Идеальные любовники - Ольга Карпович

– Нет, что ты, я страшно рад за тебя. Как будущий муж? Он ведь, кажется, владеет ресторанами? Не боишься потерять форму с таким-то семейным бизнесом? Впрочем, если решишься на липосакцию, я тебе скидку сделаю по старой дружбе, – едко говорил он.

– Ты знаешь… – протянула Нина.

– Твоя личная жизнь принадлежит народу. Ты этого не учла, дорогая, когда планировала свою маленькую победоносную авантюру. Ну да ладно, какая разница. Желаю вам с женихом – извини, не имею чести знать его имени – большого человеческого счастья.

– Андрей, погоди, – перебила Нина. – Нет никакого жениха. Больше нет. Я летала во Францию, чтобы разорвать отношения с ним. Но пришлось задержаться, у нас были кое-какие общие дела. Теперь все, его нет больше в моей жизни. Никого нет. Только ты!

Он молчал. Смотрел на скапливающуюся у балконной двери горку снега и не мог выговорить ни слова.

– Андрей, мне очень нужно тебя увидеть. Давай встретимся сегодня! В десять часов на Крымском мосту, ты сможешь? Я буду там поблизости в офисе одного кинопродюсера и освобожусь как раз к десяти. Приедешь?

– Да, – неслушающимся голосом произнес он. – Да, Нина, я буду. Сегодня в десять!

Донской гнал по ярко освещенному огнями проспекту в сторону Крымского моста. Волосы были еще влажными после душа, врывающийся в приоткрытое окно ветер приятно щекотал гладко выбритое лицо. Впервые за последние дни Андрей чувствовал волю к жизни.

Он нетерпеливо поглядывая на часы. Как назло, несмотря на поздний час, движение было оживленным. Да еще какой-то тонированный джип буквально приклеился к заднему бамперу, и Донской несколько раз мигнул ему фарами. На Крымском Валу машины встали мертво. Видимо, впереди была авария. Ну кто мог предположить такое? Андрей с глухим стоном уронил голову на руки. Прошло несколько минут – пробка не двигалась. Лишь промчалась по встречной полосе патрульная машина ГИБДД. Донской вырубил зажигание, включил аварийные сигналы и выскочил из машины.

– Эй, куда? – заорали сзади. – Ты что, чувак, офигел? Мы-то как проедем?

Андрей бежал в сторону Крымского моста. Было жарко. Он распахнул пальто и старался дышать как можно глубже. Из машин на него смотрели разные люди: кто-то усмехался, кто-то крутил пальцем у виска.

Наконец Андрей добежал до ведущих на мост ступенек и стал быстро подниматься. Дыхание сбилось, ботинки скользили… Он на секунду потерял равновесие, ухватился рукой за перила и выругался.

«Не хватало еще свернуть шею, – подумал Андрей. – За десять шагов до назначенного места!»

Сзади ему почудилось какое-то движение. Донской резко обернулся, но за ним никто не шел, только промелькнул у подножия лестницы белый плащ.

«Она? Тоже опаздывает? – насторожился он. – Нет, случайный прохожий».

Андрей поднялся на мост и, осматриваясь по сторонам, двинулся к середине. На громоздкие цепи, соединявшие пилоны моста, налипал снег. Впереди возвышался памятник Петру Первому, едва различимый в снежной полутьме. По берегам уже покрывшейся тонким льдом реки светились разноцветными окнами дома. Андрей не мог отделаться от ощущения, что все вокруг было ненастоящим, бутафорским. Дрожавшие во влажном воздухе огни, тревожные гудки машин, его одинокая фигура на фоне светлых конструкций моста – все это напоминало финальные кадры какого-нибудь голливудского фильма. Вот сейчас он сделает шаг – темнота расступится, и перед ним возникнет любимая женщина…

Донской увидел серебристую иномарку. Он еще не мог разглядеть номер, но автомобиль показался ему знакомым. Он прибавил шагу:

«Это она! Уже ждет. Сейчас я ее увижу!»

Андрею казалось, что все его движения слишком плавны, как в замедленной съемке: он делает шаг, поднимает над головой руку, машет, дверь машины открывается, он видит ступивший на асфальт женский сапог.

– Андрей! – послышался высокий срывающийся голос сзади.

Донской обернулся. В нескольких шагах от него стояло некое существо, завернутое в белый плащ. Голова существа была гладко выбрита и бликовала в неярком свете уличного фонаря. На бледном лице огненно-красным пятном выделялись неестественно выпуклые губы. Руки что-то судорожно сжимали под плащом.

«Господи, как в моем кошмаре!» – отшатнулся Андрей.

– Что же ты, Андрюша? Думал избавиться от меня? Я же говорила, я всегда буду с тобой, а ты не верил… – слезливо произнес отвратительный призрак и шагнул к Донскому.

Андрей смог разглядеть реальные, хоть и искаженные до неузнаваемости черты Валерии. Ее воспаленные глаза лихорадночно бегали, губы растягивались в клоунской улыбке, тело сотрясал озноб.

«Вот оно! – осознал Андрей. – Она помешалась, я ведь знал, что так будет».

– Я любила тебя, – произнесла Валерия, вскидывая руку.

И он увидел направленный на него пистолет.

– Что ты… – начал Донской.

– Прощай, – улыбнувшись светло сказала Валерия и нажала на курок.

Андрей судорожно прижал руку к груди и с недоумением смотрел на сочившуюся сквозь пальцы темную жидкость. Он видел еще, как победно рассмеялась Валерия и, покачиваясь, пошла прочь, сверкая лысым черепом. Фонарь над головой мигнул и поплыл куда-то вбок и вверх. Донской ощутил спиной твердую, неровную поверхность асфальта, зачерпнул пальцами горсть окрасившегося в багровый цвет снега.

«Вот и все, – подумал он с непонятным облегчением. – Вот и конец. Я прожил такую интересную жизнь, и почему ее должен оборвать какой-то безумный призрак? Господи, как нелепо!»

Он успел увидеть, как выскочила из серебристой иномарки Нина Гордеева, как подбежала к нему и опустилась на колени. А потом наступила чернота.

И снилась бесконечная ширь серебряного моря. Андрей шел по кромке прибоя, омывавшего прохладной волной его босые ступни. Красное солнце медленно опускалось в жемчужную воду, и небо постепенно окрашивалось в темные тона.

– Где я? – спросил Андрей, и вопрос его на разные лады повторило эхо.

Он обернулся и увидел голые островерхие скалы. Все вокруг было словно припорошено слоем вековой пыли или пепла.

– Я умер? – снова крикнул Андрей в пустоту.

– Умер, умер, умер… – засмеялось эхо.

«Господи, мука какая!» – подумал он и осознал, что все позади, все прошло. Закончилась его жизнь, как казалось теперь, такая бессмысленная… Он знал, что проиграл. Но знание это не потревожило его души. Он уходил, оставляя позади женщин, которых никогда не любил; бесчисленных пациентов, которые всегда чего-то хотели от него; не понимая, что доктор смертельно устал.

«Все кончено, кончено. Господи, не оставь меня!» – мелькало в его угасающем сознании.

Где-то там, вдали, ждали дивные сады, извечная тишина и покой. И женщины… Совсем других женщин увидит он – первозданно красивых, бесконечно добрых. Он был готов. Только одно не давало освободиться – нелепая мысль, что здесь кто-то держит его. Кто-то упрямо цепляется за его проткнутую капельницей руку, не дает попрощаться, тянет назад. Тот, кто любит его безмерно, кто-то, возможно, самый главный, готовый слиться с ним плотью и кровью.