Оставить на память (СИ) - Ласс Лина

На следующий день около полудня Генри вернул Полу машину. Гитис отвёл его в сторону и показал страничку одного таблоида в твиттере. Утром они выложили фото, на котором Генри и Марта, держась за руку, выходят из кофейни. На лице Войта была улыбка, а Марта смотрела на него с обожанием. Подпись под фото гласила "У Генри Войта новый роман? Кто эта девушка?"

— Быстро они, — ухмыльнулся Генри.

— Только пойми меня правильно. Я чувствую себя ответственным за неё и как старший мужчина в семье должен спросить тебя напрямую. Какие у тебя планы в отношении Марты?

— Ты серьёзно?

Но на лице Пола не было и тени иронии:

— Я только надеюсь, что ты не будешь использовать её, чтобы забыть кое о ком.

— Брось, — Генри не мог поверить, что старый друг опустился до того, что стал отчитывать его как провинившегося школьника. — Это уже в прошлом. Уверяю тебя, что у меня и в мыслях не было поступать с ней нечестно. Марта мне нравится. Очень.

Но Пол продолжал с недоверием смотреть на Войта, уперев руки в бока, как ворчливый дедушка.

— Мы с ней взрослые люди и, не смотря на моё глубокое к тебе уважение, но, думаю, ты сейчас третий лишний. Разберёмся сами.

— Я не могу вам запретить, но не думай, что вашу связь я одобряю.

— Почему?

— Марта прагматичная девушка.

— Думаешь, она может использовать меня?

— Как раз наоборот, — вздохнув, Пол пригладил редеющие волосы. — Бежать в постель к мужчине в первый же вечер знакомства для неё несвойственно. Она взвешивает за и против по много раз, оценивает человека, узнаёт о нём всё, что можно узнать. Но не с тобой. Что, если она влюбилась в тебя?

Новость приятно поразила Генри. Неужели девушка потеряла от него голову? Это казалось маловероятным, ведь они толком друг друга не узнали, да и говорили в основном о каких-то пустяках. Но это совсем не испугало Войта. Марта и правда привлекала его.

Утром, когда они решили прогуляться, чтобы выпить кофе, где и застали их папарацци, он чувствовал, что с ней легко и просто. Взять её при всех за руку оказалось вполне естественной вещью, или страстно поцеловать в губы при прощании с обещанием встретиться вновь сегодня вечером.

Вопреки ожиданиям Пола, Генри был уверен, что для него это не просто секс на одну-две ночи. Он пока не загадывал наперёд, но ему было комфортно с этой женщиной, чьей встречи он вновь жаждал.

***

— Ты… что? Прости, кажется, у меня что-то со слухом. — Пол часто моргал, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Слушай, мои родители так воспитали меня, — начала объяснять Генри. — На душе будет не спокойно, если я сначала не спрошу у тебя разрешения. Родители Марты умерли, а так как ты её старший кузен, считай, вместо отца, то моё предложение в первую очередь адресовано тебе.

— Не подумай, что я против. — Пол взмахнул рукой. — Я считаю тебя близким другом и, может быть, у меня даже мелькала такая мысль — породниться с тобой. Но, Генри, ты уверен, что хочешь жениться на Марте?

Войт замешкался на секунду, но Полу этого было достаточно.

— Ты засомневался.

— Нет!

— Я вижу то, что вижу, — Гитис даже немного повысил голос. — Вы встречаетесь каких-то четыре месяца. Ты не готов.

— Готов, — на этот раз голос Генри был твёрд. — Марта прекрасная девушка. Мне с ней хорошо. Правда, очень хорошо. Она красива, умна, моя мать её обожает. Назови хоть одну причину, по которой я не должен сделать ей предложение.

— Ты её не любишь, — Полу даже не пришлось задумываться. И судя по застывшему лицу Войта, он оказался прав. — Ты хоть раз говорил ей эти слова?

— Она знает, что дорога мне. А я хочу сделать её счастливой.

— Не любовь ли основа для счастливого брака? — Пол нахмурился. — В том, что Марта в тебя влюблена я не сомневаюсь ни секунды — каждый раз, когда она садится мне на уши, я только и слышу "Генри такой! Генри сякой! Ах, Генри!" Но в тебе, — он показал на Войта пальцем, — я этого не вижу. И что-то мне подсказывает, что такая поспешность вызвана тем, что кое-кто оставил гигантскую брешь вот здесь, — он ткнул в грудь Генри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Неправда.

— Как-то неубедительно звучит. Учитывая, что у тебя весь кабинет выглядит как памятник твоей поездке в Норвегию. — Пол тяжело вздохнул.

— Как близкому другу я не хочу тебе лгать. Может, в какой-то степени это тоже играет свою роль. — Генри отвернулся и провёл рукой по волосам. — Бывает, по вечерам я вспоминаю её, и мне становится так тоскливо… Может, всё дело в том, что вопросы, которые я задаю, так и остаются без ответа. Что тогда произошло? Почему она сбежала? Вернулась ли к мужу? Это как стучаться в запертую дверь. Но когда я вижу Марту или слышу её голос в телефонной трубке, эта тоска отступает, мне легчает. Она будто лекарство от печали. Пойми, Пол, я не пытаюсь заменить одно другим. Просто хочу уже перевернуть эту страницу. А Марта — это мой путь вперёд.

Пол подумал как бы это лекарство от печали не оказалось с временным эффектом, но вслух произнёс:

— Я не так консервативен как ты, парень. Моё благословение тебе не требуется. Марта — девушка современная и самостоятельная, и сама в состоянии решать свою судьбу. Но я рад, что ты решился двигаться дальше, — он дружески похлопал Генри по плечу. С Войта после этих слов будто сняли тяжкий груз. Напутствие Пола его воодушевило. Войдя в дом своего друга, он ещё испытывал небольшие сомнения, а правильно ли он поступает? Созрел ли он на самом деле для такого серьёзного поступка? Не разочарует ли он Марту? Он видел как она в него влюблена, как смотрит и ловит каждое его слово, жест, улыбку. И сам замечал, что думает о ней с нежностью.

Но это была не любовь. Он даже никогда не говорил ей это слово. Но Марта, сама однажды произнеся заветное "люблю", не требовала взамен ответного признания. А может просто не показывала, что хочет услышать его. Но девушка и правду стала ему дорога, о чём Генри не раз ей говорил. И она каждый раз обнимала и целовала его с такой страстью, будто большего и не нужно. С ней было удобно. Марта не устраивала сцен, не капризничала, не требовала большего. Казалось, она была совершенна во всём — её отличало прекрасное сочетание ума и красоты, силы и женственности, лёгкости и напористости. В сексе она была искусна и раскрепощена, но в жизни скромна и собрана. Для любого мужчины Марта была воплощением идеала. И мысль, что с ней можно прожить счастливую спокойную жизнь, не оставляла Генри.

Правда, порой его смущало то, что он не чувствовал в ней надлома. Она будто всю жизнь прожила в воздушном замке, не зная горестей и печалей. Не было той ниточки, что связала его с одной рыжей девушкой, когда два человека, каждый со своей болью, нуждались друг в друге, будто от этого зависела вся их жизнь. Генри никогда не говорил с Мартой об этом, никогда не упоминал о Нике, даже не рассказывал о Уилле и о том, как его смерть повлияла на него. Всякий раз, когда речь заходила о брате, Войт старался уйти от этой темы, и Марта, замечая, как это ему неприятно, старалась не затрагивать её. Генри чувствовал, что не достаточно откровенен со своей девушкой и это его беспокоило, но он боялся не почувствовать того облегчения, что испытал, открывшись Нике. Будто понять его могла только одна женщина на всей земле.

Однако он уже купил кольцо, и сделать предложение Марте не показалось такой уж безумной идеей. Ему непременно будет с ней хорошо. Они постараются сделать друг друга счастливыми. Он никогда не забудет того, что было с ним в Норвегии, но застревать в этих воспоминаниях не хотел. Хотя его ещё мучили вопросы и порой они готовы были разорвать ему голову, мешая заснуть. Тогда помогал виски… или Марта. Стоило её языку проникнуть ему в рот, а руке под резинку трусов, он выбрасывал эти мысли прочь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тем же вечером, получив от Пола благословение, он пригласила её в ресторан. Романтика была совершенно не свойственна для Генри. Он не хотел бросать кольцо в бокал и при всех просить выйти за него. Всё это отдавало крайней пошлостью. Ужин был всего лишь ужином, но это помогло ему собраться с мыслями. Марта как всегда была ослепительна. Укладка волнами и красная помада на губах делали её роковой женщиной, и, глядя на неё, Генри всё больше убеждался, что всё делает правильно.