За час до полуночи - Джек Хиггинс

– Так Хоффер тут работает на Общество?

– Помилуй Бог, – удивился Серафино. – Ты же знаешь правило:

всех впускать, никого не выпускать. Он остался последним из полдюжины таких же.

– Что же случилось с остальными?

– Двое включили зажигание в своих «альфах» и отправились в ад. Остальных продырявили тем или иным способом. Все они думали разделаться с Барбаччиа и здорово просчитались. Старый волк оказался им не по зубам.

– А то покушение на его жизнь? – спросил я. – Та бомба, от которой погибла моя мать, кто отвечает за это?

– Кто знает? – Он пожал плечами. – Любой из них. Да и какая разница? Барбаччиа просто укокошит их всех и тогда успокоится.

Я содрогнулся от жестокости приговора. Вито Барбаччиа, Господин Жизнь и Смерть. Он получил верное имя – Вито. На секунду я замялся, а затем устремился вслед за Серафино, шагавшим впереди, весело насвистывая.

Пастушья хижина выглядела так, будто стояла здесь со времен сотворения мира. Тот, кто соорудил ее из камней и валунов разного размера, заткнул многочисленные щели сухим мхом, а низкую крышу поверх дубового настила выстлал дерном.

В этом месте ручей превращался в довольно глубокий поток, петлявший через несколько небольших заводей и исчезавший за каменным перекатом в пятидесяти ярдах вниз по течению.

Хижина стояла на поляне, наклонившись над ручьем, и выглядела весьма живописно. Пара ослов и три козы паслись поблизости. Полдюжины цыплят носились взад-вперед по кустам у ручья, яростно разгребая землю.

Парень лет восемнадцати – девятнадцати – вероятно Джо Рикко, о котором упоминал Серафино, – сидел согнувшись у маленького костра, подбрасывая ветки в огонь под котелком, подвешенным на рогатинах. Молодость и рыжие норманнские кудри отличали его от остальных, а матерчатая кепка, грубые черты лица с угрюмым выражением роднили с ними. Он поднялся с колен и подозрительно уставился на меня, а братья Вивальди подошли к нему, собираясь наполнить выщербленную эмалированную кружку отваром, по запаху отдаленно напоминавшим кофе.

Серафино и Джоанна Траскот опустились на бревно у ручья. Он достал откуда-то еще один огрызок сигары, закурил и посмотрел вверх на серое небо.

– Все-таки тут что-то не так, – покачал он головой. – Много бы я дал, чтобы узнать замысел Хоффера.

– Вероятно, в действительности все проще, чем мы думаем, – рассудила Джоанна. – Наверное, он считал, что вы пойдете на все ради денег.

– Он мог оказаться прав, – согласился я безрадостно, потому что ее замечание вернуло меня к мысли, которую я старался отбросить. Но Серафино не дал мне этого сделать.

– А что твои друзья, ты доверяешь им? Они не вкручивают тебе мозги?

С минуту я напряженно думал и постарался, чтобы мой голос прозвучал уверенно, когда ответил:

– В жизни возможно всякое, но я давно их знаю. Хотя есть способ все проверить.

– И какой же?

– Я пойду к ним.

Он нахмурился, притушил сигару и кивнул.

Джоанна Траскот обратилась ко мне:

– Вы можете предложить им вознаграждение от моего имени. Будет забавно еще раз спутать карты моему отчиму. – Она согнула веточку и сломала ее в руках. – Он женился на моей матери ради денег, вы, наверное, поняли. А когда она перестала доверять ему, избавился от нее.

– Вы уверены?

Девушка кивнула.

– Да, но доказать не могу. Он рассчитывал получить все после ее смерти, потому что знал, как она его обожала. Мать любила его до безумия, но он ошибся. Она оставила все мне, и тут как раз у него случились неприятности. Большие неприятности.

– Какого сорта?

– Ему срочно понадобились деньги, притом очень много. И еще он чего-то испугался.

Так мафия участвовала и в этом?

–Хорошо, подождите меня здесь. – Я посмотрел на часы и понял, что прошел уже час с того момента, как я ушел на разведку, а значит, они уже начали спускаться. – Буду примерно через полчаса.

Мне казалось, что бандиты попытаются отговорить меня, но они не сделали такой попытки. Когда я обернулся, уходя к опушке леса, Джоанна сняла с головы свой красный платок, и ее светлые волосы золотились в первых лучах утреннего солнца, пробившихся сквозь облака.

Поднимаясь вверх по склону, я с трудом продирался сквозь густой подлесок. Времени на то, чтобы сосредоточиться, у меня оставалось немного. Но одна мысль не давала мне покоя. В глубине души я никогда не верил в историю Хоффера. Некоторые детали и мотивы поступков были в ней, очевидно, надуманными. Так почему же ничего не заметил Бёрк?

Но я не мог и поверить в тот вывод, который напрашивался сам собой. Он сделал в своей жизни немало дурного, но и хорошего тоже. Не раз протягивал друзьям руку помощи, врагов убивал не дрогнув, но в бою. Совершенно невозможно себе представить, чтобы Шон согласился убить молодую девушку ради денег. Во всяком случае, осуществить это в нашем присутствии невозможно. Так мне казалось.

Я настолько глубоко задумался, что даже не заметил, как дошел до того места у ручья, где впервые увидел Благородную Джоанну. Остановившись, чтобы перевести дух, услышал позади себя треск ветки.

– Стоять на месте! – Пьет Джейгер вышел из-за дерева, держа автомат нацеленным мне в живот.

– Что случилось, Стаси? Мы стали беспокоиться.

Бёрк вышел из-за деревьев, а Легран и Пьет автоматически передвинулись на позиции вне зоны его огня. Он был настоящий солдат и хороший командир, надо отдать ему должное.

– В чем дело? – вновь спросил Бёрк. – Что-то не так? – Неожиданно он нахмурился. – Где твой автомат?

– Под арестом, – ответил я. – Полюбился одному из парней Серафино.

На мгновение он застыл.

– Расскажи.

Я отошел к ручью в сторону от Джейгера и Леграна и присел на валун. Бёрк опустился на корточки передо мной и закурил сигарету, положив автомат на колени.

– Ну так что же случилось? Ты пошел на разведку, а не на переговоры.

– Примерно здесь я застал девушку, купавшуюся в ручье нагишом. Одну, без сопровождения. Когда я сказал ей, кто нас послал, она решила, что я собираюсь ее убить.

– Почему она так решила? – На лице у него появилось удивление.

– А что до Серафино и его парней, – продолжал я, – так они не пользовались ею по очереди, как нам рассказывал Хоффер. Они на нее работают. Прячут здесь и спасают от смерти.

Я доложил ему обо всем, что узнал, сообщил и о подозрениях девушки по поводу смерти ее матери, все время наблюдая за выражением его лица. Помолчав, он поднялся и подошел к ручью. Некоторое время стоял, следя за течением, перекатывая в ладони гальку.

– По крайней мере, кое-что становится понятным. Хоффер беседовал со мной перед вылетом. Сказал, что ее давно уже лечат от психического расстройства, несколько раз помещали в клинику, но не помогло. Что она сексуально озабочена и постоянно ищет удовлетворения. У нее мания преследования, и она обвиняет всех своих родных Бог знает в чем. Он предположил, что она может отказаться пойти с нами и будет биться в истерике. – Бёрк повернулся ко мне: – Ты уверен, что все не так?

Я кивнул.

– Серафино подтвердил, что Хоффер нанял его убить девушку, но он передумал, потому что захотел поприжать его. Он терпеть не может Хоффера.

– Я тоже. – Бёрк злобно швырнул гальку в воду. – Вот сволочь.

Главное сомнение, которое терзало меня, наконец развеялось. Я почувствовал большое облегчение и даже прилив любви к Шону, смешанной с чувством вины перед ним за свои подозрения.

Полковник снова достал пачку сигарет. Она оказалась пустой, он смял ее и выбросил в ручей. Я протянул ему свою, и когда он доставал сигарету и закуривал, то заметил, как дрожали его руки.

Некоторое время он следил взглядом за перекатами воды.

– Господи, ну и дурак же я. Ведь я чувствовал фальшь в этой истории. И сразу все понял, но вот все-таки вляпался.

– Почему, Шон? – спросил я.

– Деньги неплохие. Да и других предложений не намечалось. – Он развел руками. – С годами меняешься, ты и сам это когда-нибудь поймешь. Начинаешь хвататься за соломинку, за всякие сомнительные дела, совершать неверные шаги. А все потому, что годы наваливаются на тебя, и вдруг оказывается, что ты больше не тянешь.

Неожиданно он задохнулся дымом и согнулся, забившись в кашле. Когда он начал судорожно хватать ртом воздух, я поддержал его, и он оперся на мою руку, отхаркивая кровь.

Спустя минуту Шон сумел успокоить дыхание и слабо улыбнулся.

– Все в порядке. – Бёрк слегка похлопал себя по груди. – Боюсь, что старые легкие тоже уже не тянут.

В этом умозаключении таился ответ на многие вопросы.

– Как далеко это зашло?

Он попытался улыбнуться, но не выдержал и грустно ответил:

– Довольно далеко.

Шон рассказал мне о своей болезни. Он страдал не раком, как я предположил, но чем-то не менее опасным. Его поразила весьма редкая хворь, которая постепенно охватывает весь организм и, дойдя до легких, начинает разъедать их, пытаясь его задушить. Болезнь неизлечима, и лекарства могли только оттянуть неизбежный конец.