернулся из министерства в четыре часа, но, как это часто бывало, не успел войти в гостиную. Он прошел в кабинет принимать дожидавшихся просителей и подписать некоторые бумаги, принесенные правителем дел». Когда чиновницы говорят с домашними по телефону, они находят определения: «У меня много людей; у меня народ; сегодня много ожидающих».

Еще мы посетители и жалобщики, население, квартиросъемщики.

За годы «облегчения» во всех казенных палатах сделали ремонт, везде светло и приятно, но разговор остался прежним: «Откуда же такой долг по квартплате?» - «Поймите, вас в районе - 60 тысяч человек, а нас - всего десять! Неужели непонятно, что мы не можем за вас ваши деньги считать?»

Маленькие чиновницы, чаще всего - простодушные, жесткие, разбалованные женщины. Они говорят о народе чаще и больше, чем писатели-славянофилы и пьющие интеллигенты. Ежедневные разговоры о «них» - «опять нахамили», «нет, ну какой народ пошел», «народу-то навалило», вот это глухое, пустое, бездумное разделение на «нас» и «не нас» чаще всего приводит их умственное хозяйство в совершенный беспорядок. Чаще всего они не делают ровным счетом ничего или ничего особенного (плохо разбираются в новых компьютерных программах, часто ошибаются, неохотно ищут причину своих ошибок), но их чрезвычайная востребованность «у народа» добавляет величавости голосу, степенности поступи.

Ну, и, разумеется, время от времени они бывают искушаемы. Искушение маленькой чиновницы - тоже вполне отработанный ритуал. И каждый опытный ходок в паспортный, например, стол, знает все части этого постылого обрядового танца. Дама уже привычным холодным взором смотрит на твою сумку, а ты все еще вынужден совершать некоторые телодвижения, улыбки, полупоклоны. Декорум этот считается обязательным, а вот разговор, может быть, получится на удивление откровенным. Я, например, третьего дня просила у знакомой паспортистки совета - а можно ли передать одной из ее напарниц небольшую мзду - для ускорения бумажного дела. «Коньяк купите, - равнодушно сказала мне паспортистка, - у нее с НАРОДОМ пока конфетно-букетный период. Нет пока серьезных отношений с клиентом».

Департаментские страсти

Федор Б. вознамерился стать чиновником и решил выучиться важной науке делопроизводства в школе государственной службы. Школ этих, как оказалось, за последние годы было открыто немало. Самая знаменитая (если не считать, разумеется, Российской академии государственной службы при президенте РФ) - Высшая школа государственного администрирования при Московском университете.

И эта самая ВГША, между прочим, еще с академией помужествует и поборется. Ибо элегантна до невозможности и устроена по принципу французской L?Ecole Nationale D?Administration (Национальной Школы Администрации). А ENA - местечко элитарное и известнейшее; выпускники называют себя энархами и гордятся школьным братством, чрезвычайно помогающим в блестящей чиновничьей карьере. Вот то же самое придумали делать и в Москве - каждый курс щеголяет собственным пышным названием, у выпускников - значки и галстуки благородных школьных цветов (как в Гарварде), среди студентов - Александр Новак и Полина Дерипаска, соученики по группе М-02 под названием Ministerium respublica («Служение государству», лат.). С ума сойти, как красиво.

Что ж, Федору не досталось места в этом блестящем кругу, он посещал региональную школу. Но и в заведении относительно скромном был потрясен некоторыми специальными методиками организации учебного процесса. «Нас будили посреди ночи (школа была устроена как закрытый пансион, располагалась в Подмосковье), выстраивали линейкой в вестибюле первого этажа, и заставляли по очереди объясняться в любви начальнику курса, которому, естественно, в тот момент хотелось не дифирамбы петь, а голову оторвать. Отправляли на учебные переговоры, перед тем напоив водкой (по половине бутылки на брата). Самые жесткие тренинги личностного роста не позволяют себе подобных практик. Только с моего курса ушло семь студентов. Не то что бы я был против такой забавной, кинематографической буквально давильни (вспоминался фильм „Солдат Джейн“ и что-то в этом роде, про американских новобранцев), - нет, мне даже понравилось. „Чтобы научиться приказывать, нужно научиться подчиняться“, и все такое прочее. Однако мои взгляды на сущность работы чиновника кардинальным образом поменялись. Нам говорили - плевать на вашу исполнительность и компетентность, мы хотим научить вас „работать с человечками“. Не сумеете построить вокруг себя „ресурсный круг“, не сможете вписаться в иерархию - и ваша служба обессмыслится. Вы никогда не сделаете карьеры». Школу Федор закончил, однако от распределения отказался - в тот год места были только в Челябинском краевом аппарате: «Это слишком по-офицерски: а послужи-ка, брат, на дальней заставе для начала!». В Москве, правда, места так и не нашел: «Без питерского блата не получилось пробиться». Сейчас служит директором филиала известного московского банка - в одной из недалеких, нечерноземных, небогатых губерний. Не чиновник, конечно, а так, управленец. «И знаешь, - говорит Федор, - я скучаю по чиновному взгляду на жизнь. Это жесткий, системный, но очень человеческий взгляд. Потому что правдивый. Смотри: удалось мне привлечь интересантом в филиал одного из заместителей губернатора. Достижение, между прочим, - без школы за спиной, наверное, не справился бы. И вот торжественно открываем наш банчок - музыка, речи. Я транслирую чистой публике дежурный месседж: „Будете, - говорю, - вы, клиенты - будет и наш банк!“ А замгубернатора на банкете пожурил меня по-отцовски за пустые пугливые речи: „Молодой ты еще, оказывается. Ничего не понял. БУДЕТ БАНК - БУДУТ И КЛИЕНТЫ“».