Ришелье - Хилэр Беллок

Все, кто отвергает обвинение в подлоге — их очень много, — говорят о том, что при посвящении в сан были часты исключения из правила и, следовательно, не было никакой надобности приводить подложный документ.

Однако есть одно свидетельство, которое полностью опровергает аргументы защитников кардинала. В письме, написанном Павлом V в конце декабря 1606 года, говорится: «licet ipse sicut accetimus in vigesimo tertio aetatis anno...» В переводе это означает следующее: «Этот молодой человек может быть посвящен в сан епископа, хотя ему идет только двадцать третий год». Итак, папа действительно сделал для Ришелье исключение из правила, считая, что Ришелье скоро исполнится двадцать три года. Он, конечно, не знал, что молодому человеку четыре месяца тому назад исполнился двадцать один год.

Как бы там ни было, но дело было сделано, и Ришелье был посвящен в сан епископа кардиналом де Гив-ри 17 апреля 1607 года. Вернувшись в Париж, он принял участие в дискуссии по вопросам теологии и 31 октября того же года был избран членом Сорбонны. Уже как епископ он служил службы в соборе и иногда читал проповеди перед королем, который ему покровительствовал. Из-за болезни он был вынужден дважды прерывать свои занятия. Он особенно тяжело болел в январе 1608 года: несколько недель его мучили приступы лихорадки и сильные головные боли. В конце 1608 года он решил оставить двор и уехать в Люсон.

Немногие из знатных молодых людей, только что получивших сан, решились бы на такой шаг. «Зачем куда-то ехать, когда нам хорошо при дворе?» — сказали бы они. Покинуть двор означало для них расстаться, быть может навсегда, с мечтой о карьере. Время показало, что необычный поступок молодого Ришелье был признаком мудрости.

Он выехал из Парижа в простой карете без стекол. Стояла суровая зима, дорога на запад была долгой. Он очень устал и, приехав 21 декабря в Фонтене-ля-Конт, торговый город епархии, решил здесь остановиться и передохнуть после дороги. 27 декабря двадцатитрехлетний епископ отслужил свою первую торжественную службу в люсонском соборе.

Следующие шесть лет прошли в непрерывной деятельности. Его ум и энергия проявлялись буквально во всем и давали свои плоды. Наверное, кое-кто из его прихожан думал: «Этот молодой человек далеко пойдет. Такие умные священники очень нужны после недавно закончившихся религиозных войн. Он наверное станет архиепископом и будет одной из главных фигур нашей церкви».

Как ни велики были результаты прилежной и неутомимой работы молодого епископа, еще с большим и поистине необыкновенным усердием работал он над собой. Никто, конечно, не догадывался об этом, но если бы такой человек нашелся, он, наверное, сказал бы : «Этот молодой честолюбец либо свернет себе шею в какой-нибудь авантюре, либо достигнет такой власти, что станет повелевать всеми».

Это похоже на то, как если бы кто-то успешно занимался розничной торговлей, открывая одну бакалейную лавку за другой, и все думали, что он собирается в будущем создать компанию по продаже и производству пищевых продуктов. И вдруг открылось бы, что этот человек все время думал над тем, как взять под свой контроль банковскую систему страны. Можно привести другой пример: в каком-то полку служит молодой способный офицер, и вдруг среди его бумаг находят разработанный им план завоевания другой страны.

Я привел эти примеры для того, чтобы дать понять, как трудно за простыми будничными делами увидеть гения, как трудно измерить его величие общей мерой, которая у нас всегда под руками.

Молодой епископ неутомимо занимался делами своей епархии: надо было восстановить разрушенные во время войн или обветшавшие здания, навести всюду порядок и, главное, убедить и гугенотов и католиков в том, что необходимо прекратить религиозный спор и терпимо относиться друг к другу.

Летом 1609 года был отремонтирован особняк, в котором жил епископ — все это время он жил в одном частном доме, — был заново возведен купол собора, второго в Люсоне, который до приезда Ришелье был грудой камней. Он проявляет заботу о расчистке осушительных каналов, особенно главного, люсонского. Часто служит в маленьких деревенских церквах епархии и, конечно, в люсонском соборе, из которого во время войн были похищены все украшения, дарохранительницы и даже ризы. Все им было восстановлено в прежнем виде.

Гугеноты ненавидели красоту и любили разрушать фасады церквей. Так они поступили с люсонским собором, разрушив заодно и колокольню. При Ришелье фасад и колокольня были восстановлены. Конечно, собор за эти триста двадцать лет не раз перестраивался, но и сейчас, глядя на его фасад, вы можете заметить следы его былой красоты, красоты исчезнувшего навсегда стиля позднего средневековья.

Объезжая епархию, он обратил внимание на то, что повсюду разрушены ограды кладбищ. Обе воюющие стороны использовали камни из оград для возведения укреплений. Он обратился с просьбой к губернатору провинции дать денег для восстановления оград и передал на это часть средств из дохода епархии.

Он был одним из первых во Франции епископов, кто стал выполнять решения Тридентского собора (1545-1564). В одном из них говорилось, что каноники плохо знают службу, а многие даже по сути дела невежественны, что необходимо начать подготовку будущих священников. В 1612 году в Люсоне была открыта первая духовная семинария. Он привлек к службе в своей епархии членов двух новых религиозных орденов, ораторианцев и капуцинов.

К сожалению, о его деятельности в качестве епископа не осталось никаких документов. Они были уничтожены во время гугенотского восстания в 1622 году.

Пока что речь шла о внешней стороне деятельности Ришелье. Рассмотрим, как складывались его отношения с капитулом — его предшественник находился с ним в ссоре, — и как ему удалось нейтрализовать гугенотскую оппозицию.

Начиная с 1584 года, когда епархия была отдана семье кардинала, доход от нее за вычетом сумм, о которых уже говорилось, шел «отсутствующему епископу», то есть фактически мадам дю Плесси, жившей в своем замке в ста двадцати километрах от Люсона. Между капитулом и «отсутствующим епископом» давно разгорелся спор, какая часть дохода предназначалась капитулу и какая епископу. Дело осложнялось еще и тем, что капитул имел право сам собирать налоги, так как городские власти подчинялись ему. С другой стороны, мать «отсутствующего епископа» посылала своих людей собирать налоги в сельской местности. Это дало повод капитулу считать себя ограбленным, а матери епископа утверждать, что она недополучает того, что ей положено.

Молодой епископ, впервые за двадцать с лишним лет поселившийся в своем особняке, в конце концов нашел выход из тупика. Вероятно, именно здесь, обсуждая спорные вопросы со своими канониками, он начал учиться искусству вести переговоры, в котором потом не знал равных.

В отношениях с гугенотами он сразу же занял твердую, но вполне разумную позицию. Хорошим примером его политики терпимости может служить решение спора о строительстве кальвинистского молельного дома вблизи собора. Он твердо стоял на том, что строительство должно быть прекращено, но не потому, что соседство молельни было оскорбительно для католического храма, а потому, что между гугенотами и католиками могут начаться стычки. Он, однако, не возражал против того, чтобы молельный дом был выстроен в другом месте, и даже дал денег на покупку участка.

Он настоял на том, чтобы десятая часть от собранного каждым крестьянином урожая пшеницы, ячменя, овса или ржи выплачивалась приходскому священнику точно так же, как и кальвинистскому пастору.

Он строго запретил хоронить дворян-гугенотов на кладбищах при католических церквях. Это уже привело к тому, что в столкновениях между гугенотами и католиками были человеческие жертвы. Гугеноты сначала были против, но он был непреклонен, и они в конце концов согласились.

В провинции Пуату было три епархии: в Пуатье, в и в Люсоне. Епархия в Маллерё, находившемся от Люсона всего в тридцати пяти километрах, была полностью в руках гугенотов. Конечно, только тем, что молодой епископ завоевал у своей паствы огромный авторитет, можно объяснить полное господство католиков в люсонской епархии.

Сразу же после приезда он собрал все духовенство епархии и собирал его потом еще несколько раз. Вероятно, многие из пожилых и старых священников дивились его молодости и его уму. Он начал рассылать приходским священникам памятки с указанием общих праздников и приходских, начал борьбу со всякого рода суевериями, распространившимися среди крестьян за время войн. По его требованию приходским священникам стали давать книги, он стал поощрять их к чтению и размышлению. Сохранились некоторые из его посланий, написанных в строгом, но ясном стиле твердой рукой, которая умела держать не только перо, но и шпагу.