Пророчество - Питер Джеймс

Он шагнул к ней.

– Я… Я действительно очень рад, что ты здесь.

– Несмотря на это совпадение?

Оливер руками обвил ее талию, и она почувствовала осторожное прикосновение его сильных пальцев. Он немного откинул голову назад. Волосы полностью закрыли его лоб, а в глазах от пламени свечей плясали огоньки.

– Может быть, ты принесешь мне удачу.

– Надеюсь.

Они не отрываясь смотрели друг на друга; их лица медленно сближались. Их губы соприкоснулись легко, словно изучая друг друга. Некоторое время они стояли, глядя друг другу в глаза, потом снова поцеловались. Она удивилась, какие у него мягкие и нежные губы. Его руки напряглись, он сжал девушку в объятиях сильнее. Фрэнни прижалась к нему, чувствуя теперь себя в безопасности; ее страхи растаяли, уступив место всепоглощающей страсти. Она неистово целовала его, запустив пальцы в мягкие волосы, вдыхая легкий аромат его кожи, чувствуя силу его тела.

Они разжали объятия и еще раз посмотрели друг на друга. Оливер обхватил руками ее лицо, легонько поцеловал в глаза, затем заглянул в них с надеждой и нежностью.

– Пойдем, – произнес он.

10

Среди ночи Фрэнни внезапно проснулась от резкого звука. Это было похоже на щелчок выключателя или стук задвигаемого ящика шкафа. Фрэнни села, спросонья не понимая, где она. Потом перевела дыхание и снова откинулась на подушку, стараясь не разбудить Оливера, крепко спавшего рядом с ней. Позади него догорала свеча. Тишину ночи прорезало уханье совы, доносившееся снаружи.

Фрэнни не могла заснуть; что-то мешало ей. Крик совы раздался снова: далекий, одинокий зов, словно сигнал, посылаемый в пространство, на который нет ответа. Пламя свечи задрожало, по стенам заметались тени. Фрэнни медленно обвела взглядом комнату: темный полог огромной четырехспальной кровати, толстые ковры на полу, стены, прихотливо расписанные херувимами и женщинами во вкусе Рубенса.

Рука Оливера под тонкой простыней легла ей на живот. Он повернулся, и его подбородок, обросший колючей щетиной, уткнулся ей в плечо. Фрэнни улыбнулась, вспомнив наслаждение, испытанное в последние часы, и ее страх отступил. Она чувствовала себя пустой, как скорлупа ореха, и в то же время восхитительно переполненной, словно живое воплощение принципа равновесия. Они занимались любовью почти всю ночь напролет, прерываясь лишь, чтобы в изнеможении ненадолго уснуть, а потом начать все сначала. Фрэнни почувствовала, как Оливер потерся носом о ее щеку, медленно провел пальцами по ее телу.

Она поцеловала его в ответ: их губы слипались, кожа была влажной от пота. Он целовал ее шею, потом грудь, плечи. Легонько провел пальцем между ключиц, а затем молча посмотрел на нее с восхищением. И вот она уже снова хотела его, как будто ночь только начиналась. Фрэнни притянула Оливера к себе, обвив его руками, ее тело напряглось, отзываясь на ответные ласки и страстные поцелуи, желание переполняло ее так, что она едва удерживалась, чтобы не закричать; наконец она крепко прижала его к себе, охватив его голову руками, и застонала от невероятного наслаждения, граничащего с болью, повторяя имя Оливера снова и снова с таким неистовством, как будто от этого зависела судьба всего мира.

Потом они лежали тяжело дыша; она вдыхала аромат секса и чувствовала на губах соленый вкус его тела. Оливер уткнулся лицом ей в грудь, она перебирала пальцами пряди его волос.

На макушке Оливера она заметила маленькую проплешину, участок белой кожи. От этого он казался таким уязвимым, словно она смотрела на его череп. Фрэнни содрогнулась, но продолжала смотреть, зачарованная. Она знала, что кожа человека постоянно обновляется, каждую неделю нарастает новый слой. Ежедневно набирается столько кусочков отмершей белой кожи, что ими можно наполнить суповую тарелку. Интересно, сколько кожи ушло на книгу, вдруг подумала она.

Фрэнни поцеловала Оливера в голову, испугавшись собственных мыслей, и на мгновение зарылась лицом в его волосы.

Он повернулся к ней и, став на мгновение серьезным, встревоженно посмотрел ей в глаза.

– Что такое? – спросила она.

Сначала Оливер не ответил. Немного погодя его рука сжала ее плечо.

– Сколько языков ты знаешь?

Фрэнни, несколько удивленная, ответила:

– Английский. Немного французский. Итальянский. И понимаю латынь, – прибавила она. – А что?

– Ты не говоришь по-арабски? Или на каком-нибудь мертвом языке, кроме латыни?

Фрэнни улыбнулась:

– Нет. Тебе нужно что-то перевести?

Он промолчал.

– Я очень удивилась, услышав, как Эдвард говорит на латыни, – произнесла она.

Оливер, казалось, весь сжался.

– Он говорил с тобой на латыни?

Фрэнни внезапно стало зябко, несмотря на то, что она была укрыта простыней, и она прижалась к Оливеру.

– У него невероятные познания в ботанике. Он, по-моему, знает все латинские названия растений.

– Растений? – тихо переспросил Оливер.

Фрэнни откинула волосы с его лба и пригладила их.

– Блестящий сын блестящего папы.

Он снова промолчал. И они уснули.

Комната была наполнена солнечным светом, когда Фрэнни разбудил звон часов. Она с трудом разлепила тяжелые веки и заморгала. Оливер сидел на краю кровати в пестром шерстяном халате, улыбаясь ей. На его бледном от усталости лице особенно выделялась темная щетина, а растрепанные волосы, в беспорядке спадающие на лоб, придавали ему несколько свирепый вид, который она нашла привлекательным. Дыхание пахло мятой, как будто он только что почистил зубы.

– Доброе утро, – сказал он.

– Который час?

– Шесть, – тихо ответил Оливер. – Я не хочу, чтобы ты уходила, но Эдвард часто приходит ко мне… и я…

Она кивнула.

Оливер сжал ее руку и задумчиво взглянул на нее.

– Можешь поваляться в своей кровати; встанешь, когда пожелаешь, а я приготовлю завтрак. Можешь спать сколько угодно – сегодня можно побездельничать.

Она, отбросив волосы с лица, заставила себя подняться. Оливер снял свой халат и накинул ей на плечи:

– Надень.

Фрэнни нырнула в него, и ее руки исчезли в широких рукавах, а встав на пол, она едва не споткнулась, наступив на полу халата. Она собрала в охапку свою одежду и туфли и направилась к двери. Оливер вышел вместе с ней в коридор; они тихо постояли там, как тайные любовники. Он обнял Фрэнни, и она взглядом попрощалась с ним.

– Увидимся чуть позже, – прошептал Оливеру поцеловав ее легонько в лоб.

Она босиком двинулась по коридору. Мимо приоткрытой двери комнаты Эдварда она тихонько прошла на цыпочках и, дойдя до собственной комнаты, открыла дверь, а потом закрыла за собой так тихо, как только смогла.

Она вдохнула особый, едва уловимый запах своей спальни, забралась между прохладными свежими простынями и заснула.

11

Когда Фрэнни было девять лет, она прочитала на первой странице отцовской газеты, как семья во время прогулки на своей яхте напоролась на мину, поставленную немцами во время Второй мировой войны. Мина сорвалась с якоря и, по-видимому, уже много дней дрейфовала в водах Ла-Манша. По данным береговой охраны, за последнее десятилетие это была первая обнаруженная мина. Вся семья погибла.

Фрэнни с удивлением подумала, почему это вдруг вспомнилось ей сейчас. В детстве эта история очень сильно на нее подействовала, и потом она еще долго боялась плавать на кораблях. Часы пробили семь раз.

Часы пробили четверть восьмого, затем половину. Фрэнни окончательно проснулась и лежала в теплой постели, слишком возбужденная, чтобы заснуть. Она слушала щебетание птиц, чувствуя сквозь опущенные веки, как становится светлее.

В конце концов она выскользнула из постели, оделась и тихонько спустилась вниз.

Выйдя в коридор, Фрэнни с удивлением услышала звук работающего телевизора. Он раздавался из комнатки возле кухни, и она заглянула туда. Эдвард лежал на полу в халате, поглощенный мультфильмом.

– Привет, – сказала Фрэнни. – Рано ты сегодня.

Он не отрывал взгляд от экрана и на приветствие не реагировал. Рядом на ковре валялась большая спичечная коробка. События на экране достигли кульминации. Фрэнни с мягкой улыбкой смотрела, как собака из мультфильма прокатилась по скользкому полу и вылетела в окно. Картинка сжалась в маленький кружок на черном экране. Пошли титры.

Эдвард повернулся к ней. Он был бледен, а глаза покраснели от слез. Фрэнни встревожилась.

– Что случилось? – спросила она, опускаясь на пол рядом с мальчиком.

– Со мной опять было что-то плохое, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду? – произнесла Фрэнни с нарастающим беспокойством.

Мгновение он помолчал.

– Это мой последний уик-энд перед школой.

Она улыбнулась, успокаиваясь.

– Тогда мы постараемся побольше успеть сегодня, так ведь?