Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

— Ей-богу, я как будто перенесся во времена моего прекрасного детства. У нас в Кармоне был местный дурачок. Ну, знаешь, из тех безобидных простаков, которые всему верят, разговаривают сами с собой, впадают в оцепенение на ровном месте. Вот он точно так же глубокомысленно глядел на свой нос каждый раз, как на него садился комар или муха, как будто ему в этот момент открывалась какая-то великая тайна.

Индеец тем временем заговорил. Речь его, размеренная и неторопливая, не была понятнее, чем у любого другого дикаря, но, по крайней мере, каждое отдельное слово звучало внятно. Он немного помедлил и ткнул себя пальцем в грудь, произнеся при этом длинное, совершенно непонятное слово, состоящее из череды звонких, щелкающих звуков. Друзья переглянулись.

— Соловьем заливается, — заметил Фернан.

— Понять бы, о чем это он.

Индеец еще дважды повторил ту же процедуру.

— Похоже, он представился! — осенило Фернана. — Правда, я так и не запомнил, как его зовут.

Себастьян сделал шаг вперед, приосанился, расправил плечи и произнес, ткнув себя пальцем в грудь:

— Я Себастьян Риос дель Альварес, благородный кабальеро родом из славного города Кармона!

Фернан поморщился и заметил:

— Себастьян, дикарь тебя не понимает. Скажи попроще.

Себастьян хмыкнул и коротко бросил:

— Себастьян.

Вошедший еще раз ткнул себя в грудь и представился, выразительно глядя на испанцев. Себастьян, правильно истолковав этот поступок, еще несколько раз медленно назвал имя. Индеец внимательно прислушался к незнакомому говору, пытаясь запомнить новое слово. Гонсалес также сделал шаг вперед и, указав на себя пальцем, сказал:

— Фернан.

Индеец, явно воодушевленный сообразительностью пленников, взял со стола пустую тарелку и выдал новое слово. Затем он настойчиво повторил его еще несколько раз.

— Теперь мы знаем, как на их языке будет «тарелка»! — обрадовался Фернан.

— Ты уверен, что он не имел в виду просто посуду как таковую? А может быть, это вовсе имя того страшилища, которое на ней изображено, — скептически ответил Себастьян.

Тарелка и впрямь пестрела сложным орнаментом, главным элементом которого стало изображение чудовищного существа, отдаленно похожего на местных жителей обилием плюмажей и перьев. Правильной ли оказалась догадка Себастьяна, судить было рано, но изучать язык все равно стоило. Фернан, шагнув к стулу, указал на него пальцем и выжидающе посмотрел на гостя. Тот правильно понял жест и выдал новое слово, повторив его несколько раз. Так они и ходили по комнате от одного предмета к другому и пытались хоть что-то запомнить. Индеец проявлял недюжинную терпеливость и без устали повторял названия. Затем он все же ушел, оставив двух друзей отдыхать.

Фернан задумчиво сидел, пытаясь правильно воспроизвести хоть одно из услышанных слов, с каждым разом запутываясь в этих непривычных звуках все больше. В конце концов, Себастьян не выдержал и нетерпеливо прервал это занятие:

— Уймись уже! У меня голова раскалывается от этого чириканья. Тем более что ты все равно неправильно произносишь эти… звуки!

У Себастьяна язык не повернулся назвать это «словами».

— У нас впереди будет еще много дней для изучения их языка.

— Да, ты прав, — признал Фернан. — Нужно немного передохнуть. Я чем больше их повторяю, тем сильнее путаюсь. А ты хоть что-то запомнил?

— Куда там…

— Интересно, а кто к нам приходил? Местный толмач или же просто какой-то мудрец?

— Кто бы он ни был, но его терпению можно позавидовать. Будем надеяться, что он посетит нас еще не один раз, и со временем мы все же научимся.

Их пока что не тревожили. Обилие новых впечатлений мешало сосредоточиться, голова, казалось, могла взорваться от всего увиденного и услышанного. Фернану до смерти хотелось немного развеяться, но как? Выйдя на улицу, он бы снова попал под водопад всего того невиданного и непривычного, от чего хотелось отдохнуть. Сидеть в комнате просто так было скучно. Гонсалес потянулся за мечом, который он во время беседы с индейцем отложил в сторону. Себастьян понял его без слов. Испанцы и в самом деле не тренировались уже несколько дней. Собственно говоря, с тех пор, как потерялись в джунглях. Во время блуждания по лесам они слишком уставали, чтобы к вечеру еще и фехтовать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Стол и стулья конкистадоры отодвинули в угол, а сами стали посреди комнаты. Места хватало. Фернан плавно протянул вперед правую руку, клинок замер, нацелившись острием в грудь Себастьяну. Тот ответил точно таким же движением. У них не было тупого тренировочного оружия, а потому действовать приходилось осторожно. Гонсалес сделал пробное движение вперед и нанес легкий режущий удар, прощупывая оборону противника. Себастьян быстро отступил в сторону, отбил выпад и тут же контратаковал. Фернан играючи увел чужой клинок влево. Удары сменялись финтами, оба бойца с легкостью двигались по комнате, нападая или же уходя от чужих атак. Лязг стали вскоре вызвал интерес индейцев. В дверном проеме, как по волшебству, возникло двое любопытных слуг. Себастьян гневно махнул на них рукой и те исчезли так же быстро, как и появились.

— Да ладно тебе, пускай бы смотрели.

— Не ладно, — буркнул Себастьян. — Думается мне, что наше столь позорное пленение еще пойдет нам на пользу. Кто мы с тобой в глазах дикарей? Двое олухов, которых можно взять практически голыми руками. Просто-таки бестолочи, не говорящие на их языке, ничего не понимающие, к тому же очень странно, с их точки зрения, выглядящие. Таких недотеп не стоит слишком уж хорошо охранять. А вот если они поймут, что мы в состоянии перебить десяток воинов, то и надзор за нами усилится. Пускай мы лучше в их глазах останемся дурачками. Когда придет время сбежать, все это еще ох как пригодится. Так что нечего им пялиться на наши тренировки.

— Заодно неплохо бы объяснить дикарям, что нам нужны деревянные мечи, а то мы тут друг друга поубиваем настоящим оружием.

Фернана разбирала досада. Ему приходилось сдерживать свою прыть. Дважды он видел возможность для точного удара, маленькую прореху в чужой обороне. Быстрый выпад и он бы победил! Но Себастьяну это стоило бы жизни. Увы, пока они не обзаведутся тупыми мечами, нечего и рассчитывать на полноценный бой. Они еще немного поупражнялись и решили прекратить пока это занятие, чтобы не нанести друг другу увечий.

Вскоре на пороге появился мудрец, учивший их языку. За ним следовали те же двое слуг, что и в прошлый раз. В руках они держали пестрые свертки. Повинуясь знаку своего господина, они остановились возле стола и один из них разложил на нем принесенную ткань. Фернан и Себастьяном с интересом подошли поближе. Старик бережно расправлял складки яркой материи. Он жестами предложил испанцам переодеться, чем сразу же вызвал у Себастьяна взрыв негодования.

— Проклятый негодяй! Я испанский кабальеро, а ты мне предлагаешь одеться, как самому распоследнему дикарю! Фернан, ты только посмотри на это убожество!

На столешнице лежал комплект местной одежды: большое прямоугольное покрывало, заменяющее индейцам плащ и отрез поменьше, в котором легко можно было узнать запашную юбку. Примерно так же был одет и сам толмач. Сверху лежали кожаные сандалии. Себастьян в гневе подхватил разложенные вещи, сунул в руки недоумевающему слуге и вытолкал вошедших из комнаты. Он возмущенно бегал из угла в угол, размахивал руками и неистово ругался. Фернан на всю эту демонстрацию ярости взирал с легкой и задумчивой улыбкой. Дождавшись, пока Себастьян утихнет, он сказал:

— Ты знаешь, а ведь нам все-таки придется приодеться по местной моде. Выслушай меня спокойно. Мы с тобой уже добрую неделю не меняем рубах. Они скоро задубеют от соли и пота. Если мы хотим сбежать и предстать перед нашими соотечественниками в привычном виде, то здесь придется ходить в индейских одеяниях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Еще чего! — возмутился Себастьян. — Сегодня нам выдали набедренные повязки, а завтра предложат носы и уши проколоть!

— Кто знает, сколько еще мы здесь пробудем, — рассудительно заметил Фернан. — Чтобы выгодно отличаться от местных дикарей, на прогулки мы будем надевать нашу одежду, а находясь здесь, придется довольствоваться этими «юбками».