Цицерон. Между Сциллой и Харибдой - Анатолий Гаврилович Ильяхов

беззаконие, всё-таки приняли. Попытка Бибула на следующий день при поддержке части сенаторов объявить закон недействительным результата не дала.

Вскоре Цицерон уловил смену настроений в римском обществе. Сенат вступил в противостояние сразу с тремя лидерами – Помпеем, Цезарем и Крассом, которые договорились между собой править Римом посредством тройственного союза – триумвирата, нарушившего привычный образ жизни Римской республики. Но никто не мог даже представить себе, какие тучи сгущаются над Римом…

* * *

Дикое происшествие на Форуме не прошло для римлян без последствий. Вооружённые люди Гая Цезаря, незаконно набранные из разбойников, гладиаторов и люмпен-пролетариев, «следили за порядком» в городе. Сенаторы остерегались выходить на улицу, встречаться на заседаниях, принимать какие-либо решения. Главный их правозащитник, консул Бибул, пренебрегая данной ему властью, не предпринимал мер. Он сам без охраны не рисковал выйти из дома.

Так продолжалось до тех пор, пока Цезарь не призвал сенаторов на чрезвычайное заседание. Обязал всех быть, разослав со скороходами записки, но, когда явился в Сенат, обнаружил пустой зал. На скамье заметил лишь убелённого сединой сенатора и спросил с удивлением:

– Где же остальные?

– Они боятся.

– А ты?

– Моя старость освобождает меня от страха, – невозмутимо ответил сенатор.

Консул предвидел сопротивление, он вновь послал приглашения сенаторам, пригрозив на этот раз уголовным делом «за вред, нанесённый республике». А когда заседание всё же состоялось, предложил всем дать клятву, что каждому по душе новый закон о земле. Испуганным сенаторам пришлось уступить Цезарю, и они совершили клятву – все, кроме Катона. Его умоляли уступить Цезарю, но сенатор отказался. Когда стало ясно, что от разъярённого неповиновением Цезаря добра не жди, вмешался Цицерон. Подошёл к другу и тихо спросил:

– Неужели Катон добровольно примет смерть в то время, когда он понадобится республике? Мало того, сейчас Катон, как никогда, нужен Цицерону, которому угрожает смертельная опасность, и спасёт его только Катон!

Сенатор не устоял против такого довода. А Цезарь, не останавливаясь на достигнутом успехе, предложил составить «земельную комиссию» из двадцати своих приближённых людей, поручив руководство коллегии из пяти человек с участием Помпея и Красса. Сам Цезарь отказался в неё войти, но приглашал Марка Цицерона, но тот отказался.

Подкупив народ земельным законом, Цезарь использовал этот самый народ в собственных интересах. Бесплатно наделяя граждан государственной землей по своему усмотрению, консул видел себя вождём римской нации. Предпочтение отдавалось отцам семейств, имеющих трёх и более детей – таковых оказалось более двадцати тысяч граждан. Были ещё ветераны, увечные и раненые, больные, дети-сироты из семей воинов. Единственным условием владения земельными наделами по этому закону являлся запрет отчуждать их в течение двадцати лет. Таким образом, не потратив ни единого сестерция из личного состояния, Цезарь в одночасье заполучил огромное число приверженцев для исполнения его личных далеко идущих замыслов.

* * *

В ближайшее время Цезарь внёс ещё два законопроекта, которые, минуя Сенат, прошли голосованием непосредственно в Народном собрании. По первому из них претендент на египетский престол Птолемей Авлет провозглашался «царём Египта, союзником и другом римского народа». Римский народ не узнал, что «союзник» передал шесть тысяч талантов Цезарю, часть из которых получил Помпей. По второму закону на треть снижались обязательные платежи откупщиков государственных налогов в казну, что было сделано в угоду ещё одному члену триумвирата – Крассу, и значительной части всадников, занимающихся сбором налогов и податей в провинциях.

Цезарь выполнил обязательство перед Помпеем: провел закон, утвердивший все распоряжения Помпея во время войны на Востоке, до сих пор отвергавшиеся Сенатом. Запротестовал один Лукулл, бывший полководец и ветеран войны с Митридатом, но Цезарь пригрозил ему судебным преследованием за тот период командования. Услышав, старик бросился Цезарю в ноги, запросил снисхождения его возрасту…

В Риме начали печально шутить, что всё происходит не «в консульство Цезаря и Бибула», а «в консульство Юлия и Цезаря».

Проделав подготовительную работу для укрепления своего влияния во власти, Цезарь подумал и о своём будущем. Для предстоящих консульских выборов предложил Кальпурния Пизона, своего «тестя», а из окружения Помпея – Авла Габиния. Катон с негодованием отвергал его кандидатуры, заявляя, что выдвижение во власть по родственному принципу оскорбляет демократию. Но на деле случилось так, как желал Цезарь.

К этому времени среди племён в римской провинции Трансальпийская Галлия усилились мятежные настроения. По инициативе Цезаря вождь германского племени свевов Ариовист признавался царём, союзником и другом римского народа. Сенат направил Цезаря ему в помощь, разрешив взять с собой три легиона. Заодно передавал в управление Цизальпинскую Галлию вместе с Иллирией на пять лет, «позволив присоединить также Нарбоннскую Галлию с правом набора ещё одного легиона». И опять далеко смотрящий вперёд сенатор Катон возражал в одиночестве, называя Сенат «покровителем нового тирана».

До конца консульского срока Цезарь провёл ещё один чрезвычайно важный законодательный акт, регулирующий провинциальное управление, которому Марк Цицерон мог только рукоплескать. Новый закон Цезаря содержал более ста пунктов, устанавливающих ряд запретов в деятельности римских наместников. Им запрещалось покидать свои провинции и вести вне их территории по своей инициативе военные действия. Строго регламентировались и ограничивались поставки продовольствия от местного населения для обеспечения пребывания наместников, членов семьи и свиты. Суровому преследованию и штрафам подвергался прямой и косвенный подкуп судей, ценные дарения и подношения должностным лицам, а также лжесвидетельство и ложное доносительство.

В период консулата Цезарь приказал составлять и вывешивать в общественном месте ежедневные отчеты о заседаниях Сената – «деяния отцов», и Народного собрания – «хронику деяний народа». Когда Цицерон спросил Цезаря, зачем он пошёл на это, консул ответил:

– Римский народ заслуживает того, чтобы те, кого народ поставил над собой, отчитывались перед ним. Заодно узнают всех интриганов.

Гай Юлий Цезарь стремился к положению лидера, как до него поступали все римские государственные деятели. Реальность требовала действовать таким образом, чтобы популярность его в обществе росла и не требовала одобрения его дел ни со стороны Сената, ни Народного собрания, без участи которых он желал бы обойтись уже в недалёком будущем…

Глава седьмая. Месть Публия Клодия

Главарь черни

Обнаружив действенность морального давления на оппонентов, угроз и жестокой расправы над сенаторами и должностными лицами, Цезарь не менял тактику. Пришла догадка, что террор есть лучшее средство для успокоения общества, но это если террор исходит не от Гая Юлия Цезаря – слишком наглядно и вызывающе грубо, – а от уголовников, послушных его воле. Вспоминая убитого Катилину, Цезарь начал поиски подходящей кандидатуры главаря, способного увлечь не аристократов, а римскую чернь, готовую выполнить любой приказ вплоть до убийства, и сделал выбор, на первый взгляд, странный – Публий Клодий. Цезаря не остановило, что он посягнул на его мужскую честь, соблазнив жену Помпею, а во время таинства Доброй богини совершил святотатство. Судя по прочим «заслугам» и духовным качествам этот человек, как никто другой, подходил для дела.

У них состоялась встреча. Молодой авантюрист не терпел ничьего давления, но, когда Цезарь поддержал его претензии на должность народного трибуна, обещал создать с ним временный союз «по реализации совместных интересов».

В республиканской структуре власти трибун (от «триба» – городской избирательный округ),