За час до полуночи - Джек Хиггинс

Теперь я спускался довольно быстро и даже делал легкие перебежки, держа автомат наперевес. Иногда я съезжал вниз по подходящему слюдяному пласту и уже через пятнадцать минут спустился на добрые три сотни футов.

Справа от себя увидел ручей. Подобрался к нему, лег на камни вниз животом и ополоснул лицо. Ручей – хороший ориентир, и я решил дальше спускаться вдоль него, кроме того, рассчитывал, что пастух всегда будет стремиться построить хижину ближе к воде, особенно учитывая ее постоянную нехватку в этих местах летом.

Сначала до меня донесся чей-то голос, вернее приглушенный вздох, который тут же оборвался. Я замер, опустившись на колено. Наступила тишина, затем последовали энергичные всплески и еще один короткий вскрик.

Я видел изображение Благородной Джоанны Траскот дважды, оба раза – на фотографиях, которые нам показывал Хоффер. На одной она была в лыжном костюме, на другой – одета для приема в саду Букингемского дворца. Но установить точно, что обнаженная девушка, плескавшаяся в небольшой заводи у ручья, которую я увидел между деревьями, именно она, оказалось невозможно.

Заплетенные в косу волосы лесной нимфы были уложены по моде восемнадцатого века. Лицо, шея и руки ее сильно потемнели от загара, но тело отливало молочной белизной. Сложением она напоминала мальчика, грудь у нее почти полностью отсутствовала, хотя бедра определенно свидетельствовали в пользу того, что передо мной женщина.

Она выбралась из заводи и стала вытираться старым одеялом. Я не испытывал неловкости от того, что подсматривал. Во-первых, мне нельзя ее спугнуть, а во-вторых, ее обнаженное тело меня совершенно не волновало, будто она была бесполой. Удивительно, но при виде одной женщины вспыхиваешь в мгновение ока, а другая оставляет тебя совершенно равнодушным.

Девушка натянула старые брюки, которые явно знавали когда-то лучшие дни, мужскую рубашку, зеленый шерстяной свитер с дырками под мышками и накинула на голову красный платок, завязав его у подбородка.

Когда она присела, чтобы надеть туристские ботинки, я вышел из-за дерева и приветливо сказал:

– Доброе утро.

– И вам доброе утро, – ответила она безразличным тоном и стала подниматься.

– Не надо шуметь, – выговорил я довольно неуклюже и представился: – Меня зовут Вайет, Стаси Вайет. Я от вашего отчима. Карла Хоффера. Трое моих друзей ждут нас в горах. Я пришел, чтобы забрать вас отсюда.

Господи, какой же я оказался дурак! Она жила здесь совершенно одна, без всякого надзора и явно могла пойти куда угодно. Непонятно, почему я об этом сразу не подумал. Сказалась тяжелая ночь и сильная усталость.

– Что я должна делать – приветствовать победителя? – спросила она ледяным тоном на том утонченном английском, который можно услышать лишь в кругах высшего общества в старой Англии. – И каким способом он приказал вам разделаться со мной – с помощью ножа, пистолета или просто задушить?

Я уставился на нее в немом изумлении, и тут в голове у меня начало что-то проясняться. Она едва заметно отвернулась в сторону от меня, а когда повернулась обратно, то в правой руке уже держала автоматическую «беретту» и смотрела на меня холодно и бесстрастно. Я поверил: она нажмет на спуск без колебаний.

– Простите, я что-то не совсем понял. Не объясните ли вы мне все подробнее? – попросил я.

– Сначала уберите пушку, – приказала она мне твердо.

Я все еще держал «АК» наперевес. Бросив его под ноги, рядом положил «узи».

– Вот видите, больше ничего нет.

Но она не удовлетворилась.

– Доставайте, что там у вас в кобуре.

Я вытащил «смит-и-вессон», положил его на землю и сделал три шага назад. Потом присел возле дерева и достал сигареты.

– Закурить не хотите?

Она покачала головой.

– Ну что ж, если вы находите его интересным. – Я закурил. – Хочу вам кое-что рассказать и прошу вас меня выслушать. Потом можете в меня стрелять, если захотите.

– Потом посмотрим, – ответила она невозмутимо. – Только давайте побыстрее. Мне еще надо приготовить завтрак.

Я постарался уместить все в несколько коротких фраз и когда кончил, выражение ее лица ничуть не изменилось.

– Я поняла следующее: мой отчим сказал вам, что меня похитил Серафино Лентини с целью получения выкупа. Он заплатил, но злодей Серафино решил сделать меня своей наложницей, а деньги оставить себе. Все правильно?

– Совершенно верно.

– Сплошная ложь, мистер Вайет, от начала до конца.

– Я догадывался об этом.

– Каким образом? – удивилась она.

– Мне стало известно, что после пыток в полиции много лет назад Серафино Лентини потерял физиологический интерес к женщинам.

– Но если вы знали это, если вы с самого начала почувствовали что-то неладное в истории моего отчима, почему же вы все-таки пришли сюда?

– Я всегда отличался любопытством, – усмехнулся я. – Кроме того, он предложил нам неплохие деньги. Скажите, а это правда, что вы спали с шофером, когда вам было четырнадцать лет?

Мой вопрос окончательно разбил ее ледяное спокойствие. Глаза ее расширились; она задохнулась от негодования, и девичий румянец залил ей щеки.

– Простите, – сказал я. – У него, очевидно, богатое воображение.

– Хотите знать Правду? Сейчас расскажу. – Она перестала целиться в меня из «беретты» и возбужденно продолжала: – Он вам твердит об угрозе моей жизни, а сам мечтает о моей смерти. Мать завещала мне все свое состояние, назначив отчима опекуном. К сожалению, она совершила большую ошибку. Через три недели мне исполняется двадцать один год, и Хоффер перестанет распоряжаться моим состоянием. Если я умру раньше, все перейдет к нему. Два с половиной миллиона фунтов стерлингов. – В сравнении с этой цифрой сумма, которую он обещал нам, показалась мне смехотворной. – Единственная правда из всего, что он вам наговорил, – продолжала она, – то, что он действительно заплатил Серафино Лентини двадцать пять тысяч долларов, но совсем с другой целью. Он нанял его совершить на меня покушение вечером по дороге в Виллаблу, куда я ехала навестить друзей. Меня надеялись найти мертвой возле машины, где труп было бы легко опознать. Инсценировалось убийство с целью ограбления. Мне отводилась роль очередной жертвы разгула преступности.

– Серафино отказался сделать это?

– Сначала согласился. Когда он тем вечером остановил меня на дороге, я уже простилась с жизнью. И действительно была на волосок от смерти.

– Почему же он передумал?

– Ему понравилось, что я вела себя бесстрашно – так он сказал потом – и что я похожа на его младшую сестру, которая умерла от родов год назад. Полагаю, настоящая причина заключалась в том, что он не любил моего отчима. Видимо, у них случались какие-то конфликты и раньше, но он молчал.

– Тогда почему он вообще связался с Хоффером?

– Он нуждался в деньгах – больших деньгах. У него есть мечта – он хочет эмигрировать в Южную Америку и начать там новую жизнь. По-моему, я до сих пор жива только потому, что ему показалось забавным – деньги у Хоффера взять, а договор не выполнить. Он хотел отомстить ему.

– Поэтому он и прячет вас в горах?

– Да, я здесь живу с тех самых пор.

– А вы не боитесь, что он может по какой-нибудь причине передумать?

Она покачала головой.

– Ничуть. Я им объяснила, в чем дело, и теперь он и его люди охраняют меня.

– Ну конечно, – сказал я уверенно. – Их задача теперь следить, чтобы с вашей головы ни один волосок не упал, хотя бы еще три недели.

– Вы правильно поняли. Если все кончится удачно, я обещала отправить их в Южную Америку со ста тысячами фунтов стерлингов на четверых.

Теперь мне многое стало ясно. Но все ли? Нет, кое-что еще оставалось непонятно.

Она задала мне вслух один из тех вопросов, которые вертелись у меня в голове.

– Я не слышала от вас, что же вы должны со мной сделать?

– Доставить вас к Хофферу. Он ждет нас на дороге в Беллону.

– А он не предполагал, что я могу вам что-нибудь рассказать? И вы узнаете, что я не заложница Серафино?

На этот вопрос я не находил ответа, но она сама предложила его мне минуту спустя.

– Дальше, видимо, вновь вступает в силу вариант номер один, – сказала она. – Единственно возможное объяснение. Вы должны не только убить Серафино и его людей, но и покончить со мной. Потом мой отчим пойдет в полицию, заломит там руки от горя и расскажет, что он опасался за мою жизнь и потому не обратился к ним раньше, но теперь у него нет больше сил терпеть. Полиция начнет поиск и найдет наши останки.

– Но они же будут искать виновных.

– Таких групп, как у Серафино, в горах несколько. И между ними нет больших симпатий. – Она пожала плечами. – Естественно предположить, что виновна одна из них. Весьма прискорбная история, но вполне устраивающая моего отчима. Как ни крути, а другого объяснения не найдешь.

«Беретта» в ее руке стала подниматься вновь. Что-то в ее глазах насторожило меня, ее губы плотно сжались, и это особенно обеспокоило.