Посредник - Леонид Нузброх

– Теперь понятно, почему они не готовились вместе с нами, – задумчиво сказал Сергей. – Значит, на каждого – по одному…

– То-то. Ну, ещё вопросы есть?

– Нет. Спасибо. Всё ясно.

– Что ж, удачи вам, спецназовцы!

Средиземное море сильно штормило, но под водой, в каюте подводной лодки, это не чувствовалось.

Объявили десятиминутную готовность, потом – пяти, трёх…

В момент всплытия группа уже находилась у трапа. Дорога была каждая секунда: по плану операции лодка, чтобы её не засекли израильтяне, должна была находиться на поверхности не более трёх минут.

Вдруг зашатало так, что с непривычки трудно было удержаться на ногах.

Но все действовали слаженно и быстро. Через три минуты подводная лодка снова погрузилась в пучину, оставив нас болтаться в наших десантных резиновых лодках посреди бушующего моря. Иногда мы взлетали так высоко к небесам, что казалось, ещё немного, и врежемся в нависшие над нами свинцовые тучи, и вдруг – мы уже внизу, а над нами нависла огромная гора воды. И всё это происходит ночью, когда вокруг не видно ни зги. С ума сойти! Борьба со стихией отнимала столько сил и требовала такой концентрации внимания, что мы даже удивились, когда вдруг, проскочив полосу прибоя, очутились на берегу.

Всё было отработано до автоматизма: молча оттащили лодки в прибрежные дюны, выпустили воздух и засыпали песком. Выставили ориентиры. Разобрали и закрепили на себе снаряжение. Попрыгали на месте, чтобы убедиться: всё хорошо подвязано. Не гремит. Не звенит.

«Вперёд!» – тихо сказал командир, и группа стала быстро удаляться от моря.

Шедший первым араб-следопыт вскоре остановился перед дюной и присел на корточки. Когда подтянулась вся группа, он молча ткнул пальцем вперёд. Слова были не нужны. Каждый наизусть знал предстоящий нам путь: впереди – прибрежное шоссе.

Двигаясь между дюнами, мы приблизились к дороге вплотную. Дорога в этот час была пустынна, но предосторожность во время такой операции никогда не бывает чрезмерной.

Перебравшись благополучно через дорогу и углубившись в пески на безопасное расстояние, группа свернула влево и побежала параллельно дороге. Всё было как на тренировочном марш-броске, и точно так же наши союзники – чёрное небо, покрытое тучами, и однообразные песчаные холмы скрывали нас от посторонних глаз.

Началась гонка со временем. Время и пространство как бы остановились. Лишь ты, как заведённый, всё переставляешь и переставляешь вязнущие в песке ноги. И только дышишь, дышишь, дышишь. Так громко, что из-за дыхания не слышно грозного рокота бушующего моря. Чёрт бы побрал эти пески! Ведь неспроста один километр бега в песках по нагрузке приравнивается к трём обычным!

Прошло около трёх часов. Вдруг араб-следопыт снова поднял руку и остановился. Всё ясно: мы добежали до дороги, соединяющей прибрежное шоссе с топливными складами. Поворот направо и вперёд, вперёд…Никто нас не подгоняет, но каждый выжимает из себя всё, что может, и даже сверх того. Против нас – Время. Ночь, наш союзник, не бесконечна. Если начнёт светать, то на подходе к складам, мы будем видны с наблюдательных вышек, как на ладони. И потому, нельзя снижать темп. Вперёд! Вперёд!

Так прошёл ещё час. И вот, рука поднята в последний раз. Пришли. Там, в километре от нас – склады с горючим. Да мы и сами догадались, что подходим. Местность изменилась: дюны стали ниже и мельче. Кроме того, всё чаще и чаще, вытесняя пески, стали появляться «плеши» – каменистые участки.

Короткий отдых, и снова вперёд. Пригнувшись. Между дюнами. Последние сто метров – ползком. Забор из колючей проволоки. Осторожно делаем проход в колючке и отползаем. Всё! Теперь их очередь.

Арабы, обвязанные взрывчаткой, один за другим благополучно перебрались за колючую проволоку и как ящерицы, стали веером расползаться к стоящим в глубине территории цистернам…

Мы уже были у места последней остановки, когда на территории складов раздался взрыв. Пожар сразу же озарил пол неба. На вышках запоздало вспыхнули и испуганно заметались прожектора, застучали пулемёты.

«Маги», – определил натренированный слух. И шёпот Сергея: «Уходим! Уходим!» Ещё несколько минут, и мы растворились в ночи…

Пулемёты неожиданно смолкли, но отблески пожара ещё долго играли в небе, подталкивая нас в спину: вперёд, вперёд!

Мы были уже у развилки, когда сзади, за спиной, послышался звук мотора и фары, разрезав вдруг темноту, запрыгали в небе. Погоня! «Судя по звуку моторов – джипы. Если прорвутся к приморскому шоссе – отрежут нас от моря, – сказал Сергей, снимая автомат с предохранителя, – Выбора нет: придётся самим начинать бой. Это плохо: мы сами обнаруживаем себя противнику. Но у нас есть огромное преимущество перед ним – внезапность нападения. Это преимущество надо максимально использовать. В нашем распоряжении – считанные минуты, чтобы кончить израильтян. Справимся – значит, ещё есть шанс уйти. Ну, а нет – значит…».

Быстро заминировав дорогу в двух местах, Саня и Андрей перебежали на противоположную сторону. Мы залегли с двух сторон за придорожными дюнами и приготовились к бою. По дороге приближались две машины…

Первым вступил в бой Саня – лучший сапёр учебки. Точно рассчитав, – (как ему это удаётся в темноте?), – он мастерски подорвал мину рядом с правым колесом движущейся на скорости машины. Она дважды перевернулась и загорелась. Второй джип остановился на безопасном расстоянии и стал шарить прожектором по дюнам.

«Прожектор!» – крикнул Серёга.

Мы разом открыли огонь, пытаясь «ослепить» противника, но на таком расстоянии попасть из короткоствольного «Узи» в прожектор – всё равно, что стрелять зажмурившись.

– Эх, сейчас бы наш «АКМ»! – прошептал лежавший недалеко от меня Женька.

В ответ на нашу стрельбу застучал «Браунинг-03». В придачу к нему из-за дюн открыли автоматный огонь рассредоточившиеся автоматчики.

«Бельгия, чёрт бы её побрал!» – не промолчал Женька, чертыхнувшись в адрес пулемёта. И вдруг застонал. Когда я подполз к нему, он был уже без сознания, а на правом плече проступало, увеличиваясь в размерах, кровавое пятно.

К израильтянам наверняка должно было подойти подкрепление. Тогда нам конец. Надо было уходить, а мы, рассредоточив группу по обе стороны дороги, сами попали в приготовленную для израильтян ловушку. Наш перекрёстный огонь оказался малоэффективен, зато луч прожектора, освещавший дорогу, рассёк нашу группу на две части, и те двое, кто был по ту сторону луча, уже не могли вместе с нами отступить к лодкам. Израильтяне – не дураки: прожектор освещал дорогу и прилегающие к ней дюны, а пулемёт держал под постоянным плотным огнём освещаемую территорию, чтобы не допустить захвата в заложники кого-нибудь из ехавших в подорванном джипе. Захват заложников в корне изменил бы ситуацию на поле боя. Мы это понимали, но от этого не становилось легче: к джипу не подступиться, а отступить ребята могли только в противоположном направлении – в глубь израильской территории, где с наступлением рассвета их ждала верная гибель или плен, что в нашей ситуации было одно и то же. Они прекрасно это понимали.

А «браунинг», как сумасшедший, всё стучал и стучал безумолку, не давая нам поднять головы. И от этой его трескотни, по песчаным дюнам, порой перед самым носом, пробегали длинные змейки фонтанчиков.

В какую-то секунду затишья между очередями Саня крикнул: «Уносите Женьку! Мы вас прикроем, а потом отступим в дюны. В песках будет легче оторваться от джипа», и, вместе с Андреем, открыл ураганный, но, увы, бесполезный огонь. Прожектор сразу метнулся вправо. Пулемёт и автоматчики тоже перенесли свой огонь вслед за ним, и у нас появилась возможность отойти.

Мы перенесли Женю к приморскому шоссе. А что дальше? С ним уйти мы не могли, а бросить его раненым – не имели права: попал бы в руки врага! Вообще – то, по инструкции, мы должны были его… Но ни у меня, ни у Сергея не поднялась рука.

В этот момент на приморском шоссе со стороны Эль-Ариш из-за горизонта появились фары машины: к израильтянам спешила помощь. Мы знали, что надо делать в таком случае: этот вариант десятки раз прорабатывался во время подготовки к операции. Вся ставка делалась на израильскую форму.

Мы перенесли Женьку ближе к обочине дороги, и я склонился над ним, будто оказываю ему помощь. Сергей встал посреди дороги так, чтобы кабина, после остановки машины, оказалась рядом со мной. Когда луч фар осветил его, он поднял вверх и немного вперёд обе руки, как бы останавливая ладонями машину. Поднял именно две руки, а не одну. Визуально разница невелика, но психологически – огромная: этим жестом вы навязываете противнику ощущение вашей миролюбивости и, соответственно, его безопасности. А чем больше безопасности – тем меньше бдительность.

Наш расчёт оказался верен. Водитель, увидев в свете фар трёх израильских солдат, из которых один – раненый, снизил скорость и, подъехав почти вплотную к Сергею, остановился. Высунув голову в окно, он что-то спросил на иврите.