Альтернатива. Бой за власть - А. Динцов

– Да разве ж я могу? Ты думаешь, почему именно он президент этой вашей ассоциации? – вопросил император, но, не дождавшись ответа, пояснил сам:– Он – самый высокоразвитый нэогар Империи, на данный момент. Убить его, себе дороже…– прислонившись к трону, закончил Вэнтэр.

Это заставило замолкнуть нэогара обвинителя, а Чана расплыться в восхищённом удивлении. Кан единственный – кто просто хмыкнул, отвернувшись в сторону.

– Знаешь, кого я ненавижу, больше всех остальных? – глядя прямо в глаза заместителю, вытянулся Вэнтэр в его сторону. – Подобных тебе! Даже поступок Джаина я ценю больше, чем твой, – с заметной агрессией, сообщил он. – Кан, будь добр, проводи этого… нэогара… обратно в лабораторию, – поручил Вэнтэр, и Кан, без задержек и мягкости, указал заместителю нужный путь. – А мы, Чан, обсудим твоё наказание…– интригующе озвучил Вэнтэр.

Монарх и не думал высвобождать его руки; это мог бы сделать Кан, но он лишь вывел излишне ушастого нэогара, и закрыл дверь с той стороны. Стукач, как виднелось по лицу, деревянной походке и страху обернуться – побаивался генерала, но увидел бы он его умиротворённый лик, страхи б унялись. Кан увлёкся своими думами, и толком не следил за отпрыском лаборатории.

– Как императора можно не уважать, как можно желать ему зла? – искренне не вразумляя, раздумывал нэогар в броне самого тёмного синего оттенка. – Он ведь справедлив, честен, силён, предан своей стране и своему делу! Для кого-то он жесток, но это лишь строгость. Кто-то винит его во лжи, но это стратегия. Вэнтэр стал императором не за яркость своих глаз, и этим нажил полмира врагов… жизнь скупа на правосудие, но даже это императору не помеха.

Восстановительные работы, а точнее, самая их заря – разбор мусора и завалов, учёт погибших и спасение повреждённых, предварительные подсчёты затрат, давались с трудом обленившимся по самый край нэогарам. Разрозненные группы изнеженной бездельем стали не распространились даже по всему материку, законно им принадлежавшему. В столице, где поводов хлопотать было меньше всего –рабочая сила собралась в излишке, а во внешних городах, и тем более окраинах, которые веками захватывала пустыня и обращала самой собой – жёлтой пылью, нэогары не намеревались появляться.

Места, близкие к перешейку, были ужасно душны, и жили там лишь по принуждению. Лачужки, отстроенные изгоями, простояли долго, но вскоре от них останется только песок, припавший к пустыне. Но, пока этого не свершилось, и стены с крышами стояли – халупы могли сослужить последнюю службу.

Ни нэогарам, возведшим их, зато человеку, готовому отомстить.

В на вид самом целом домишке, из всех что последний имперский автономный человек видел – он приканчивал свой скромный ужин, по задумке последний в его жизни. Когда от жёсткого мяса, чёрствого хлеба и выжатой на пищу томатной пасты не осталось ничего – усидчивый мужичок загасил костёр, горевший прямо на ветхом каменном полу. Самозваный мститель поднялся, накинул потёртый чёрный плащ, погрузив в рукава руки с воздушной лёгкостью. Нацепил на спину заточенный меч, нагой, как шрам перечёркивавший нос, укрыл под мрачной накидкой пару автоматов, и, размеренно постукивая прочной подошвой кожаных сапог – вышел на землянистую улицу. Его суровый, нелюдимый взор тотчас устремился сквозь любые помехи – точно в замок юного тирана. Именно к нему, мстительная персона начала путь.

Чем ближе его тропа подходила к жилому кварталу – опустевшему с наступлением вечера, тем гуще тьма накрывала дорогу; оставаясь незамеченным, он под прикрытием самой природы, высидев в разведке – продолжил шагать, озираясь как вор в богатом доме. Изредка встречая чудом уцелевшие уличные фонари, мститель менял маршрут, выбирая тёмные закоулки. В этом ему помогала сама луна, усердно прячась за мрачными тучами, и звёзды – света которых едва хватало, чтоб увидать их самих.

Но было на свете то, что даже во тьме виднелось, а слепец и без глаз прорисует в голове этот облик, облик величественного Гегара, чьи сотрясавшие пустынные пески шаги без передышки таранили перешеек, пока наконец не обрушились на Евразию. Но и тут маршрут не оборвался; клокоча словно гром, спустившийся наземь, Гегар подступил к ближайшему восстановленному укрытию выживших, и лишь тогда тяжело остановился. Из всех его подвижных креплений, обжигавший как пустынный зной пар вырвался словно из турбин ракет, и колоссальный спаситель замер, а подле ног его раскинулось убежище. Из ступней таких больших, что не каждый корабль шире и длинней – донеслись звуки открытия износившихся люков, а после, губительный для тревоги раскат вздоха свободы. Суматохи, давки, мелкой ругани и нервозности в процессе извержения спасённых из Гегара было не избежать, но серьёзным происшествиям не позволили даже зародиться. Уставшие, сонные, измученные дорогой ещё сильней, чем побегом люди – едва стоя на ногах, проследовали за спасителями, что проводили всех бывших рабов к подготовленным укрытиям. Всего удалось отыскать и облагородить пять бункеров королевства Сталии; её гранитные подземелья могли бы пережить и нечто большее, чем взрыв разоривший целое полушарие. И пусть они пребывали в отдалении друг от друга, колонны людей, что даже на твёрдой земле чувствовали подскоки шагов Гегара – брели туда, где могли без тряски отоспаться. Дряблое шмотьё взамен матрасов, а плотные вещи вместо одеял – и никакой еды не требовалось, чтобы людской народ в одночасье вымер.  Исключением как всегда стал Джаин; ни о каком сне он и слушать не возжелал. Вождь, и самые приближённые к нему, – собрались в древнем полуразрушенном зале, чей гранит по сей день образовывал помещение.

– Надеюсь, вы достойно содержали создателей нашего будущего? – трепетно осведомился великий бунтарь, словно стеснённый истинным именем своего вопроса.

– Да, они в полнейшем здравии и ни в чём не нуждаются – с самого момента прибытия к нам, – с некой гордостью, ответил один из первозданно выживших, вечно молодой и незнавший смерти.

– Это замечательно, – расслабленно закрыл Джаин глаза. – Без них, мы попросту вымрем… а с ними, наше будущее разделят потомки. – Лучезарную радость повстанца не скрывала даже тень усталости.

– Впереди работы больше, чем неимоверно много; как на землях Евразии, так и в людских головах… и это, кстати, при условии, что Империя к нам не сунется, – невзначай напомнил Герд, ловко лавируя стеклянным стаканом, в котором ниже краёв плескалось что-то чайного цвета, но крепкого вкуса.

– Да, тут нельзя не согласиться…– поникнув, покивал революционер, опередив грядущие причитания приятеля. – Именно поэтому мы уже завтра разбудим наших собратьев. Работать необходимо как можно больше, отдых сейчас непростительная роскошь.

– Мы вытащили вас с одной каторги, чтобы затащить на другую? Джаин, вздохни хоть раз, дай люду отдохнуть. Дай той свободы, о которой столько говоришь, – в своём тоне отрезал Герд. Вождь благодушно улыбнулся, глядя карими глазами в душевное зеркало Герда.

– Трудиться слыша угрозы, или похвалы; работать на благо кого-то, или себя; выбирать занятие думая своей головой, или следовать указу – самый бесполезный выбор. Наше поколение должно зачать будущий мир, выстроить фундамент для грядущего человечества . Отдыхать – недозволительно, если мы хотим свободы. А мы ведь её хотим? – кивнули все, попавшие под взгляд вождя. И даже Герд, устало ухмыльнувшись, долго царапая затылок короткими ногтями, одобрительно покивал.

С согласия, мини-собрание окончилось, и участники его разошлись. Пути их разминулись также, как мнения Герда и Джаина,