Гарри Поттер и Реликвии Смерти - Джоан Роулинг

— Я… да нет… я пошутил, — уклончиво ответил Гарри.

Они смотрели друг на друга, и в глазах Джинни было нечто большее, чем шок. Неожиданно до Гарри дошло, что они с Джинни оказались наедине впервые после тех выкроенных часов в отдаленных уголках хогвартского парка. Он был уверен, что и она вспоминает о тех часах. Затем оба подскочили на месте — дверь внезапно открылась, и в комнату вошли мистер Уизли, Кингсли и Билл.

В эти дни к обеду часто приходили другие члены Ордена, поскольку Берлога заменила дом двенадцать по площади Гримо в качестве штаб–квартиры. Мистер Уизли объяснил, что после гибели Дамблдора, их Хранителя Тайны, каждый из людей, кому Дамблдор поверил местонахождение дома на площади Гримо, в свою очередь стал Хранителем Тайны.

— А поскольку нас теперь около двадцати, эффективность чар Фиделиус заметно снижена. Это дает Упивающимся Смертью в двадцать раз больше возможностей выжать из кого–либо тайну. Мы не думаем, что чары долго продержатся.

— Но сейчас уже наверняка Снейп сказал адрес Упивающимся Смертью? — спросил Гарри.

— Ну, Психоглазый повесил пару проклятий специально против Снейпа на тот случай, если он снова там появится. Мы надеемся, что они достаточно сильны, чтобы и не пустить его в дом, и заткнуть ему рот, если он попытается заговорить об этом месте — но полной уверенности у нас нет. Было бы полным безумием продолжать использовать этот дом как штаб–квартиру, когда его защита столь ненадежна.

В этот вечер кухня оказалась настолько плотно забита народом, что трудно было работать ножом и вилкой. Гарри оказался прижат к Джинни; недосказанные слова, только что прошмыгнувшие между ними, заставили его желать, чтобы их с Джинни разделяло немного больше народу. Он так усердно старался не дотрагиваться до ее руки, что ему с трудом удавалось резать свой кусок курицы.

— Нет новостей о Психоглазом? — спросил Гарри у Билла.

— Никаких, — ответил Билл.

Они так и не смогли похоронить Хмури, поскольку Биллу с Люпином не удалось забрать тело. Было очень трудно определить, где он упал, с учетом темноты и общей сумятицы боя.

— «Дейли Профет» ни слова не написал о его гибели, и об обнаружении тела тоже, — продолжил Билл. — Но это ничего не значит. Они много о чем молчат в эти дни.

— И они не спешат пока назначать слушание по поводу всей этой несовершеннолетней магии, которую я применил, спасаясь от Упивающихся Смертью? — спросил Гарри у сидящего на другом конце стола мистера Уизли (тот покачал головой). — Потому что они знают, что у меня не было выбора, или потому что не хотят рассказывать всему миру, что Волдеморт напал на меня?

— Второе, я полагаю. Скримджер не желает признать, что Волдеморт столь же силен, как и он сам, и что из Азкабана был массовый побег — тоже.

— Ага, зачем говорить людям правду? — с этими словами Гарри настолько сильно сжал рукоятку ножа, что на тыльной стороне его правой ладони проступили тонкие белые шрамы: Я не должен лгать.

— Хоть кто–нибудь в Министерстве готов ему противостоять? — гневно вопросил Рон.

— Несомненно, Рон, но люди сильно напуганы, — ответил мистер Уизли. — Они боятся, что они будут следующими, кто исчезнет, их дети — следующими, на кого нападут! Ходят всякие поганые слухи; я, например, не верю, что хогвартская преподавательница Изучения Муглей ушла в отставку. Ее уже несколько недель никто не видел. А Скримджер в то же время целыми днями сидит запершись в своем кабинете; мне только остается надеяться, что он вырабатывает какой–то план.

Повисла пауза, во время которой миссис Уизли движением палочки сдвинула опустевшие тарелки в сторону и подала на стол яблочный пирог.

— Нам надо решьить, как ти замаскируешься, ‘Арри, — произнесла Флер, когда все взяли по порции пирога. — На свадьбу, — добавила она, увидев его удивленное лицо. — Конещно, средьи нашьих гостей нет Упивающихся Смертью, но ми не можьем гарантьировать, что никто не пробольтается, когда випьет шампанского.

Из этих слов Гарри заключил, что она по–прежнему подозревает Хагрида.

— Да, это разумно, — согласилась миссис Уизли, сидя во главе стола с очками на кончике носа и просматривая длиннющий список заданий, выписанных ей на огромном листе пергамента. — Так, Рон, ты еще не прибрался у себя в комнате?

— Зачем? — возопил Рон, хлопнув ложкой по столу и сердито уставившись на мать. — Зачем в моей комнате надо прибираться? Нас с Гарри она вполне устраивает в таком виде, в каком она есть!

— Твой брат играет свадьбу через несколько дней, молодой человек…

— Они что, собираются жениться у меня в спальне? — гневно спросил Рон. — Нет! Так зачем, во имя мерлиновой древнючей левой…

— Не говори с матерью таким тоном, — твердо потребовал мистер Уизли. — И делай то, что тебе сказано.

Рон сердито посмотрел на своих родителей, затем подобрал ложку и набросился на остатки своего яблочного пирога.

— Я тебе помогу, кое–какой мусор там мой, — обратился Гарри к Рону, но миссис Уизли его перебила.

— Нет, Гарри, дорогой, я бы тебя попросила помочь Артуру почистить цыплят, и Гермиона, я буду тебе так благодарна, если ты сменишь простыни для месье и мадам Делакур, ты же знаешь, они прибывают завтра утром в одиннадцать.

Выяснилось, однако, что гаррина работа имела очень мало отношения к цыплятам.

— Тебе необязательно, э, говорить об этом Молли, — произнес мистер Уизли, преграждая ему путь в курятник, — но, э, Тед Тонкс прислал мне почти все, что осталось от мотоцикла Сириуса, и я это прячу… ну, в смысле храню… вот здесь. Просто фантастика: вот выхрапная крупа — так, кажется, это называется? — вот просто замечательная батарея, и у меня будет прекрасная возможность разобраться, как устроены тормоза. Я хочу постараться собрать это все обратно, пока Молли не… ну в смысле, когда у меня будет время.

Когда они вернулись домой, миссис Уизли нигде не было видно, и Гарри прошмыгнул в ронову спальню под чердаком.

— Я убираю, убираю!.. о, это ты, — с облегчением сказал Рон, когда Гарри вошел в комнату. Он улегся на кровать, с которой, очевидно, только что вскочил. Комната оставалась ровно такой же захламленной, какой была всю минувшую неделю; единственной новой деталью была Гермиона, сидевшая в дальнем углу со своим пушистым светло–рыжим котом Крукшанксом[28] в ногах. Гермиона перебирала книги (некоторые из которых, как определил Гарри, были его собственными) и раскладывала их в две огромные стопки.

— Привет, Гарри, — поздоровалась она, когда он уселся на свою раскладушку.