Отпущение грехов - Марина Серова

– Чер-рт!! – вырвалось у меня. – Давно?

– Да только что за во-он угол завернули, лысые педрилы! Только ты ушла, в дверь звонок! Я-то думала, это ты зачем-то там вернулась, а это гориллы энти блядские, шлеп их мать перетудыт! Кольку хвать – и след простыл! И еще про тебя спрашивали… волки позорные! Я сказала, что тебя нет и не будет.

Больше я слушать не стала, а буквально прыгнула в стоявшую тут же у подъезда машину.

Догнать! Выследить! Быть может, это станет ключевым моментом в той сложной игре, что затеяли вокруг нас Ольховик и профессор Клинский. Ведь, судя по всему, бандиты действуют в авральной ситуации жесткого цейтнота, если среди бела дня – ну пусть с легким уклоном в сумерки – похищают человека, да еще из чужой квартиры.

Если даже и не учитывать кровавого инцидента в медицинском университете, который тоже скорее всего был инициирован и осуществлен ребятами Ольховика.

Выруливая со двора, я позвонила Курилову:

– Костя, Докукина умыкнули, как кавказскую пленницу. Следую за ними. Я так думаю, они едут в Заречный.

– Вот это номер! – раздался возбужденный голос Курилова. – А мне только что подогнали новый «мерс». Надо посмотреть, каков он в деле. Надеюсь, менты не будут на меня в претензии за превышение скорости!

– Ты что, собрался…

– Конечно, еду в Заречный! Надо же устроить прощальные пляски с зареченскими чертями, песиками, сторожами с водокачки и прочей нечистью, тем более что завтра поздно вечером я уезжаю из города по новому заказу.

– Ладно! – Больше я не могла говорить, потому что следовало сосредоточиться всецело на погоне.

Белая машина была прекрасно видна примерно в ста пятидесяти метрах от меня. Я мысленно возблагодарила бога, что профессор Клинский избрал такой благодарный цвет, как белый, потому что, будь автомобиль, скажем, черным или синим, слежка значительно затруднилась бы.

…Интересно, а что было бы, не пойди я в аптеку? Если бы не докукинская хвороба, визит ольховиковских ребят застал бы меня лежащей на кровати. Убивай – не хочу!

Убивать-то меня, быть может, и не стали бы, но уж наверняка я попала бы в чреватую осложнениями – особенно осложнениями здоровья – ситуацию.

Впрочем, те, за кем я сейчас следовала, могли поступить предельно просто и сейчас: завернули бы в какой-нибудь проулок, покатались бы там по кварталам, а потом вызвали вторую машину (если она не болтается где-нибудь поблизости) и зажали меня в какой-нибудь арке. Вышла бы молодецкая кодла человечков в десять, против которых никаких аргументов у меня не нашлось бы – только факты, опубликованные бы на следующий день в газетах и пущенные в телевизионных криминальных хрониках: «Во дворе дома номер шестьсот шестьдесят шесть обнаружен труп молодой женщины неопределенного возраста, неопределенной национальности и даже неопределенного пола. Единственное, что удалось установить, – это то, что смерть была насильственной, поскольку следственный эксперимент позволяет утверждать, что она не могла сама выпустить в себя восемнадцать пуль и еще две контрольные в голову…»

Впрочем, теперь не до шуток. Это только Константин Курилов может балагурить и паясничать в экстремальной ситуации, я же полагаю, что это лишь никчемная бравада: всему свое время.

…Но, по всей видимости, похитители Докукина не замечали «хвоста». Возможно, просто не понимали, что за ними едет та самая машина, что сегодня днем так удачно была атакована крепкими ребятами под водительством милого белокурого хлопца. Все-таки в автосервисе подновили мой «Фольксваген» изрядно, да и цвет теперь стал другим.

Конечно, существует такая неприятная деталь, как передний номер, но в связи со слякотью он был целомудренно задернут плотной завесой подсыхающей грязи.

Хотя модель «Фольксваген» – «жук» довольно редка даже для Москвы, не говоря уж о Тарасове. Возможно, бандиты просто не ожидали преследования и потому утратили бдительность.

Так что, по всей видимости, я могла следовать за ними, не опасаясь быть узнанной, почти до самого Заречного. А там, в безлюдной местности, где иномарка была ненамного более частым явлением, чем сошествие на землю святого духа, – там все будет куда сложнее.

…Похитители Докукина! Как все-таки комично звучит это словосочетание, несмотря на сложившуюся отнюдь не смешную ситуацию, лихорадочно отметил мозг, и мои губы искривились тонкой, с легким оттенком презрения, мимолетной усмешкой. Это только Коля Докукин мог быть похищенным второй раз за два дня.

Это, как говорится, полный бамбарбиа кергуду – как говаривал Балбес, один из незабвенных сторожей кавказской пленницы…

По мере того как расстояние до Заречного таяло, вокруг таял и дневной свет – весенняя ночь опускалась стремительно, как сбитый «Ил-62».

И потому, когда мы проехали мимо КП ГИБДД (от него до Заречного было примерно четыре километра) и свернули к Волге по разбитой дороге на поселок, к этому времени почти совершенно стемнело.

Более того, чтобы не быть замеченной, мне пришлось выключить фары и габаритные огни и на свой страх и риск ехать в полной темноте.

Если бы дорога до Заречного была мало-мальски сносной, я еще могла бы избежать неприятной тряски и попадания в чудовищные выбоины и колдобины, но так как все это оставалось лишь несбыточной мечтой, то два раза я стукнулась головой о потолок, после того как меня подкидывало чуть ли не на метр, однажды прикусила себе язык и уж наверняка разделала под орех все днище моей многострадальной машины, которая только сегодня прошла через такое горнило испытаний.

Если бы те, за кем я следовала, ехали, скажем, на джипе-внедорожнике, мне пришлось бы худо: даже ценой полного демонтажа машины я не смогла бы удержаться за ними.

Но, по всей видимости, это была или «БМВ», или «Вольво» – мне никак не удавалось разглядеть точно, – так что у парней Ольховика проблем было не меньше, чем у меня.

Правда, они ехали с включенными фонарями, но такое преимущество компенсировалось моим, прямо скажем, изрядным водительским мастерством.

И вот я увидела старое кладбище. Не доезжая метров ста до него, белая машина остановилась и продолжала оставаться в неподвижности около двух минут.

Потом дверца открылась, и наружу высунулась чья-то совершенно лысая, словно отполированная, башка. Да нет, это не лысина!

…Теперь понятно, зачем они остановились перед кладбищем. Теперь понятно.

Надевали противогазы.

Я машинально пошарила по правому сиденью, словно тщась найти на нем спасительное защитное приспособление, а потом ткнулась лбом в руль и тяжело задумалась.

Мне туда не попасть. Мне туда не попасть, потому что, даже если я храбро сунусь вслед за ними в эту адскую атмосферу, пронизанную галлюциногенным ужасом, у меня очень быстро поедет крыша – и только бог ведает, что со мной случится.

Бог – или дьявол, что куда ближе к истине.

При одном воспоминании о том кошмарном вое на боло… на кладбище, выстрелах, хрипящих ходиках и перекошенном лице Коли Докукина, который рухнул с кресла как безжизненная кукла, волосы зашевелились у меня на голове. Не исключено, кстати, что эти гипотетические галлюциногенные испарения доходят – в сильно разреженном виде – и сюда.

Тем временем белая машина завелась и медленно тронулась с места.

Что же делать?

А ведь в то же самое время мы могли сидеть с Костей Куриловым в ресторане, смеяться, говорить исключительно о приятных вещах, пить прекрасное вино…

Мысль сверкнула, как молния, и я аж ударила кулаком по рулю от захвативших меня чувств. Ну конечно, как же я могла забыть!

Алкоголь!

Алкоголь, полностью и большей частью нейтрализующий действие этой отравы!

Я лихорадочно открыла бардачок и буквально вырвала оттуда бутылку дорогущего джина «Гордонс». Быстро открыла ее и начала лихорадочно заглатывать ее содержимое.

Со стороны это, вероятно, выглядело очень забавно: не пей, красавица, при мне ты пойла Грузии печальной… Вероятно, любому дико изголодавшемуся по любимому зелью наичудовищнейшему алкоголику я в эту минуту дала бы сто очков – или сто граммов – форы.

Белая «БМВ» – или «Вольво» – не успела проехать по раздолбанной дороге и полутораста метров, а я уж выхлестала не меньше трехсот граммов и теперь только отдувалась, быстро приходя в себя после этого впечатляющего алкогольного спурта.

Не путать со спиртом.

Чувствуя, что по телу уже стремительно разливается приятное дурманящее тепло, я тронула машину с места и последовала за похитителями Николая. Через пятьдесят метров мне стало очень легко и весело, и я вспомнила, как мы, напоровшись водкой в доме Докукина, прыгали с Куриловым по дому, как две распоясавшиеся хулиганистые обезьяны, горланили песенку «На Тихорецкую состав отправится, вагончик тронется, перрон останется…» и кидались друг в друга апельсинами и бананами, которые Константин приобрел в супермаркете. Ну и так далее…