Боевой разворот. И-16 для «попаданца» - Александр Самохвалов

Оказался майор Сурин. Борис Николаевич. Командир 123-го иап.[93] Скоренько доводит обстановку. Хреноватенькая, скажем так, обстановочка. Фрицы (хотя здесь их так не зовут ещё) автоколоннами остановились на достигнутом – пощипали мы их капитально, в неба, то есть, да и мазута кой-какая подошла – но направляют в нашу сторону разведдозоры. Которые пока перехватываются и удерживаются нашими заслонами, но это пока. Скоро снова попрут. Короче, пора уматывать, да поскорее (всё это в моей интерпретации, разумеется, впрочем, Сурин и правда почти не матерится, сурьёзный дядечка). В Пинск. Часть технарей и прочих уже смотала удочки, прочие даже не ждут уже зелёного свистка – грузятся полным ходом. На остальные машины пилоты найдутся. С избытком. Из МиГов – только на два. А их четыре. О Яках вообще ни слова. Закончив насчёт МиГов, комполка оглядывает строй. Три шага вперёд.

— Разрешите обратиться. Младший лейтенант Малышев.

— Знаю тебя, Малышев. Молоток. Что скажешь… теперь?

— Предлагаю перегнать МиГи мною и старшим лейтенантом Гудава. В два захода. Обратно на У-2. А потом, если получится, Яки.

— Ты что, Як пилотировать умеешь?

— Точно не знаю. Но думаю, что смогу.

— Этот сможет, — реплика сзади, от Шульмейстера.

— Что, Вася, правда сумеет, как мыслишь?

— Думаю, сумеет. На МиГе, вон, сумел же. Потом на Иле. Толя, покойный, после первого вылета делился – крутил, мол, да вертел так, словно родился на этом самом Иле и титьку мамкину оттуда же сосал. И из второго вернулся – он один. Даже Фрол – и тот…

Вот так да… А я то надеялся, шлангом прикинусь. Станиславский, тот, может, и поверил бы. Батя же в этой спектакле не первый год и не последний исполнитель. Был.

— Попробовать стоит, товарищ майор – с лёгким акцентом, прибалтским, что ли. Катилюс. Не заметил сразу. Гэбню кровавую. Впрочем, где ж ему быть. Самолёты уничтожить, дабы вражине не достались – его работа.

— Ладно. Так тому и быть. Как делать, это, получится – есть предложения? У вас?

Ого, уже на "вы". Растём, однако. Пусть это и всего-то лишь по уставу. Однако у нас ведь в армии как повелось, издавна, полагаю – если старший к младшему на "вы" обращается, это обычно к звездюлям неслабым. Пряники же можно и на "ты". И лишь совсем изредка на "вы" – в особых случаях. Например, когда на смерть отправляют. Как нас тогда с тем Босфорским мостом…[94] Аж целый генерал армии… Впрочем, не будем о грустном.

— Мы со старшим лейтенантом Гудава перегоняем пару МиГов. Возвращаемся на У-2. Техники движки заводят, как только У-2 увидят. Мы садимся – и сразу вторую пару. И так далее.

— Так, Игорь Венедиктович, люди требуются от вашей группы, добровольцы, конечно.

Ага, с правого краю от строя технарей со спецами человек десять по гражданке. То есть, в рабочей, но кто во что горазд. Видимо, с завода. Те, что Яки собирали. Выходит интеллигентного вида мужичок, седой и худощавый. Старший, наверное. Инженер.

— Добровольцы все. Но останемся мы с Пётр Иванычем. Больше не нужно. Самолёты только заправить осталось, горючкой и сжатым воздухом, боеприпасы же, что были, загружены загодя, как и всё прочее. Пока товарищи с МиГами управятся, мы как раз подоспеем. Ну, и общее обеспечение с нашей стороны непременно потребуется. Мало ли что. Только они не облётаны ещё. Вы ж сами знаете, горючего не было, да и пилоты заводские не прибыли. К тому же вооружение! Пушки, то есть…

— Значит так, Игорь Венедиктович. Вы мне в Пинске нужны позарез, да и с Москвы запрос уже пришёл на вас, ещё до начала… этого всего. Оставьте за себя другого… добровольца.

А ведь напрасно иронизирует. И правда натуральные добровольцы. Вон, морды лиц какие. Насупленные, но не без некоторой душевной свирепости. Лишь у пары-тройки неуверенность и страх проскальзывают. Но – строй держат. Значит, проняло. Нас, русских, когда за живое заденет, так мы горы готовы свернуть и тут же трупами лечь. Помню, и в моё время так же было. Потом, когда раскачались. Под русскими понимаю всех, кто так может. За Расею. Вон, Игорь Венедиктович не согласен уезжать, что-то доказывает, аж слюной брызжет отсюда даже видно. Ну, пока суд да дело…

— Разрешите, — майору, — к машинам?

— Да. Вам с Гудавой вылет по готовности. До Пинска маршрут известен должен быть.

Эдик Гудава лыбится навстречу.

— Что, Костик, один-один?

На мой довоенный ещё прокол намекает, чтоб сделать менее болезненным свой. При посадке здесь. Самолюбивый, как и все они. Мнда… Небось, Петровичева шарашка весь день и всю ночь. Раз вся четвёрка готова. С Эдиком же Костик давно на "ты". В обе стороны. Рубаха-парень. На грузина не очень похож. Высокий, плечистый, волосом рыжеват, только медальных статей нос чуть крупноват, да и прочие черты лица под стать. Говорит без акцента, разве что когда колориту добавить хочет. Впрочем, он и не грузин. Мингрел. А мать так и вовсе русская. На "ты" же, потому как у Костика с ним общие похождения были. В Белогорске ещё. По женской части, до которой Эдик великий охотник. Только, в отличие от Петровича, довольно разборчивый. Без грубости, впрочем, и хамства. Цветочки, ухаживания… Чуть на губу[95] тогда не загремели на пару, за что – нет времени вспоминать. От кого-то убегали по крышам да закоулкам, и всё такое прочее. Лётчик, впрочем, отличный. Сбитыми на Халкин-Голе ещё отметился, потом в Финляндии, да и здесь уже есть. Причём как раз "худого" уговорил, если память не изменяет.

Теперь вместе шагаем к своим МиГам. По травушке-муравушке. Сапоги и низ комбеза от росы – насквозь. Петрович и Ко сняли уже с двух маскировку и заканчивают подготовку к взлёту. К Якам неподалёку вся толпа гражданских галопом протопала. Тоже готовить будут? Кому? Пока рассаживались по кабинам, подбежал коренастый капитан в лётном. Что-то сказал Эдику и тут же умчался к Якам. Тот сделал мне знак рукой – мол, ждём пока – немного. Ждём. Тем временем рассвело, день, похоже, опять будет погожим. На радость немцам и на беду нашим сухопутчикам. Под тарахтенье слабеньких движков взлетают один за другим У-2. Пара. Всё, что осталось. От лёгкомоторной авиации двух иап – нашего и 123-го. Не так уж и мало. Имея в виду обстоятельства. Сразу за ними, с серьёзным таким рёвом, в небо пошли И-16. Возле Яков суета. Похоже, тоже готовят сразу пару. Точно, тот капитан шагает прямо к Якам, следом подходит майор Сурин. Комполка. Наверное, готовился, изучал уже. Новую матчасть. А может даже и облетать успели. Раздобыли тогда ещё где-нибудь трошки бензинчику высокооктанового, и исполнили.[96] Теперь пригодилось. Яков насчитываю восемь машин. Целых. И при посадке видел разбитые, кажется, четыре. Фролов, царствие ему небесное, говорил про двадцать. Остальные восемь, значит, где-то прячутся. До фига ж лётать придётся тудоть-сюдоть.

Тем временем пара Яков завелась – мы следом, прогрели моторы, и на взлётку. За большой группой "чаек". Тоже перегоняют. Эдик чуть впереди. Старший и ведущий. Надо бы мне – но как? Ладно, с утра пораньше и так проскочим. Может быть. Сразу за Яками набираем скорость – отрыв! Убираю шасси, и тут же начинаю крутить головой. Даже ведущему не вредно, а уж ведомому-то сам бог велел, совокупно с уставом. Немцев пока не видно. Но погода продолжает не баловать нашу пехоту. В смысле, на небе ни облачка. Не, на горизонте что-то такое наблюдается – но через пару часов, зуб даю, рассеется…

До Пинска чуть больше сотни. Лететь, значит, минут двадцать. Строго на восток. Вдоль железки. К солнцу. Слепит из-под капота. Сзади ещё довольно темно, стараюсь смотреть большей частью туда. Эдик идёт вслед за Яками с небольшим превышением. Вообще-то надо бы ещё повыше… Для МиГа. Впрочем, тогда земля будет хуже контролироваться, а могут ведь и оттуда подобраться. Снизу. На крейсерской, чай, идём. Вот и аэродром.

Кстати, Жабчицы называется. Что-то меня снова на жаб потянуло – к добру ли это? Для немцев, полагаю, определённо не к добру… Сели нормально – оба. Эдик, похоже, совладал помаленьку с норовистой этой лошадкой. Пока качусь, осматриваю окружающее пространство. Полосу так и не забетонировали, а ведь собирались… Но оно и к лучшему, поскольку немцы здесь неслабо порезвиться успели. Во всяком случае тут у них лучше получилось, чем в Кобрине и тем более у нас. Поле здоровенное и самолётов масса. Самых различных марок и типов, включая довольно экзотические, например Р-10, почему-то морской авиации,[97] как целых, во всяком случае, с виду, так и разбитых вполне себе вдребезги, стоит, а частью ещё дымится по краям поля и на ВПП. Много СБ. В основном повреждённых. По Костику, здесь 39-й сбап базировался. А вон и "ишачки". Кобринские, похоже, те, что до нас вылетели. А это что такое, странное-двухкилевое? Ого, "пешки".[98] Аж целых три штуки. Целых – в смысле, с виду. Но как-то нехорошо они стоят. Будто брошенно. Заруливают по сторонам "чайки", за ними, вправо – пара Яков Сурина с тем капитаном, мы с Эдиком, натурально, следом. Самолёты вокруг замаскированы отвратительно,[99] общее впечатление пожара в борделе, когда всем миром ловят карманника. Два каких-то мутных испуганных типа подскочили, однако, к машине и помогли выбраться. Прихватив парашют, с Эдиком бегом к Якам. Сурин уже умчался, порядок, наверное, наводить. Оставшийся неизвестным капитан мотает головой – потопали, мол – и по пути быстренько оттараторивает насчёт того, что сейчас, мол, все летим пассажирами на У-2 и всём том прочем, что ещё здесь найдётся примерно такого же плана – чёрт (мягко говоря) его знает, а также что вместо Сурина с ним какой-то капитан Савченко полетит, или ещё кто, из тех, кто на Яке пробовал или хотя бы матчасть изучил, потому что сначала надо было хорошо освоенные и реально боеготовые "чайки" с "ишачками" из-под удара вывести. Сейчас же все освободившиеся – в нашем распоряжении. В смысле, в перегоночной команде. А Сурину надо тут хоть немного порядок навести. Вместе с вашим-нашим особистом… эт стылоглазый такой, прибалт, что ли, который скоро тоже здесь должен быть.