Альтернатива. Бой за власть - А. Динцов

добрался до своих автоматов, крепко их схватил и, запрыгнув под ближайшего кентавра, прикрылся от удара самурая. Этого времени ему как раз хватило, чтобы наспех перезарядить оружия и меткой пулей – прострелить головы ближайшим меченосцам. Выбравшись из-под бушевавшего зверя, мститель спиной вперёд рванул к дальним дверям. Вражина помчались к нему с обеих сторон, отрезая пути отступления и перекрывая тьмой своих лат сам кислород. Но чудеса судьбы, как показала практика, любили людей; после череды удачных залпов, человек присел на корточки и позволил тем врагам, что были позади – столкнуть собой всех тех, что спереди. Моментально подскочив в полный рост – смельчак, в окружении яростной стали развернулся туда, где виднелась последняя дверь этажа: его цель, его мишень, и его смерть. Ведь там, по мнению императора – теплилось лучшее место для спальни.

Подбежав к заветной двери на близость прицела, мститель прострелил дверную ручку. Его лицо впервые оттенило верой в собственный успех, как тут же исказилось гримасой страдания; в спину человека ударил выстрел кентавра. Алый сгусток энергии поразил самый центр поясницы, и сдавленно застонав – человек рухнул. Он растянулся прямо перед дверью в покои Вэнтэра; его голова пала как раз по центру входа. Сжав левую руку в кулак, стиснув зубы и наплевав на страшную боль – мужичок замахнулся. Он почти выбил плотную дверь, когда его кулак с громким хрустом прижала к полу нэогарская нога. Неудачно попытавшись крикнуть, скованный болью мститель, с трудом поднял очи. Если вначале они горели ненасытным гневом – стоило увидеть возвышавшуюся фигуру Кана, как глаза блеснули безмятежной кротостью. Это стало ответом на холодный взгляд недовольного генерала.

– Чёрт! Как? Как ты здесь оказался? – едва слышно, хрипло спросил мститель.

– Ты наделал столько шума. Неужели считал, что я не вмешаюсь? – непреклонно ответил Кан, покачав головой. Зелень его глаз никогда не была такой томной.

– Он… он замучил, убил, заморил голодом, лишил крова и друзей стольких людей… Как, как такой как ты, может служить ему? Служить такому демону? – выплюнув густую кровь, проговорил мститель, всеми силами старясь встать.

– А кому, по-твоему, следует служить? Верить в добро, справедливость, и закончить, как ты? – не отрываясь от мстительных глаз, спросил генерал. – Уж лучше служить демону, но быть уверенным в завтрашнем дне. Не считаешь?

Под звуки генеральского голоса, мстителю удалось направить руку с автоматом в сторону двери, и лишь немного приподняв дуло, он спустил курок. Кан сего не ожидал, и явно изумился, когда дверь с тихим скрипом приоткрылась. Затаив дыхание оба соперника заглянули внутрь, и почти сразу увидели императора. Он, подпирая рукой подбородок, смотрел в приоткрытое окно. Помимо пижамы, на его плечах колыхался шёлковый халат – насыщенного фиолетового цвета с богатыми золотыми плетениями. На лёгком прохладном ветру, вместе с тёмными непослушными волосами, слегка развивались рукава халата – свисавшие на подоконник. В тусклом белом свете далёкой луны, его безразличное лицо, хотя оживлённый взгляд – казались ещё более холодными.

– Красиво сказано, Кан, – проронил император, так и не оторвавшись от окна.

– Вы не спите? – удивлённо спросил генерал, позабыв обо всех манерах.

– Такой шум и мертвеца разбудит, – наконец повернувшись, сонно ответил Вэнтэр. Он просунул руки в рукава халата и, завязав пояс – медленно зашагал к мстителю.

Внимая звуки поступи, измученный Менос, по-прежнему сжимая зубы – снова и снова сжимал курок. В ответ, доносились лишь пустые постукивания внутри ружья. Под их мелодию, монотонную и пронзительную, чёрные мстительные глаза медленно закрылись. Пальцы его расслабились, отпустив курок.

– Ты знал его? – спросил император, приблизившись к человеку. В его взгляде – читалось отвращение.

– Да. Он был одним из зачисленных в армию людей, – убрав ногу с кулака мстителя, ответил генерал.

– А-а-а, вот откуда столько боевых навыков, – смотря сверху вниз с прямой шеи, владыка потыкал ногой тело. – Раз уж он сам помер, уберите его отсюда, – повернув голову к самураям, распорядился Вэнтэр.

– Менос был смелым и сильным человеком. Позволите похоронить его, как погибшего воина? – без переживаний, хотя с некой тоской, попросил нэогар.

– Ты кое в чём прав; не смотря на глупость, он достоин уважения. Этим меня и поражают люди, – отходя от Кана, начал император. – В них столько сил, хотя они так слабы. Наверно именно поэтому, они сумели дважды обставить нас, – медленно уходя от спальни, устало закончил Вэнтэр.

По указу его, ему и генералу для спуска подставили лестницы, и пусть такая стезя была опасна и малоприятна, властитель отказался от помощи. Кан сопровождал его, избегая демонстрации своей опеки, а позади держались самураи, переносившие погибшего нарушителя.

– Я всё реже и реже понимаю, о чём он говорит, и что думает, – прожигая лесной зеленью невозмутимый затылок покорителя, безмолвно проронил Кан. – Неужели, это и есть разница, между людьми и нэогарами?

Словно бы ощущая очередную смерть обездоленного собрата, будто бы прожив это вместе с ним, Джаин, проснувшись в небольшой уцелевшей комнате одного из подбитых жилых домов, встал со старой расцарапанной кровати. С великим революционером её делила та самая девушка – показанная на собрании. Она была отвёрнута в другую сторону и не заметила, как проснулся бунтарь; Джаин, понимая это, прикрыл её раскрытые голени одеялом, после чего подошёл к окну. Посмотрев через стресканное стекло на часть людских поселений и тусклые звёзды, во главе которых плыла яркая луна – великий бунтарь понурено вздохнул. Он погрузился в безрадостные мысли, когда на его плечи легли нежные и тёплые руки Марины. Вздрогнув, Джаин лишь растерянно проговорил:

– Ой, прости, я разбудил тебя?

– Не переживай… хоть мы долго не виделись – я не разучилась примечать, когда тебе тяжело, – стараясь спрятать смущённые глаза, не отпускала она предводителя.

– Всё-таки, ты удивительна. Именно ты стала первой выращенной мной и Чаном женщиной, из-за чего первые полгода жизни провела вдали от всего мира. Единственным, с кем ты контактировала – повезло стать мне. Вот ты и привязалась к великому бунтарю, – засмеявшись, развернулся Джаин к Марине.

– Может ты и прав… но ещё с того дня, когда ты дал мне имя и рассказал о моём предназначении – я уже чувствовала что-то необычное, – прижавшись к Джаину посильней, рассказала девушка. – Может, поделишься со мной, своими переживаниями? Тебе полегчает, – наконец подняв голову, нежно взглянула Марина бунтарю в глаза. Джаин с улыбкой выдохнул; это должно было стать смехом, но стыдливость подавила его. Повстанец, не размыкая уст, изгибал их, уводя за собой девушку. Присев на жёсткий матрас, выслушав скрипы старых ножек кровати, великий бунтарь погрузился в воспоминания тех далёких дней, когда созидание Гегара только пережило зарю. Его карие, такие же как у Марины глаза, словно бы увидели то время, и он приступил:

– Дни, когда нас только возвратили в Империю – самые худшие на моей памяти, ведь мы за какой-то жалкий месяц лишились всего, от бессмертия, ради которого были созданы, до свободы, к которой едва прикоснулись. Но как минимум я – не лишился надежды, и заразил ею Чана, главного технолога нэогаров, который не меньше моего негодовал над смертностью, и боялся нашего