По следам карабаира. Кольцо старого шейха - Рашид Кешоков

Первые шесть страничек наполовину заполнил, над последней посидел в задумчивости, не прикасаясь к перу, и, наконец, закрыл блокнот. Вопрос «Кто?» пока оставался без ответа.

— Кто и сколько их было? — вслух повторил Жунид. Размышления его прервал телефонный звонок.

— Да. Вадим Акимович? С приездом!.. Да, заходите, жду вас.

6. Версии, предположения и догадки

— Привет из Нальчика! — по обыкновению шумно поздоровался Дараев. — Земля слухом полнится, что тебе поручено особое задание?

— Садись сначала, — улыбнулся Жунид. — Выкладывай, как отдыхал, что нового в Нальчике?

Курортные новости, как я предполагаю, тебя едва ли заинтересуют, особенно, когда уже прилип к новому делу, — Дараев ткнул пальцем в схему, — а так — ничего особенного.

Расспросив о том, о сем, Вадим рассказал, что встречался с товарищами из Кабардино-Балкарского угрозыска. От них он узнал, что недели три назад был арестован охранник Кенженского пепло-пемзового рудника: во время его дежурства из конюшни исчезло десять отборных коней. Сотрудники угрозыска сбились с ног, пытаясь напасть на след преступников, но ничего не достигли.

Жунид расспросил о некоторых подробностях и в конце концов решил, что кенженские события едва ли могут иметь отношение к Чохраку.

— А ты неплохо выглядишь, Вадим, — сказал он, окинув взглядом плотную фигуру Дараева.

— Не хотел поправляться, — улыбнулся тот, — а все равно два килограмма привез. Ничего, растрясу в Чохраке. Как помощник особого порученца жду указаний! Рассказывай!

— Пока — самую суть, — ответил Жунид, раскрывая свою записную книжку.

Коротко, но детально познакомив Дараева с обстоятельствами убийства и ограбления, Жунид закупил и, хрустнув пальцами, встал из-за стола.

За окном опускались на краснодарские крыши теплые сумерки. Солнце уже скрылось, и только на востоке еще тянулась оранжевая черта. Небо стало сиреневым.

— Сколько времени прошло с момента ограбления до выезда опергруппы? — после минутного раздумья спросил Вадим.

— Почти сутки, — пуская дым в открытую форточку, отозвался Шукаев. Курить после долгого перерыва он снова начал, когда участились их ссоры с Зулетой.

— К сожалению, я там не побывал, — продолжал он, — как раз тогда находился в командировке, в Тахтамукае. А группой руководил Ивасьян. Больше недели он торчал в Чохраке и приехал с пустыми руками. Дыбагов, конечно, был не в восторге…

— Как он сейчас? — спросил Дараев, имея в виду Ивасьяна.

Жунид понял:

— В больнице. Что-то у него с ногами. И сердце.

— А эта схема?

— Я сделал ее по наброску Денгизова.

— Жаль, что не удалось познакомиться с ним, — сказал Дараев. — Говорят, сильнейший сыскной ас.

— Точно говорят. Именно он вторично осмотрел место убийства…

— Есть заключение медэксперта о характере травмы на голове сторожа?

— Да. Медики пришли к выводу, что удар нанесен прикладом ружья Лоова. Вероятнее всего — старик задремал сидя. Вполне возможно, что убийство не входило в расчеты банды…

— Почему ты решил?

— Ложе сломалось в казенной части, видимо, удар не был особенно силен. Наконец, пришелся он по самому слабому месту черепа — мозжечку. Три года назад Лоов ударился затылком, упав во время гололедицы. Известно также, что у детей и стариков кости более хрупкие, следовательно…

— Следовательно, здоровый и крепкий человек мог остаться в живых с таким ранением?

— Вполне. Погибшему около семидесяти лет. Знаешь, — повернулся Жунид к Дараеву, — меня возмущает всегда в таких случаях отношение руководителей к подбору охранников. Почему-то принято считать, что сторожами должны работать старики. А ведь именно им труднее не спать ночью, они хуже слышат и видят и уж, конечно, менее всего подготовлены к обороне от грабителей.

Дараев пожал плечами.

— Говорят, у стариков — бессонница…

— Это не правило, а исключение, — перебил Жунид. — А распространенное мнение о том, что в пожилом возрасте люди меньше спят, ни на чем не основано. Да, еще забыл сказать, преступники больше его и пальцем не тронули. Довольно аккуратно втащили в конюшню и прикрыли попоной.

— Какие-нибудь следы остались?

— Действовали определенно не новички. На ружье — ничего, на бревнах, подпиравших дверь в бригадный домик, — тоже ничего. Можно подумать, что они были в перчатках.

— Разве это нереально?

— Едва ли. Работать в перчатках — скорее обыкновение европейское. А здесь — Адыгея. Впрочем, не берусь пока утверждать. У меня, кстати, складывается впечатление, что это гастролеры. Но, наверно, им помогал кто-нибудь из местных.

Вадим Акимович покачал головой.

— Последняя твоя догадка кажется мне сомнительной. Нет ведь никаких сведений о причастности к налету кого-либо из-за Терека или Дона.

— Посмотрим. Видишь ли, в Адыгее, насколько нам известно, нет конокрадов, которые отважились бы на вооруженный налет. Раз. Угнано солидное количество лошадей, и свободная эксплуатация или продажа их возможна, пожалуй, лишь за пределами Кубани. Два.

— Пока — сдаюсь, — улыбнулся Вадим — У тебя на все готов ответ. Но дело покажет Да, скажи еще, номер берданки, которую похитили у табунщиков, описание бидарки и прочее — известно все это?

— Ружье системы Бердана, однозарядное, СВ 016796. Описания двуколки нет, но это нетрудно восполнить при повторном допросе табунщиков. Одного из них я уже вызвал сюда. А вот приметы похищенных лошадей и другого имущества.

Дараев взял справку, которую подал ему Жунид, бегло прочитал и кое-что выписал в свой блокнот.

— Выходит, Ивасьян не нашел ни одной зацепки?

— Кроме довольно размашистого почерка бандитов, если можно так выразиться, ничего не известно. Ты же знаешь, наверно? Буря была. А через несколько минут после того, как грабители исчезли, хлынул ливень, продолжавшийся почти до утра.

— Кто первым обнаружил убитого и вообще все остальное? — спросил Дараев, покусывая кончик карандаша.

— Я ждал этого вопроса, — сказал Жунид, захлопнув форточку и садясь за стол. — К середине дня на ферму приехал объездчик колхоза Пазад Киков. Уже на некотором расстоянии от конюшни он услышал крики о помощи. Прежде всего подъехал к домику, двери которого были подперты бревнами. Раскидал бревна и развязал коневодов. Через несколько минут, осматривая пустые стойла, они наткнулись на полуживого охранника. В сознание он не пришел и умер в больнице. Киков сообщил о случившемся в милицию, и его задержали…

— На каком основании? — вскинул брови Вадим Акимович.

— Видишь ли, начальнику райотделения Тукову показалось, что объездчик очень уж растерянно отвечал на вопросы, и были, кажется, какие-то противоречия в его показаниях, потом выяснилось, что он напутал просто со страху.

— На Тукова это похоже, — ухмыльнулся Дараев, эффектным жестом открывая портсигар. — Кстати, это тот самый, в бывшей квартире которого ты живешь.

— Ах вот что, — равнодушно отозвался Жунид. — Давай не будем отвлекаться. На чем я остановился?

— На Кикове.

— Да. Он оказался совершенно не виновен. Его выдворил из КПЗ Ивасьян.

— Что-нибудь подозрительное в деле есть?

— Едва ли, — уклончиво отвечал Жунид. — Пока нет. Хотя мне кажется несколько странным, что ни один из табунщиков ничего определенного не может сказать о приметах грабителей.

— Было же темно?..

— Разумеется. Но вооруженный налет — факт достаточно веский. Своего рода психологическая встряска. В такие моменты люди, обычно, не связывая событий в единое целое, запоминают какие-то яркие детали… Голос, жест, нечаянно оброненное слово… если уж лиц видеть нельзя…

Дараев с уважением посмотрел на Жунида.

— Ты, видно, над всем этим голову поломал уже изрядно?.

— Второй день сижу, — без тени рисовки ответил Шукаев.

— Регбюро[14] не поможет нам?

— Я уже справлялся. Кроме домушников[15] и карманников у нас на учете всего девять конокрадов, пять грабителей и три барышника. Вот справки. — Он протянул Дараеву несколько листков, сколотых скрепкой. — Большинство из них осуждено и отбывает срок. Те, кто сейчас на свободе, имеют алиби. Возня с ними, кроме траты времени, ничего не дала.

— Да, — вздохнул Дараев. — Не густо.

Он снова принялся грызть карандаш, с интересом поглядывая на сосредоточенного Жунида, целиком поглощенного заботой о деле. Потом едва заметно улыбнулся какой-то своей мысли и снова спросил:

— Денгизов подсказал что-либо существенное?

— Он пока запретил и думать о пришлых конокрадах. Прежде всего, говорит, выясняйте местные преступные связи, перетрясите весь здешний уголовный мирок.

— Следственных версий, видимо, нет?..