Просто об искусстве. О чем молчат в музеях - Мария Санти

раньше мужчины были суровые, а теперь сплошь хипстеры. Статусные мужчины всегда ухаживали за своей внешностью и, за редкими исключениями, украшали себя.

Единственная в своем роде фаворитка

Люди ненавидели всех без исключения королевских фавориток. Но есть одна, которая, во-первых, искренне любила короля, во-вторых, удостоилась высокой оценки обычно язвительного Сен-Бёва: «Всякий раз, когда хочется представить себе идеальную любовницу, думаешь о Лавальер. Любить ради любви, без заносчивости, без кокетства, без оскорблений, без честолюбивых задних мыслей, без денежного расчета, без прагматического интереса, без тени тщеславия». И это правда.

Факты:

– Луиза де Лавальер не просила денег и должностей для себя или своих родственников, что делает ее инопланетянкой среди королевских любовниц всех времен и народов;

– стеснялась принимать подарки монарха;

– когда король отдалялся, Луиза чахла, и это была искренняя печаль;

– чувствовала себя виноватой в сожительстве с женатым мужчиной. В конце отношений носила под платьем власяницу. Ушла в монастырь;

– вообще не интриговала, в том числе против подруги, которая увела у нее короля;

– Людовик XIV был ее единственным мужчиной.

Все отмечают ее смирение. Да, у нее действительно не было гордости. По словам маркизы де Савинье, она «стыдилась быть любовницей, быть матерью, быть герцогиней». Вот что писал сторонний наблюдатель, папский легат кардинал Киджи: «Но по ее [Лавальер] лицу не скажешь, чтобы она гордилась благосклонностью короля, который ежедневно приходит повидаться с ней»[23]. Когда монарх стал отдаляться, Луиза порой без приглашения выезжала вслед за ним, нарушая этикет.

Лефебр. Портрет Луизы Лавальер

Кем был Людовик? В двадцать три – когда он встретил семнадцатилетнюю Луизу – послушный мамин сын. А в тридцать, после смерти Анны Австрийской, – искушенный и властный мужчина.

Луиза уходила в монастырь три раза. Первый раз он прискакал буквально следом за ней, умоляя вернуться. Второй раз, через десять лет, прислал курьера. И она… вернулась. В третий раз король за ней не поехал.

Самопожертвование прославляют. Но жить со святой не всегда интересно.

Вот вам картинка нравов той эпохи. Николя Фуке попытался купить 17-летнюю Луизу Лавальер, уже тайно состоявшую в связи с королем, подослав посредницу. И вот что она пишет:

«Для того чтобы добиться ее расположения, я стала расхваливать ее красоту, которая, однако, не столь уж безупречна (sic!), а затем сказала ей, что вы припасли для нее двадцать тысяч пистолей. Она рассердилась на меня, сказала, что и двести пятьдесят тысяч ливров не заставят ее совершить ошибку, и повторила мне это с такой гордостью, что я испугалась, как бы она не рассказала об этом королю. А посему следует принять меры предосторожности. Не могли бы вы сказать ему, чтобы ее опередить, что она попросила у вас денег и вы ей отказали? Это могло бы свести на нет все ее возможные жалобы».

Монарх предпочел коварную, алчную и очень гордую Атенаис де Монтеспан. Луиза была искренней. Но, увы, то, что украшает подростка, не всегда работает во взрослой жизни.

Простое величие

В чем Пуссен был антиподом Рубенса, так это в том, что он писал очень медленно и работал один[24]. Его вдумчивый, спокойный характер притягивал людей сходного склада. Не имея стартового капитала, до 30 лет Пуссен мыкался, работая на дядь. Но удача помнила про него. Художник встретил покровителя – итальянского поэта кавалера Марино, который, по всей видимости, первым отнесся к Пуссену как к творцу и интеллектуалу. С его помощью художник уехал в Рим.

Впоследствии он всегда будет иметь достаточно заказов, чтобы ни от кого не зависеть.

Работая в Риме, художник заболел и слег. За ним ухаживала дочь владельца жилья, которое он снимал. Ухаживала, ухаживала, и… они поженились. По всей видимости, Пуссен не поддерживал отношений с родственниками, называя их «грубыми и невежественными». И вот в Риме наконец обрел семью.

Когда Пуссен стал достаточно известен, Ришелье, человек глубоко тоталитарный, пожелал его видеть. И если другой художник был бы польщен приглашением явиться ко двору, Пуссену не хотелось покидать Рим. Однако этот кардинал, как герой Марлона Брандо в фильме «Крестный отец», отказов не принимал.

Пришлось ехать. Дальше начинается театр абсурда. Придворные художники, которые уже научились друг друга терпеть, были поставлены перед фактом, что лучшие заказы получил новичок из Рима. Тот был интровертом, немного себе на уме, и интриговать против него начало сразу все, что вообще двигалось. Слово или даже молчание о придворных или конкурентах моментально за его спиной перевиралось и запускалось в пространство под самым неожиданным углом. Пуссен, который мало того что вообще не хотел ехать в Париж, еще и совершенно не желал играть в такие игры.

Через некоторое время под предлогом болезни жены Пуссен уехал в Рим, пообещав вернуться. Тут умер Ришелье, слава этому факту в биографии художника вовек.

Днем Пуссен работал, вечером ужинал с друзьями, позволяя себе бокал вина. Он продолжал трудиться по одному часу в день даже уже трясущимися от старости руками. Его брак был счастливым и бездетным[25]. Картины близки к математическим формулам, философским трактатам.

Пуссен. Вдохновение поэта

Считается, что Людовик XIV очень любил посмотреть и послушать про порядок и то, как должно быть. Ему нравилось спокойное величие.

Сразу ли вы заметили, что у музы слева (вероятно, Каллиопы – музы эпической поэзии, науки и философии – потому что путто держит в руках «Одиссею», а у его ног лежат «Энеида» и «Илиада») обнажена грудь? Удивительным образом в этом совсем нет эротики. И у музы, и у Аполлона сильные руки. Самый «слабый» из трех крупных равномерно занимающих пространство фигур – поэт. Он приёмник чужих вибраций.

Неудивительны слухи, что в живописи Пуссена, полной модных масонских символов, зашифрованы тайные тайны.

Для изящества и прелести в картину введены два путто.

Пуссен. Вдохновение поэта

Пуссен. Аркадские пастухи (Et in Arcadia ego) (1637–1638)

В мифологии Аркадия – страна беззаботных пастухов, которые любят своих пастушек, пьют молочко и не мечтают о большем. Здесь нет социального неравенства, а значит, зависти, войн.

И вот беспечные пастухи натыкаются на могилу. На ней написано «И в Аркадии я». Смерть вторгается в их уютный мир. Понятно, почему гармонизирующая их тревоги женщина похожа на ожившую греческую статую. Она символизирует вечность.

Пуссен. Аркадские пастухи (Et in Arcadia ego) (1637–1638)

Никола де Ларжильер. Прекрасная жительница Страсбурга

Вспомните широкие кринолины, в которых человек не мог войти в дверь без помощи слуг. Белые кружева, за которыми