Итоги № 19 (2012) - Итоги Итоги

— На этой неделе в России вступает в должность новый президент. Что в политическом плане ждет нашу страну в обозримом будущем?

— Вообще 2012 год — с сюрпризами. Это год Черного Дракона, и он сулит большое счастье авантюристам, людям без прошлого. «Если ты хочешь лететь в Поднебесье, ты не должен иметь веса», — гласит одна из китайских легенд, связанных с драконом. Иными словами, в этот год успех сопутствует людям, которых ничто не держит — не обременяет груз прошлого, собственность, долговые обязательства, большие банковские счета. Не должно быть скелетов в шкафу. Осенью нас ждут политические потрясения. Дело в том, что с октября начинается цикл прохождения Сатурна по знаку Скорпиона. Весь цикл Сатурна длится 29,5 года, а в каждом знаке он находится примерно три года. Но каждый раз после того, как Сатурн проходит по Скорпиону, в течение трех лет в России случается смена властной элиты. На эти периоды приходится смерть Ленина, Сталина, Брежнева. В это время сменялась властная элита, происходила своего рода революция сверху. То же самое грозит и нам. Полетят головы чиновников. В течение трех лет сменится вся политическая элита, от власти отстранят тех тяжеловесов, которых мы с вами постоянно наблюдаем по телевизору. Им на смену придут совершенно новые и неизвестные сейчас люди. Вспомним, накануне выборов 2000 года я говорил о выдвижении новых политиков. И появился Владимир Путин. Тогда он стал президентом совершенно неожиданно. До этого его мало кто знал. Так же и сейчас — наступает время политических легковесов. Никаких войн и революций снизу не будет. Но вероятен государственный переворот. А возглавить его может тот, кто находится у власти...

А еще с 2021 года, судя по многим космическим циклам, у России появится шанс второй раз стать сверхдержавой. На это будет указывать соединение двух планет-гигантов — Юпитера и Сатурна в знаке Водолея, который по традиции связан именно с Россией.

— Каковы, на ваш взгляд, перспективы экс-президента Дмитрия Медведева?

— Обратите внимание: Путин родился в год Дракона, а Медведев — в год Змеи. Китайцы считают змей верными спутниками дракона. Змея на Востоке — символ мудрости, умения приспосабливаться. Если «дракон» окружает себя «змеями», это для него прекрасно. Такое сочетание часто встречалось у успешных политиков. Например, президент Казахстана Назарбаев — «дракон», а премьер-министр у него «змея». А вот у Николая II, который тоже родился в год Дракона, ни одной «змеи» в окружении не было. Все мы знаем его трагическую судьбу. Поэтому для дальнейшего политического долголетия «дракону» Путину очень важно сохранить рядом с собой «змею». И в этом отношении Дмитрий Медведев — отличный соратник. Но как развернется его судьба дальше, зависит от его выбора.

— В этом году нам навязчиво предсказывали конец света. Ждать конца?

— Никакого конца света не будет. Просто в этом году заканчивается календарь майя. А, как известно, когда заканчивается один календарь, начинается другой. Только и всего.

Солист / Искусство и культура / Спецпроект

Солист

/  Искусство и культура /  Спецпроект

Владислав Пьявко — про то, как вывел на сцену Иннокентия Смоктуновского и стал певцом с одобрения маршала Малиновского, о первом свидании с Ириной Архиповой и о последнем слове, которое осталось за Галиной Вишневской, о дороге, ведущей в рюмочную, а также о том, почему после ремонта Большой театр осип и оглох

Если на роду написано петь в Большом театре, так тому и быть. Однако же путь Владислава Ивановича Пьявко на эту прославленную сцену простым не был, и прежде чем освоить исполнительское искусство, он изучал науку побеждать в Коломенском артиллерийском училище. Неизвестно, много ли потеряла в его лице армия, зато отечественная школа оперного пения обогатилась еще одним тенором.

— В сценическом гриме вид у вас, Владислав Иванович, прямо мефистофельский. Не цыганских ли кровей будете?

— Нет, корни мои с Сицилии. А родился я в Сибири. И я кержак.

— Кержак — понятно, это старообрядец.

— Нет. Мы не старообрядцы. У кержаков вера дохристианской Руси.

— А солнечный остров каким боком?

— Фамилия Пьявко и отчество Иванович достались мне от первого мужа моей матери. С этим браком ей не повезло, они расстались, и однажды на танцах в красноярском Доме офицеров она встретила молодого летчика по имени Александр и по фамилии Амгуэма.

— Амгуэма — по названию заполярной речки?

— Я тоже так думал. Но здесь другая история. Еще в XVII веке, будучи в Голландии, Петр Великий присмотрел двух братьев из Сицилии, которые тоже учились корабельному делу. Одного звали Массимо, другого — Алессандро. Массимо так и остался мальчиком на побегушках, а вот другой брат вышел в корабельные мастера и уехал по императорскому приглашению в Россию. От этого Алессандро и протянулась ниточка к моему отцу, который в одной команде с будущей легендой отечественной авиации Бахчиванджи перегонял самолеты на Дальний Восток и по дороге, на промежуточном аэродроме, познакомился с моей матерью. Безумный двухнедельный роман… Обещал быстро вернуться, но так и не вернулся. Никогда.

Через некоторое время, когда я уже появился на свет, Бахчиванджи снова залетел в Красноярск, вот тогда мама узнала, что пилот Амгуэма разбился в тот же день, когда они улетели из Красноярска. Возможно, не случайно, потому что знал: на него поступил донос и на том конце маршрута его уже ждут…

Но и мой отчим Николай Маркович Бахин тоже был летчиком. Ему присудили высшую меру за то, что на своей собственной свадьбе ударил энкавэдэшника, но потом заменили на пожизненное. Ну а Рокоссовский, с которым он вместе сидел, вытащил моего «приемного батю» на фронт. И уже в поверженном Кенигсберге, за праздничным столом, полагая, что уж здесь-то все свои, он сказал о том, что победа добыта слишком дорогой ценой. Этого оказалось достаточно… А с матерью они познакомились, когда арестантский этап гнали через Красноярск в речной порт для отправки в Норильск. Пока молоденький конвоир отвернулся, мама около нашего дома передала бате буханку... Он заметил улицу и номер дома, и каким-то образом стал писать письма, когда ему уже это разрешили. История — как в кино...

В итоге мы перебрались в Норильск, где я прожил одиннадцать лет. Недалеко от нашего дома был кинотеатр, в котором потом обосновался знаменитый Норильский театр, где начинали свою карьеру Георгий Жженов и Иннокентий Смоктуновский. Ну и я там в детстве подвязался в роли статиста.

— И Смоктуновского помните?

— А как же! В десять лет мне в драке выбили зубы, и я страшно шепелявил. И вот Смоктуновский что-то замешкался в кулисах, а я суетливо дергаю его за штанину и твержу: «Кефа, Кефа, пойдем на ффену, реплику пропустиф». До сих пор помню этот эпизод.

— А он помнил?

— Была такая традиция: в первую неделю сентября все московские театры предъявляли музыкальной и театральной общественности свой молодняк. И вот в Доме композиторов лицом к лицу, сколько лет прошло, сталкиваюсь с великим Иннокентием Смоктуновским. Говорю: «Здравствуй, Кеша!» Он: «Не понял…» — «Кеша... Норильск... пацан, который тебя дергает за штанину и шепелявит: «Кефа, Кефа, реплику пропустиф». Он: «Владька? А что ты здесь делаешь?» — «Петь буду. Меня в Большой взяли…»

— Смоктуновский в Норильском театре тоже блистал?

— Там ему долго не давали толковых ролей. И когда Смоктуновский уходил, он поднатужился и собрал отходной обед, на котором сказал: «Я понимаю, что главному режиссеру Норильского театра в моем лице нужны были лишние штаны на сцене. К сожалению, к этой роли я не подхожу».

— При чем здесь лишние штаны?

— Это значит быть статистом без слов.

— Ну а как у вас голос прорезался?

— С детских лет собирал мелюзгу под выключенным репродуктором и воспроизводил для них все мелодии, которые слышал. Да так самозабвенно, что возмущенные соседи не выдерживали, кричали матери: «Нина, уйми ты свое радио!» Потом мать купила аккордеон, и я стал заниматься музыкой, пошел в хор. Но преподаватель сказал, что я со своим голосом торчу, как шило в заднице, — то есть вываливаюсь из слаженных рядов, солирую. И это стало чем-то вроде предвидения...