Арифметика демократии - Роман Александрович Дудин

так полюбились барамукам, что многие из них стали придумывать им разные ласкательные названия. Корки, коры, корочки, корушечки, корушенечки, корешочки, и ещё много разных других названий вместил великий и могучий демократический язык.

Однажды у Умеющей Считать до Бесконечности случился какой-то очередной спор с барамуками, на что одна имевшая очень много корок барамука спросила:

– А если ты такая умная, то где же твои корешки?

– Мои, простите, что? … – перепросила Умеющая Считать до Бесконечности.

– Ничего ты не смыслишь в этой жизни! – усмехнулись барамуки, – Корешки – это корки. Корочки, коры, корешочки – понимаешь?

– Понимаю, – сказала Умеющая Считать до Бесконечности, – Только зачем потребовалось придумывать новое слово для обозначения того же самого?

– Ничего ты не смыслишь в этой жизни, – ответили ей, – корками корки только лохи называют. А продвинутые обезьяны называют их корешками!

– Ну что ж, буду знать, – усмехнулась Умеющая Считать до Бесконечности, а потом добавила: – Так если вы такие продвинутые, то где же ваши апельсины?

На это барамуки тоже ничего не ответили, и каждый остался при своём. Однако, в следующий раз они снова спросили Умеющую Считать до Бесконечности:

– А если ты такая умная, то где же твои листики?

– Мои, простите, что?

– Вот ты ископаемое! – ответили ей, – Все продвинутые обезьяны знают, что такое листики!

– А я-то думала, что для того, чтобы быть продвинутой обезьяной, достаточно знать, что такое корешки… – ответила она ироничным тоном.

– Да ты не догоняешь! – ответили ей, – Листики – это корочки!

– А чем же вас не устроило слово «корешки», которое так выгодно отличало от лохов продвинутых обезьян? – спросила она.

– Да ты реально не вдупляешь! – распалялись они, – Корешками корки называют только дешёвые понтовщики, которые только пытаются косить под продвинутых, а реально крутые барамуки называют корки только листиками. Запомни это!

– Хорошо, буду знать, – ответила Умеющая Считать до Бесконечности, и пошла по своим делам.

В последующие же разы ситуация снова повторилась много раз и каждый с новыми названиями, и так Умеющая Считать до Бесконечности ознакомилась с понятиями: лепестки, скорлупки, семки, феньки жмяньки, шелушки и верхушечки, и каждый раз оказывалось, что всех предшествующих слов не хватало для выражения всех тонкостей понимания дела. Когда она устала запоминать всё то, что вмещает в себя выносливая барамучья голова, она воскликнула:

– Сколько же в вас креативной энергии, которая плачет по нужному делу!

– А какое ещё нужное дело-то быть может? – с удивлением спросили барамуки.

– Самое нужное дело – это обозначить понятия тех приёмов, посредством которых вас обворовывают! – ответила она.

– А кто нас обворовывает? – спросили барамуки – все наши верхушечки при нас! А если кто посмеет их украсть, то наш Закон надёжно защищает нашу собственность!

– Ваш закон защищает не вашу собственность от воров, а собственность ваших воров от вас! – ответила Умеющая Считать до Бесконечности.

– О каких ворах ты говоришь? Разве ты не знаешь, что в нашем Обществе уже давно беспрепятственно воровать нельзя! Ты реально отстала от жизни!

– Беспрепятственно воровать нельзя вам, а Верховной можно, и она ворует у вас горы апельсинов с самого момента основания вашего закона!

– Пфрррррр! – Сделали языком барамуки, – Как может Верховная воровать апельсины, если она такая честная, что даже корки ни у кого не украла??? Ты несёшь такую чушь, которую ни одна обезьяна в здравом уме слушать не станет!

Далее последовал галдёж, строение рож, фирменное «Бе-бе-бе!», и прочие барамучьи любезности, поэтому ответа Умеющей Считать до бесконечности история снова не сохранила. Так все ещё раз убедились, что понятие Закон и справедливость – неотделимы, а Умеющая Считать реально отстала от жизни, а отставшие от жизни ничего реально дельного сказать не могут.

Глава 15. Как в обществе росло правосознание

Однажды между двумя барамуками произошёл один очень серьёзный разговор. Посвящён он был, как всегда, самой важной теме общества – справедливости и равенству.

– Я не получаю своих законных апельсинов, потому, что деление начинается не с моего десятка! – заявила первая барамука.

– А я не получаю своих законных апельсинов, потому, что деление начинается не с моего десятка! – возразила ей вторая.

– Если с твоего десятка начинать делить, то нам точно ничего не достанется! – отрезала первая.

– А если с твоего начинать, то ничего не достанется нам! – ответила вторая.

– Я удивляюсь твоей неадекватности! – возмутилась первая, – Ну ведь ты же видишь, что я не получаю своих апельсинов! И ведь ясно же, как день, что для того, чтобы это исправить, надо начинать делить с моего десятка. А если ты этого не хочешь, значит, ты за то, чтобы я и недополучала дальше. Если ты за это, значит, ты уже неправа. Если ты неправа, то зачем тебя слушать?

– Это я удивляюсь твоей неадекватности! – оппонировала вторая, – Ну ведь ты же видишь, что я не получаю своих апельсинов! И ведь ясно же, как день, что для того, чтобы это исправить, надо начинать делить с моего десятка. А если ты этого не хочешь, значит, ты за то, чтобы я и недополучала дальше. Если ты за это, значит, ты уже неправа. Если ты неправа, то зачем тебя слушать?

– Ну всё элементарно же: по факту же я тебе объяснила, что я недополучаю своих апельсинов. Ты это опровергла? Нет! Я тебе доказала, что это означает, что закон выполняется неправильно. Ты это опровергла? Нет! И я тебе говорю, что если деление начинать с моей десятка, то это будет исправлено. Ты это опровергла? Поэтому, пока я не услышу опровержений конкретно этому – ты не права, а раз неправа, говорить с тобой не о чем! – сказала эмоционально первая барамука, и демонстративно отвернулась, зажав уши пальцами.

Вторая, увидев, что та не слушает, тем не менее, оставила последнее слово:

– А я тебе привела факты, что это ты не права, и возразить тебе на это нечего. И пока я не получу за это ответа, это я с тобой разговаривать не хочу! – прокричала она как можно громче, после чего тоже отвернулась, зажав уши пальцами.

После этого подобные диалоги повторялись постоянно на разный манер, и каждый раз заканчивались с тем же результатом. И несмотря на то, что доводы приводились самые неопровержимые, и возразить на них было нечего, это оказывалось для них ещё не поводом с ними соглашаться, и оппоненты в обход этого пытались толкать что-то своё и чего-то требовать. Так было выяснено, что логичные аргументы в демократическом обществе не работают, как бы логично они выстроены не были. И было выяснено, что соглашаться