Сталин в Царицыне - Борис Васильевич Легран

Товарищ Сталин отметал все нападки и обвинения, говоря, что невозможно вести продовольственное дело в отрыве от военного и что долг любого большевика, вне зависимости от его должности, способствовать скорейшей победе над врагами Революции.[93]

Деятельность снесаревского штаба (ничего полезного не делать, только вредить, вредить и вредить) позволила Деникину начать второй Кубанский поход.[94] Деникин был спокоен относительно царицынского направления, не ждал отсюда ничего опасного (ждал, что Краснов скоро возьмет Царицын) и потому бросил все свои силы на Тихорецкую и Екатеринодар. Когда Деникин подошел к Тихорецкой, произошла очередная «путаница» с распоряжениями, отправленными из штаба округа в штаб главкома Красной армии Северного Кавказа Калнина.[95] Результатом стало взятие белогвардейцами станции Тихорецкой, одного из крупнейших и важнейших транспортных узлов Юга. При приближении Деникина Калнин собрался срочно отправлять в Царицын находившиеся на Тихорецкой составы с военным имуществом. Там было около 70 орудий, много боеприпасов. Носович попросил Калнина воздержаться от отправки эшелонов, так как якобы опасался, что по дороге они могут попасть в руки «добровольцев». На свой страх и риск Калнин все же отправил 6 или 7 эшелонов (точно не помню), которые благополучно дошли до Царицына. Большая часть же досталась Деникину. Такой ему был подарок от Носовича. Товарищ Сталин требовал от всех при появлении угрозы захвата противником немедленно организовывать отправку всего ценного в тыл. Но Калнин сплоховал. Впоследствии Калнин сам отказался от командования армией, признал, что способностей у него для этого не хватало.

Приведу один яркий пример, характеризующий вредительскую деятельность Снесарева и Носовича. Я нередко упоминаю эти фамилии рядом, поскольку два сапога пара. Командующий и начальник его штаба всегда думают и действуют одинаково. Невозможно, чтобы командующий скрывал часть своих действий от начальника штаба и наоборот. Некоторые считали Снесарева честным, но излишне доверчивым человеком, которого обманывал коварный Носович. В качестве «доказательства» своей правоты эти люди говорили: «Снесарев, в отличие от Носовича, не перешел к белым». Да, не перешел. Но лишь потому что у него не было такой возможности. Была бы, так перешел бы вперед Носовича, я в этом нисколько не сомневаюсь. А теперь пример, который я собирался привести. Связь штаба округа со штабом Калнина осуществлялась посредством аэропланов. Другой возможности (радиосвязи) не было, потому что не было оборудования. А аэропланы в распоряжении округа были, причем не один-два, а много. Точной цифры я сейчас не вспомню, но суть не в этом, а в том, что связь с Калниным обеспечивал один-единственный аэроплан, в котором то и дело что-то ломалось (при взятии Тихорецкой он достался белогвардейцам). Аэроплана на замену не давали и всякий раз приходилось ждать, пока поломка будет устранена. Чинили быстро, за полдня – день, но что такое день без связи в условиях вражеского наступления? Отговорки были обычными – нет возможности выделить для связи еще хотя бы один аэроплан, некому летать, не все аэропланы исправны и пр. Снесаревские штабисты имели обыкновение подкреплять каждую отговорку соответствующей бумажкой. После ликвидации штаба округа товарищи попытались изучить штабное бумажное «наследство», чтобы отделить нужное от ненужного, но скоро махнули на это рукой и сожгли все бумаги. Были и другие «промахи», то есть намеренные вредительские действия, которые привели ко взятию Тихорецкой Деникиным. Я еще напишу об этом. Сейчас же передо мной стоит другая задача – описать в целом все то, что было сделано товарищем Сталиным в Царицыне для того, чтобы читателям моих воспоминаний было бы удобно вникать в детали. Когда представляешь общую картину, детали воспринимаются целостно, сразу становится понятно, о чем идет речь.

К слову о военспецах. Начальником штаба у Калнина был бывший полковник Генерального штаба Звягинцев (кажется такая была фамилия). Звягицев был исключением из общего правила. Перейдя на службу в Красную армию, он служил честно и покончил с собой при взятии Тихорецкой, чтобы не попасть в плен к «добровольцам». Предварительно он сжег секретные документы. Честный человек, но таких среди военспецов было раз-два и обчелся.

После того, как по настоянию и при активном участии товарища Сталина красные части в Царицыне избавились от военспецов, многое изменилось в лучшую сторону – повысилась боеспособность, улучшилось взаимодействие между частями, окрепли дисциплина и моральный дух.[96] Главное же достижение было в том, что красные бойцы начали доверять своим командирам. Значение этого обстоятельства трудно переоценить. Армия, в которой солдаты не доверяют командирам, обречена на поражение. Пример тому – царская армия в войну с Германией. Я намерен подробнее остановиться на этом вопросе. Пока что хочу сказать, что победа над военспецами, которую товарищ Сталин одержал в Царицыне вопреки активному сопротивлению Троцкого и его приспешников, имела не только местное, но и государственное значение. Она изменила в целом отношение к военспецам в Красной Армии и помогла избежать многих бед. Одним из факторов, обусловивших нашу победу в Гражданской войне, стало изменение отношения к военспецам во второй половине 1918 года. Хочу непременно отметить вот что. Гражданская война, как война классовая и проходившая в особых условиях, то есть война активная, быстрая, кардинально отличающаяся от «окопной» войны с Германией, требовала новой военной науки. Подходить к планированию операций Гражданской войны с мерками прежних войн (в первую очередь – войны с Германией) было неверно. Натиск, дерзость, быстрота, точность расчета, боевой дух – вот, что определяло победу в Гражданской войне. Военспецы же привыкли действовать иначе. Укрепиться, начать накапливать силы для наступления, долго вырабатывать план и пр. Пока суд да дело – нагрянет противник и разобьет тебя. Это я к тому, что даже честный военспец не всегда мог быть полезным, если он действовал строго в рамках того, чему его учили в академиях.

Товарищ Сталин одновременно занимался и военными вопросами, и продовольственными. Его незаурядная работоспособность и выдающиеся организационные способности позволяли ему успевать все. Сам я не застал полной картины той разрухи, которая наблюдалась в продовольственном деле до приезда товарища Сталина в Царицын. Я приехал позже и в продовольственные вопросы не вникал, поскольку они не относились к моей компетенции. Но товарищи из Царсовета, железнодорожники и речники, а также те жители города, с которыми мне довелось разговаривать об этом, в один голос говорили, что сразу же после приезда Сталина «дело пошло». О том, что творилось в Царицыне прежде, я получил довольно четкое представление из рассказов местных товарищей.

1. На железной дороге и в порту совершенно не было порядка, то есть отсутствовал действительный учет получаемых и отправляемых грузов (учет велся только для блезира и был