Скандальные наслаждения - Элизабет Хойт

Феба засмеялась и села рядом с Геро.

– Ой, как замечательно! Ночью река похожа на волшебное царство.

Геро посмотрела на воду, в которой отражался свет фонарей. Два лодочника работали веслами на корме, вода плескалась. Издалека доносился громкий, веселый смех, и его звук долго летел над водой. В воздухе действительно было что-то волшебное.

– Как вы думаете, будет ли фейерверк? – спросила Феба.

– Обязательно, – заверил ее Рединг.

Он и Мэндевилл сидели напротив. В тусклом свете черные домино делали их очень похожими, но Мэндевилл сидел прямо, положив руки на колени, а Рединг – развалившись, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

Геро постаралась отвести от него взгляд, хотя трудно не замечать его в узкой лодке. Она подумала о тех волнующих моментах на лестнице, когда их глаза встретились. Всего лишь вчера он помог ей со строительством приюта и обсуждал с ней Геродота… А позавчера она позволила ему сопровождать ее каждый раз, когда она поедет в Сент-Джайлз. Геро почувствовала опасную неуверенность, словно она все еще стояла на ступенях и вот-вот могла упасть. Чего она ждала и почему чувствовала в чем-то вину?

– Сегодня вечером я пила чай с вашей матушкой, – сообщила Геро Мэндевиллу. – Она показала мне меню свадебного завтрака.

– Да? – Он снисходительно улыбнулся, а Рединг отвернулся и уставился на воду. – Надеюсь, вы все одобрили?

– Я… – Геро почему-то взглянула на Рединга. Он, словно почувствовав ее взгляд, обернулся и насмешливо выпучил глаза. Геро покраснела, надеясь, что в темноте это незаметно. – Да. Она готовит чудесное торжество в честь нашего бракосочетания.

Рединг закатил глаза.

– Очень хорошо, – сказал Мэндевилл. – Я рад, что вы подружились с моей матерью.

– Было бы трудно не подружиться. – Геро улыбнулась с искренней теплотой. – Ваша матушка – прекрасная женщина.

Губы Рединга изогнулись в улыбке, и он отвернулся.

– Мы почти приплыли, – возвестила Феба. Она все время внимательно всматривалась вперед. – Там причал, да? – И вопросительно посмотрела на Геро.

Геро заметила, что Рединг с любопытством наблюдает за ними.

– Да, дорогая. – Геро взяла Фебу за руку. – Похоже на причал.

Это едва ли можно было назвать просто причалом. Помост освещался фонарями, развешанными на столбах. Когда они подплыли ближе, Геро увидела лакеев в сказочных ливреях – они помогали господам выйти из лодок. На каждом лакее был костюм пурпурного и желтого цвета, и у каждого в чем-то разный. Один красовался в полосатом фраке и клетчатых чулках, другой – в желто-оранжевом парике, пурпурной ливрее с желтыми лентами, третий – в ярко-желтой ливрее поверх жилета с пурпурными горошинами.

Их лодки причалили к пристани, и лакей в напудренном парике бледно-лилового цвета наклонился, чтобы помочь Геро выйти из лодки.

– Добро пожаловать в Театр Харта, миледи.

– Благодарю, – сказала Геро.

Вся их компания сошла на берег, и Феба спросила:

– Ты заметила в его парике примулу?

Геро повернулась – действительно у лакея за ухом красовался желтый цветок.

– Искренне надеюсь, что это не последняя мода, – пробормотал Рединг и, заметив, что Феба смотрит на него, добавил: – Я бы выглядел глупо с тюльпаном за ухом.

Феба прикрыла рот ладонью, чтобы не засмеяться.

– Ты бы выглядел ослом, – объявил Хафф.

– Спасибо, Хафф, за твое доброе мнение, – серьезно ответил Рединг.

Хафф хмыкнул, а Мэндевилл кашлянул и произнес:

– Так мы идем?

Он предложил руку Геро, и они ступили на деревянный настил дорожки. С деревьев над ними свисали волшебные фонарики. Геро вгляделась повнимательнее и увидела, что каждый фонарик – это стеклянный шар не больше ее ладони, в котором зажжен огонек. Деревья и кусты живой изгороди были искусно подрезаны, слышалась музыка, звучавшая громче при их приближении. Они вышли из-под деревьев, и перед ними, как из-под земли, вырос удивительный театр. На заднем плане виднелись искусственные руины. Если присмотреться, то между полуразрушенными колоннами можно разглядеть оркестр. По обеим сторонам поднимались роскошные ложи в четыре ряда. Некоторые открытые, а некоторые с занавесками, чтобы дать возможность зрителям побыть наедине.

Хорошенькие служанки с вплетенными в волосы бледно-лиловыми и бледно-желтыми лентами провели их по устланным ковром ступеням в верхнюю ложу, выходившую прямо на сцену.

– Да это восхитительно! – воскликнул лорд Боллингер. Он был тихим молодым человеком, и высокое положение Мэндевилла внушало ему благоговейный страх.

Леди Маргарет сжала руку своего кавалера и сказала, обращаясь к брату:

– Действительно чудесно, Томас.

Мэндевилл усмехнулся и вдруг стал похож на довольного мальчика.

– Я рад, что тебе нравится, Мегс.

Геро с улыбкой подняла на него лицо, когда он усаживал ее в кресло.

– Благодарю вас за то, что устроили это развлечение.

– Мне приятно доставить вам удовольствие. – Мэндевилл поклонился, а когда выпрямился, то его глаза скользнули куда-то в сторону, и он застыл.

В задней части ложи раздвинулись занавески, и появилась вереница слуг с подносами. Мэндевилл опустился в кресло рядом с Геро. Перед ними поставили блюда с тонко нарезанной ветчиной и сыром, фужеры с вином, а также кексы, украшенные глазурью.

– Тост, – промямлил Хафф, поднимая фужер. – За прекрасных дам, присутствующих здесь.

– О, Хафф! – Леди Каро залилась румянцем и выпила вина.

Геро улыбнулась и тоже сделала глоток. Пока остальные перешучивались, она не удержалась и бросила взгляд через плечо на противоположную ложу. Там сидела дама с ярко-рыжими волосами. Ее окружали трое молодых красивых джентльменов. Она смотрела прямо на их ложу.

Геро проследила за ее взглядом. Миссис Тейт наблюдала за Мэндевиллом.

Гриффин увидел, что леди Геро заметила рыжеволосую женщину напротив них.

Что, черт возьми, у Томаса на уме? Неужели устроил встречу с любовницей на глазах у невесты?

Леди Геро повернулась к столу, и случайно их взгляды встретились. Она не подала виду, но Гриффин понял, что она расстроилась.

Черт бы побрал Томаса!

К счастью, началось представление – на сцене танцевали ярко разодетые девушки.

Гриффин задумчиво наблюдал за танцовщицами, теребя в кармане жилета сережку. Какое ему дело до того, что Томас не столь совершенен, каким леди Геро его считает? Свидания Томаса точно его не касаются. Почему тогда он чувствует насущную потребность затащить брата куда-нибудь в укромный уголок и сказать ему пару слов – а может, не ограничиться только словами, а наградить парой тумаков, – чтобы показать ему, что так не поступают?