Живая плоть - Рут Ренделл

В газетах ничего не было о Флитвуде. Понятно, Флитвуд не знаменитость, каждый шаг которой становится новостью для поклонников. Скорее всего, никакой информации публиковаться не будет, пока не выйдут в свет его мемуары. Виктор твердил себе, что так много думает о Флитвуде лишь из-за того, что совсем не хочет «прославиться» благодаря этим воспоминаниям. Сперва он горько сожалел, что убежал, когда казалось, что он и бывший детектив-сержант должны непременно встретиться, хотя понимал, что бежать его заставила паника, почти не поддающаяся контролю. А потом решил, что это к лучшему: что они могли сказать друг другу, разве что дать волю гневу и взаимным обвинениям. Однако что будет в этой книге? Появится он там, изображенным в таком свете, что всякий, кто прочет книгу, будет избегать и ненавидеть его?

Однажды утром приехал Том сообщить, что узнал о вакансии на работу, если Виктору это интересно. Владельцу местного винного магазина требовался водитель для доставки товара. Том заметил это объявление в витрине. В этот магазин он ходил тем воскресным утром купить болгарский кларет.

– Тебе придется сказать о своем прошлом, – с неловкостью заметил Том.

– На эту вакансию откликнется сотня людей. Из них только я отсидел десять лет, так что, наверное, мне она и достанется, так ведь?

– Я не хочу давить на тебя, Виктор, ты это знаешь, но тебе нужно быть хоть немного увереннее.

Виктор решил, что раз Том здесь, он вполне может задать вопрос, который мучил его в последние дни. И показал ему статью в «Стандард» о книге Флитвуда.

– Я не настолько компетентен, чтобы судить, будет ли это клеветой, – сказал Том с обеспокоенным видом. – Не имею понятия. Не думаю, что он может писать о тебе все, что захочет, но, честно говоря, не знаю.

– Наверно, можно выяснить у какого-нибудь адвоката.

– Да, но за это придется раскошелиться. Я вот что тебе скажу. Ты можешь навести справки в Бюро консультаций для населения. Там есть адвокат, он дает советы бесплатно.

Вместо этого Виктор пошел в публичную библиотеку, где были телефонные справочники со всей страны. Стал искать там адрес Флитвуда и нашел его – «Флитвуд Д. Г., «Сан-Суси» [13], Тейдон-Манор-драйв, Тейдон-Буа». Виктор знал, что название дома французское, но не знал, что оно означает. Не долго думая, взял с полки словарь и нашел «souci». Что означает «Sans», он уже знал. Это переводилось как «беззаботный» или «беззаботность». Виктор счел, что название для дома странное. Сам ли Флитвуд выдумал его, и действительно ли он так уж беззаботен? Хотя может быть и так. Ему не о чем беспокоиться, не нужно забывать ужасного прошлого, бояться ненадежного будущего. Ему не нужна работа, он, видимо, получает приличную пенсию, и его не особенно заботит наступление старости.

Виктор не хотел возить товар в винный магазин, эта мысль казалась ему нелепой. Кроме того, главным образом, ему бы пришлось не сидеть за баранкой, а таскать по лестницам на собственном горбу тяжелые ящики. Но, несмотря на это, он поехал на метро до станции «Парк-Ройял» и нашел этот магазин, убогое заведение с витринами, обклеенными флаерами о низких ценах и поразительных скидках. Объявления о предложении работы не было, а когда Виктор зашел внутрь и спросил, ему ответили, что место уже занято.

Возвращаясь пешком к метро, Дженнер понимал, что отказался бы, даже если бы ему предложили это место. Из-за этой работы пришлось бы оставаться здесь, либо жить в доме миссис Гриффитс, либо искать другое жилье поблизости. Ему все еще хотелось уехать подальше. Как только он закрывал глаза, то снова и снова возвращался в Эппинг и Тейдон-Буа с зеленой площадью и дубовой аллеей. Этот городок ассоциировался в его памяти с каким-то спокойствием, с ласковой, пронизанной солнцем тишиной. Но там жил Флитвуд, тем самым не давая возможности ему туда переехать, и Виктор почувствовал, как в душе нарастает волна возмущения. Сейчас ему казалось, что этот полицейский опять толкает его в пропасть отчаяния. Десять лет назад по его вине Дженнер оказался в тюрьме и провел там лучшие десять лет своей жизни. Теперь Флитвуд изгонял его, словно из рая, из единственного на свете места, где ему хотелось жить.

После возвращения из Тейдон-Буа, после долгого и тяжкого пути из одного конца Лондона в другой, его мучило сознание незавершенного дела. Нужно было не убегать, нужно было не сдавать позиций. Виктору часто приходила в голову странная мысль, когда он шел по Твайфорд-авеню, как сейчас, сидел в комнате или, лежа в постели, ронял журнал, потому что уставал читать – мысль, что, если бы он тогда встретился с Флитвудом, поговорил с ним, чары бы рассеялись. Например, он больше бы не считал невозможным поселиться в Эппинге или даже в Тейдон-Буа. Его покинул бы сжигающий страх неожиданной встречи с полицейским, например, когда он выходит из дома или направляется в магазин. Ведь вполне возможно, что после разговора с Флитвудом они могли бы случайно встречаться на улице или на дубовой аллее, здороваться и, может, обмениваться замечаниями о погоде. Возможно, но маловероятно, вынужден был признать Виктор. Как-никак нужно иметь в виду его книгу и тот факт, от которого не отделаться: Флитвуд причинил ему невосполнимый вред. Разумеется, большинство людей сказало бы, что они квиты, что вред причинен и Флитвуду. Ну и ладно, подумал Виктор, только вред нужно измерять по его продолжительности, а теперь, и это никто не сможет отрицать, полицейский вполне доволен жизнью. Он знаменитый и уважаемый человек, автор бестселлера, живущий в доме под названием «Беззаботность», в то время как он… Нет смысла раз за разом погружаться во все это снова. Ничто не изменит его отношения к факту незавершенного дела, которое будет тяготить его, пока не будет поставлена жирная точка.

В доме миссис Гриффитс, на первом этаже, в темном углу за лестницей находился телефон-автомат. Когда-то там стоял шкаф, потом его стенки и дверцу убрали, чтобы освободить немного места. Когда, стоя у телефона, поднимешь взгляд, то видна задняя часть ступеней лестницы, шероховатая древесина, до сих пор некрашеная, хотя дому уже около ста лет. Жильцы годами записывали телефонные номера карандашами и шариковыми авторучками на задней стороне этих сосновых ступеней.

Виктор записал телефон Флитвуда на тот же листок, где Том оставил адрес винного магазина. Теперь он вывел цифры на ступеньке и, поддавшись порыву, добавил рядом «Дэвид Флитвуд», смутно представляя, как пройдет совсем немного времени, как кто-то другой, стоя с трубкой в руке, будет смотреть на эту надпись и удивляться, дожидаясь, когда ему ответят. Написал имя Флитвуда, потом набрал номер его телефона. Виктор был уверен, что в доме один. Обычно в это время так и бывало, и Норин всегда уходила, когда наступало время обеда.

Он досчитал до семи, потом, видимо, его соединили, а потом послышались частые, отрывистые гудки. Виктор держал трубку, вытянув провод на всю длину, присев на корточки, и все потому, что не доверял себе, боялся, что, как только он услышит голос на том конце провода, колени его подогнутся и он окажется на полу. В руке он держал десятипенсовую монету. Протянул руку вверх, опустил ее в прорезь. Мужской голос произнес:

– Алло? Дэвид Флитвуд.

Виктор опустился на колени. Голос не изменился. Он узнал бы его и без упоминания имени. Последний раз он слышал его в той спальне. Он произнес тише, чем сейчас: «Чья это кровь?»

Флитвуд заговорил снова, с ноткой легкого раздражения:

– Алло?

Виктор никогда не обращался к нему по имени. В той комнате он, естественно, даже фамилии его не знал. Теперь произнес его хриплым шепотом:

– Дэвид.

Он не услышал того, что ему ответили. Трубка выскользнула из руки и закачалась на проводе. Виктор встал и положил ее на место. Услышал собственный стон и продолжал стоять, прижавшись лбом к ступеньке, где было написано имя Флитвуда и его телефон. Почему он так и не смог заговорить с ним? Что с ним случилось? Нужно было объяснить, кто он. Даже если бы бывший полицейский бросил трубку, что из того? Уж точно, это не причинило бы ему никакого вреда. А может быть, Флитвуд не бросил бы трубку, но тон его разговора был холодно-вежливым, и, возможно, дал бы согласие на встречу, если бы Виктор спросил, можно ли приехать, повидаться с ним и поговорить о книге.

Этот голос звенел и звенел у него в ушах. Виктор поднялся по лестнице в свою комнату и бросился на кровать ничком. Голос Флитвуда продолжал звучать в его голове, говорить те слова, которые он сказал за час между приездом на улицу Солент-гарденз и падением на лестничную площадку с пулей в позвоночнике. Виктор помнил каждое сказанное слово так ясно, словно в мозгу у него был магнитофон, который требовалось только включить.

«Это очень разумно с вашей стороны. Мисс Стэнли, подойдите, пожалуйста, сюда. Вы будете в полной безопасности».