Кукла моего отца (СИ) - Рахманина Елена

– Окончить школу, поступить в университет, – пожимаю я безразлично плечами.

– Но ты же понимаешь, как тяжело тебе ещё придётся. Вряд ли ты хочешь всю жизнь влачить жалкое существование, – не скрывает он всё, что думает о моих перспективах. Я опускаю лицо, чтобы скрыть скривившиеся от отвращения губы, и кусаю их, только бы не сболтнуть лишнего.

Да, шансы, что я поступлю в приличный колледж, невелики. Я не отличница, у меня посредственная школа и крайне мало денег.

– Какая Вам разница? – не выдержав, поднимаю на него лицо.

– Я могу тебе помочь, – словно радуясь моей злости, произносит мужчина, – и ты никогда ни в чём не будешь нуждаться.

– И что же Вы потребуете от меня взамен?

Мой вопрос переполнен сарказмом и желчностью, но он словно этого не замечает.

– Твоё общество, твоё тело. Со мной у тебя будет всё, о чём ты только пожелаешь, а если захочешь, я сделаю тебя своей женой, а не просто любовницей.

Смотрю на него во все глаза. Ещё чуть-чуть, и они от шока и удивления выкатятся из орбит.

Только на одну секунду. На одну отвратительную секунду я представила нас вместе. И меня едва ли не вывернуло тут же наизнанку. От горечи и обиды, что меня хотят купить. От его всепоглощающей уверенности, которая выходила за рамки не только его грузной фигуры, но и магазина. А может быть, даже всего Нью-Йорка. Уверенности в том, что я не откажусь. Ведь от подобного нельзя отказываться. Это один шанс на миллион. Редким дурочкам так везёт, что к ним приходит мультимиллионер и кидает мир к их поношенным туфелькам.

– Я. Никогда. Не буду с вами. Ни за какие деньги.

И тут меня разбирает смех. Я хохочу так, как никогда не смеялась. Истерично, громко, сгибаясь пополам. Смеюсь до колик, до дрожи, до слёз, что текут по щекам.

Спустя пару минут, когда меня отпустило, я воззрилась на него сквозь помутневшие от слёз глаза и заметила ярость, с которой он на меня смотрел. И в этот момент до меня доходит, что я совершила роковую ошибку, – унизила могущественного человека.

Глава 29

С того дня минуло несколько месяцев.

Наша следующая встреча произошла в полицейском участке.

А до этого момента маленький магазинчик с антикварными вещичками успел опустеть.

Как бывает в грустных фильмах, когда за какие-то пару дней жизнь главных героев кардинально меняется. Так произошло и со мной.

Я отгоняла от себя мысли о том, что всему виной моя глупость, порывистость и недальновидность. Ерунда же! Ну кто будет портить жизнь моим близким из-за нескольких случайно брошенных слов?

Мистеру Брендстону пришлось изменить свои планы и уйти на пенсию раньше намеченного срока. А всё потому, что у здания, где находился антикварный магазин, сменился хозяин. У целого, чёрт подери, дома! И новый владелец чинил препятствия к нормальной работе магазина, вынуждая съехать.

– Не переживай, деточка, всё равно рано или поздно мне пришлось бы уйти на покой, – утешал меня мистер Брендстон, пока я со слезами на глазах наблюдала за тем, как до боли знакомое место становится обезличенным, без привычных разномастных предметов интерьера. Даже запах здесь менялся с каждой любовно упакованной мной вещицей.

Я едва ли не рыдала, понимая, что моя еле-еле устоявшаяся жизнь вновь пошатнулась и стремительно катилась ко дну. Вроде все только-только наладилось… и вот вновь проваливается в тартарары.

Вскоре до меня дошло, что у нас с папой дела обстоят куда хуже. Если у мистера Брендстона имелась подушка безопасности в виде достойных пенсионных накоплений, то, когда выяснилось, что хозяин наших трущоб повысил аренду вдвое, я поняла, что мы рискуем остаться и вовсе на улице.

Мне всегда казалось, что наша с папой квартирка с небольшой прилегающей к ней мастерской – довольно жалкое местечко. Пока не убедилась, что бывают и похуже. В ещё более бедном районе, чем тот, в котором прошло моё детство. Там, где выходить одной на улицу не стоит. Если не стремишься лишиться кошелька или жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Новая работа мне требовалась экстренно, мои жалкие накопления ушли на новую халупу. От страха перед неизвестностью меня всю колотило. Но я бы даже не обратила на это внимания, если бы одна из напарниц в общепите, куда я устроилась, не сказала, чтобы я перестала трястись.

Но я ничего не могла с этим поделать. Знаете, бывают эти маленькие страшные собачки, лысые с хохолками и вечно мёрзнущие. И сейчас оказалось, что я ужасно похожа на эту породу. Тощая, бледная, со стеклянными глазами, я мало походила на весёлую девчонку, которой была не так давно.

Хотелось просто уснуть и проснуться в мире, где мне не придётся всё решать в одиночку. Где на моих плечах не будет ответственность не только за свою судьбу, но и за будущее отца. Я бы поплакала, но даже на это у меня не находилось сил. Из-за нервотрёпки меня начала преследовать бессоница. Какой бы уставшей я ни ложилась в постель, как бы ни гудели ноги после бесконечно длинных рабочих смен, уснуть всё равно не удавалось. Я лежала в кровати и чувствовала, что мои волосы и всё тело до самых костей пропитались запахом дешёвого фастфуда, прогорклого растительного масла, жареной картошки и до горечи сладких десертов.

Школу я забросила. Последнее время стало совсем не до учёбы. Терпеть подколы из-за своего нелепого внешнего вида, нищенских шмоток, которые висели на моей тощей фигуре, из-за кругов под глазами и сна на уроках я больше не могла.

По правде говоря, бедность нашей семьи меня никогда не смущала. С момента смерти мамы я приняла это как данность. Мне не нужна была красивая одежда, гаджеты и все прочие атрибуты, что так заботят девочек-подростков. Я просто не хотела потерять и папу. Но теряла его всё больше и больше. Его образ раньше, когда мама была жива, казался таким ярким,  но с тех пор, как её не стало, он тускнел с каждым днём. И вся наша жизнь, точно цветная фотокарточка, вдруг превратилась в чёрно-белый негатив.

Я возвращалась вечером домой, размышляя о том, как же теперь выбраться из этой сточной канавы. Теперь уже не сомневалась, что очутилась в ней из-за прихоти одного богатея. Щелчок пальцами – и меня почти нет.

«Если время можно было бы обратить вспять, как бы в тот день я поступила?» – эта мысль надоедливо вертелась в голове.

Конечно же иначе. Умнее. Хитрее.

От воспоминаний о свежеиспечённом миссис Брендстон хлебе с ветчиной и кусочком сыра у меня не только наполнялся слюной желудок, но и глаза – слезами. Я всё испортила. Это исключительно моя вина.

– Эй, малышка, куда идёшь одна? Давай мы тебя проводим.

Останавливаюсь как вкопанная, осознавая, что они обращаются ко мне сквозь наушники. Я не слышала, чтобы за мной кто-то шёл. Не почувствовала. Время ещё не такое позднее, и я пока не научилась опасаться собственной тени. Но вот она – нависла надо мной страшным предупреждением.

– Нет, спасибо, – поджимаю свою сумку к груди, хотя в их руках нет огнестрельного оружия. В меня никто не целится, но я не сомневаюсь, что оно где-то спрятано.

В этом районе много мексиканцев. Отбитые на голову бандиты, с которыми никто не связывался. Даже полиция. Их лица лоснились. От этого жаркого дня и ещё, возможно, оттого, что никто из них не осведомлён о личной гигиене. Они смотрели на меня как на свежее мясо, разложенное на витрине. Для них я – белая шваль, не человек даже. Расходный материал. Убьют – искать не станут.

Я вижу отражение своего будущего в его глазах и каменею

Глава 30

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В этот вечер моя жизнь разделилась на две части. Я распрощалась с иллюзиями о счастливом будущем вместе со своей невинностью и чистотой. Казалось, в той подворотне меня выпотрошили наизнанку и нашпиговали грязью, собранной из сточных канав и мусорных баков.

Поначалу они играли со мной, как сытые дикие животные. Вроде есть не очень хочется, но коли подвернулось что-то аппетитное под руку, то почему бы не воспользоваться. Я хотела вырваться, убежать. Но страх словно сковал меня изнутри, отнимая силы. Моя психика, включив защитные барьеры, не сохранила в памяти все детали происходящего. Лишь отрывки воспоминаний и годы спустя будут преследовать меня.