Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Фернан смотрел на то, как обезглавленное тело, заливая ступени кровью, неуклюже катится вниз. Он не мог поверить в то, что эта безвольная груда мяса, при падении вяло разбрасывающая в стороны руки и ноги, еще минуту назад была стройной молодой девушкой. Тело скатилось по ступеням и грузно грохнулось на землю. К нему тут же устремилось несколько дикарей. Жадно подхватили и потащили куда-то в сторону. Фернану не хотелось даже думать о том, куда и с какой целью понесли казненную. Желудок затрепыхался в болезненных спазмах, он ослабевшими руками схватился за плечи Себастьяна, опустив голову, чтобы ничего больше не видеть.

Фернан очнулся от того, что один из воинов, стоявших вокруг двух пленников, коснулся его плеча. Гонсалес с трудом удержался от того, чтобы не ударить индейца в ответ. После всего увиденного сегодня, он в любом прикосновении склонен был рассматривать враждебность. Воин стоял расслабленно, копье его покоилось на плече, поддерживаемое правой рукой, а левой он указывал испанцам нужное направление. Они, опустошенные увиденным зрелищем, покорно и безучастно поплелись вперед. Эскорт из нескольких солдат двинулся следом.

С каждым пройденным шагом оцепенение рассеивалось и конкистадоры постепенно приходили в себя. Фернан и Себастьян внимательно осматривались по сторонам, пытаясь понять, куда их ведут на этот раз.

— Черт! Я бы сейчас что угодно отдал за хороший толедский меч! — выругался Гонсалес.

— Что угодно?! — невесело рассмеялся Себастьян. — А что у тебя осталось, кроме кирасы?

Буквально через несколько минут пленников привели в небольшой дом. Разложенные вдоль стен одеяла и плетеные циновки на полу показывали, что это жилое помещение. Двое слуг принесли им еду. Но испанцы, слишком шокированные всем происходящим, не смогли заставить себя съесть ни кусочка. Вскоре индейцы вышли, оставив тарелки с пищей, и дверной проем тут же закрыли решеткой из толстых кольев. Себастьян выглянул наружу.

— Так… Вокруг этой хибары больше десяти солдат. И все неплохо вооружены. Похоже, нам отсюда не выбраться.

Фернан сел на циновку, облокотившись об стену, и задумчиво спросил:

— Ты что-нибудь понял из сегодняшнего зрелища? Это к нашему появлению приурочили гибель девушки?

— Шутишь, что ли? — фыркнул Себастьян. — Ты же не думаешь, что ее специально зарезали, чтобы произвести на нас впечатление?

— Так за что ее убили?

— Это понять, в общем-то, можно. Скорее всего, она была преступницей или же пленницей из какого-нибудь другого местного княжества.

— Тогда почему так спокойно себя вела? Неужели не понимала, что с ней сейчас сделают?

— Кто знает, — устало пожал плечами Себастьян. — Иногда люди перед лицом неминуемой гибели ведут себя очень мужественно. Может быть, она не хотела показывать свой страх перед врагами.

Так и прошло время до самого вечера. Про испанцев как будто забыли. За окном стемнело и лишь отсветы близкого костра показывали, что возле их дома дежурит стража. Фернан и Себастьян сполна испытали, что такое пытка неизвестностью. После всего, что он сегодня видел, Гонсалес уже больше не строил радужных планов скорого освобождения. Будущее рисовалось ему в мрачных красках.

5. Первые дни в плену

На следующий день пленников вывели из дома рано утром и повели во дворец. После гигантской пирамиды он уже не производил особого впечатления, хотя выглядел внушительно. Массивные каменные стены, раскрашенные барельефы, высокий потолок. По широкой лестнице испанцы дошли до входа в большой зал.

Внутри находилась группа индейцев. Конкистадоры уже немного привыкли к тому, что все вокруг украшены перьями и ракушками, но эта компания заметно выделялась на общем фоне. Наибольшее внимание привлекал человек, стоявший в центре. Высокий рост, горделивая осанка и надменный вид выдавали в нем местного вождя. О том же свидетельствовали и богатые украшения. На груди покоилось массивное ожерелье — кусочки нефрита и золота образовывали сложный узор. Запястья охватывали массивные браслеты с диковинным орнаментом. На плечи был наброшен яркий многоцветный плащ. Голову украшала высокая корона из красных и зеленых перьев. Мочки ушей оттягивали вниз золотые диски с тисненым изображением кошмарного искаженного лица — то ли человеческого, то ли звериного. Темные глаза смотрели властно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну вот, как я и предрекал, нас привели к местному касику, — заметил Себастьян. — Тебе не кажется, что именно этот дикарь так ловко орудовал каменным ножом там, на вершине пирамиды?

— Да разве их различишь? — с досадой буркнул Фернан. — Эти нехристи все в перьях, что твои фазаны, да и разукрашены не хуже, чем шуты на ярмарочном балагане.

До этого момента индейцы хранили молчание. Теперь же вождь жестом руки подозвал к себе одного из приближенных и дал какие-то распоряжения. Фернан почувствовал что, несмотря на жаркий день, по затылку пробежал легкий озноб — кто знает, что за команду только что получил этот местный вельможа? Они с Себастьяном тревожно переглянулись.

Индеец сделал два шага по направлению к пленникам и начал речь. Он уверенно и убедительно что-то говорил, сопровождая свои слова жестами, то указывая руками на касика, то простирая ладони к небу. Эта речь ввела испанцев в еще большее замешательство. Фернан с досадой прикусил губу, с тревогой поглядывая на своего спутника.

— Я проплавал больше десяти лет, посетил столько стран, что и не перечислить, научился находить общий язык не только с истинными христианами, но и с самыми что ни на есть язычниками, — вполголоса проговорил Себастьян. — Но такого варварского наречия слышать не доводилось. Даже самые отъявленные чернокожие дикари не завывают так отвратительно, как этот напыщенный дуралей.

Он, как и Фернан, заметно нервничал, не ожидая для себя ничего хорошего, а потому был резок в суждениях.

Индеец, услышав разговор испанцев, тут же умолк и выжидающе уставился на них.

— Кажется, дикарь решил, что ты ему отвечаешь, — заметил Фернан.

Безуспешные переговоры тем временем продолжились. Индейский вельможа еще несколько раз обращался к испанцам, пытаясь им что-то медленно, чуть ли не по слогам, втолковать, и активно жестикулируя. Затем обернулся к своему вождю, обронил несколько фраз и выслушал еще какие-то приказы. Конкистадоры также обменялись несколькими замечаниями между собой. Затем Фернан демонстративно пожал плечами, подчеркивая, что они не могут понять, чего от них хотят.

Тот же сановник, который пытался найти с ними общий язык, ничем не проявляя досады, коротко что-то приказал одному из своих приближенных, сопроводив слова властным жестом. Тот двинулся к выходу из помещения, поманив испанцев за собой. Караул из десятка воинов двинулся вслед за ними. Фернан внимательно оглядывался по сторонам, желая понять, куда их ведут. Пару раз он задумчивым взглядом засматривался на копья окружавших его солдат. Себастьян сразу догадался, о чем думает его молодой товарищ.

— Фернан, не спеши начинать войну. Не нужно выхватывать оружие у наших конвоиров.

— А когда, по-твоему, следует ее начать? — недовольно спросил Фернан. — Когда меня положат на алтарь и начнут вырезать сердце? Тогда уже поздно будет.

— Повремени. Может быть, для нас все еще не так и плохо обернется.

Гордого Гонсалеса изрядно выводило из себя, что к нему — испанскому кабальеро и отважному воину — относятся как к рабу. Приказывают то идти, то стоять, то снова идти. И все это совершенно не интересуясь его мнением. Но больше всего донимала неизвестность. Фернан понимал, что жизни их здесь ничего не стоят. Что мешает индейцам казнить пленников?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Шли они недолго. Выйдя на улицу и пройдя по краю пустующей сейчас площади, испанцы попали в другой дворец. Он казался ничуть не меньше первого. Стоящий на невысокой платформе, богато украшенный снаружи, сияющий свежей зеленой и желтой краской на гладких стенах.

Конкистадоров повели внутрь. Одни помещения сменялись другими, в коридорах и галереях тускло горели светильники. Больше всего Фернана удивляло то, что ни в одной стене он не видел хотя бы маленького окна. Все это напоминало лабиринт. Гонсалес тревожно озирался по сторонам, пытаясь запомнить дорогу. Ему казалось, что они уже блуждали гораздо дольше, чем могли идти в пределах здания. Может быть, дворец является всего лишь входом в какую-нибудь систему катакомб?