Кровь и лед - Роберт Мазелло

У Синклера когда-то была сестра. Она умерла примерно в таком же возрасте от чахотки.

— Ну хватит уже! — крикнул один из посетителей Ле Мэтру. — Сыграйте нам какую-нибудь популярную песню. Если бы я хотел посетить консерваторию, то прихватил бы с собой жену.

По гостиной прокатились хохот и аплодисменты, и Француз принялся наигрывать слезливую интерпретацию песни «В горах мое сердце». Покончив с ней, следующую песню он заиграл так, что слышно было на улице.

Вдруг сверху послышался крик.

Все вокруг предпочли его не замечать, хотя Француз на секунду все-таки прервал игру, а Марибет как раз в этот момент приспичило поправить пуговицы и воротник на гимнастерке Синклера. Какой-то пожилой господин с довольно немолодой брюнеткой под рукой как ни в чем не бывало продолжил медленное восхождение по лестнице. Синклер прислушался и, несмотря на то что Suite des Dieux находились этажом выше, отчетливо различил приглушенный плач и звук падения на пол чего-то тяжелого.

— Table d’hôte[10] только что накрыли, — объявила мадам Эжени, похлопав в ладони. — Пожалуйста, джентльмены, отведайте le canard aux cerises[11] и устрицы.

Несколько гостей, в том числе Рутерфорд, поднялись с мест и направились в буфет в соседнюю комнату. Но Синклер незаметно отделился от них и пошел к лестнице. По счастью, Джон-О как раз встречал трех пьяных завсегдатаев борделя, принимая у них шляпы и плащи, поэтому Синклеру удалось прошмыгнуть наверх незамеченным.

Нужный ему номер располагался на втором этаже прямо над крыльцом; пару раз Синклер и сам занимал эти апартаменты. Кроме того, он знал, что дверь номера, как и все двери в салоне Афродиты, не запиралась. Специфика предприятия предполагала, что в случае необходимости мадам Эжени или Джон-О должны иметь возможность немедленно войти в любое из помещений.

Стараясь не сходить с ковровой дорожки, устилающей пол коридора, он подкрался к номеру и приложил ухо к деревянной двери. Синклер помнил, что апартаменты состояли из двух помещений — прихожей, скромно обставленной мебелью из кленовой древесины, и спальни с широкой кроватью под пологом на четырех столбиках. До него донеслись недовольный рокот голоса Фитцроя в спальне и всхлипывания девушки.

— Тебе придется, — сказал Фитцрой, повышая голос.

Девушка вновь слезно заголосила, то и дело обращаясь к нему «сэр»; судя по звуку, она осторожно и очень медленно перемещалась по комнате. На пол грохнулась не то ваза, не то бутылка и со звоном разбилась.

— За это я платить не буду! — рявкнул Фитцрой, после чего послышался свист рассекаемого воздуха и девичий вскрик.

Синклер рывком распахнул дверь и ворвался в прихожую. Фитцрой стоял, обнаженный до пояса, с подтяжкой в руке; другая подтяжка свисала с белых брюк.

— Синклер! Какого черта!

Девушка, совершенно голая, прикрывала себя окровавленной простыней. От слез, текущих ручьем, румяна и пудра размазались по щекам.

— Проклятие, это какую надо иметь наглость, чтобы вламываться! — рявкнул Фитцрой, двинувшись в сторону канапе, на котором была разбросана его одежда. — Где Джон-О?!

— Одевайся и проваливай отсюда.

Фитцрой, чье пузо отвисало, словно набитая хозяйственная сумка, процедил:

— Нет, уйдешь ты.

Он выхватил из жакета маленький серебристый пистолет наподобие тех, что любят носить шулеры. Синклер нисколько не удивился.

Девушка, решив воспользоваться шансом, прошмыгнула между ними и выскочила из номера.

Вид пистолета не поколебал решимости Синклера. Скорее, напротив, разжег запал еще сильнее.

— Жалкий жирный трус! Если уж посмел целиться в меня этой штукой, то лучше сразу пускай ее в ход.

Он угрожающе двинулся вперед. Фитцрой попятился к окнам.

— И пущу! Вот увидишь, пущу!

— Отдай пистолет! — прорычал Синклер.

Он сделал еще шаг, и Фитцрой, закрыв глаза, нажал на спусковой крючок. Раздался громкий хлопок, рукав мундира дернулся в сторону, и спустя мгновение Синклер почувствовал, как по руке потекла струйка крови.

Кроша сапогами осколки стекла на полу, он ринулся к Фитцрою. Тот было замахнулся на него пистолетом, но Синклер исхитрился схватить его за руку и вырвать оружие.

Со стороны лестницы донесся топот тяжелых шагов Джона-О, спешащего на шум; Фитцрой, видимо, их тоже услышал.

— Джон-О! — завопил он. — Скорей сюда!

Толстяк метнул на Синклера победоносный взгляд, однако тот, не помня себя от ярости, крутанул противника к себе спиной, схватил за пояс брюк и, в три шага одолев расстояние до закрытого окна, отправил мерзавца на улицу прямо через стекло. Фитцрой, вопя от ужаса, пролетел вверх тормашками несколько футов и под аккомпанемент звенящих осколков стекла с глухим звуком плюхнулся на каменную крышу каретного навеса. Лошади находящегося под ним экипажа взволнованно заржали.

Джон-О вырос в проходе спальни как раз в тот момент, когда Синклер отходил от окна. Увидев окровавленный лоскут ткани, свисающий у него с левого рукава, ямаец буквально остолбенел.

— Пожалуйста, передайте мадам, — сказал Синклер, протискиваясь мимо Джона-О, — чтобы счет от стекольщика она переслала мне.

Рутерфорд и Ле Мэтр в компании еще нескольких человек с тревогой ожидали его внизу.

— Слава Богу! В тебя стреляли? — воскликнул Рутерфорд, увидев спускающегося по лестнице приятеля.

— Кто? — поинтересовался Француз. — Неужто этот мерзавец Фитцрой?

— Отвезите меня в госпиталь, — попросил Синклер. — На Харли-стрит.

Рутерфорд и Француз озадаченно переглянулись.

— Он ведь для малоимущих дам, — протянул Рутерфорд.

— В бурю любая гавань хороша, — ответил Синклер.

Как знать, может быть, сегодняшний вечер еще не окончательно испорчен, подумал он.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

11 декабря, 11.45

Шторм бушевал несколько часов и закончился лишь утром следующего дня. Дежурство на поврежденном ходовом мостике было отменено, а сам он закрыт до окончания похода.

Доктор Барнс помогла медперсоналу извлечь осколки стекла из лица лейтенанта Кэтлин Хили, но состояние пострадавшей вызывало серьезное беспокойство, и Шарлотта решила как можно скорее вернуть офицера на Большую землю и показать офтальмологу.

— Она может полностью потерять зрение в одном или даже обоих глазах, — сообщила она капитану в его каюте.

Парселл помолчал, уставившись на пол, затем, после нескольких секунд раздумья, проговорил:

— Начинайте собираться.

— Простите?

— Я планировал еще ближе подойти к станции Адели, перед тем как вы пересядете на вертолет, но, думаю, можно отправить вас уже сейчас.