Пехота Апокалипсиса - Александр Золотько

– Что ты сказал? – переспросил монтажер Касеева.

– Хреново, говорю, получается. Полный писец получается.

Монтажер кивнул и почесал в затылке. Сказано было банально, но точно. Сам он не сразу въехал в то, что именно обнаружилось в том злосчастном кадре, почти убитом Зудиным.

Они честно обтесали картинку, получилось шикарно и почти незаметно даже для профессионального взгляда. Времени хватило даже на то, чтобы шли часы на прилепленной руке.

Рассмотреть это можно было только при оч-чень большом увеличении, никто, понятное дело, в хронике доискиваться этого не стал бы, но чувство профессиональной гордости было развито у монтажеров СИА сильно.

Настолько сильно, что решили они эту работу поместить на своем сайте. Типа – как было и как стало. Вот как мы умеем!

Вполне допустимое действие, между прочим. Не гордыня, а гордость. Причем – профессиональная.

Монтажеры, Вася и Ляля, написали текст, поясняющий ситуацию, имя оператора не называя, поставили результат-картинку, потом поставили ее же под заголовок «Первоисточник» и запустили функцию «убрать обработку».

Посмотрели результат, выразили сомнение в интеллектуальных способностях друг друга, стерли полученное, еще раз повторили процедуру и задумались.

Было с чего прийти в некоторое недоумение.

Убирая из первоисточника всю обработку, никто не мог ожидать, что из кадра уйдет вообще все.

В кадре осталась только комната. Ни людей, ни мебели – даже вместо двери был пустой проем.

Выходило, что незабываемую встречу Российского МИДа с постамериканцами кто-то ваял на компе.

И тут возник вопрос – зачем?

Зачем кому-то могло понадобиться сочинять кадр, лепить и клеить картинку, вместо того чтобы просто...

Ляля предложила все сразу же стереть. Стереть и забыть, угрюмо сказал Вася и постучал себя пальцем по лбу, демонстрируя свое несогласие.

– Думай, женщина, что говоришь! – сказал Вася.– Оно уже в Сети.

– И что? – осведомилась Ляля.

– А если кто-то случайно... или специально...– Вася на всякий случай нырнул в Сеть, выловил цитату своего файла из первого попавшегося сетевого ресурса и прогнал через минус-обработку.

Продемонстрировал Ляле получившуюся пустоту.

– Вот видишь,– сказала Ляля,– никто ничего не заметил.

Ляля вообще старалась не заморачиваться по поводу таких пустяков. Стереть и забыть. И вообще ей пора домой, обещала мужу прийти пораньше, приготовить что-то вкусненькое...

Вася задумчиво посмотрел на закрывшуюся за ней дверь. Было в предложении коллеги что-то рациональное и успокаивающее. Стереть и забыть.

Стереть и забыть, произнес Вася вслух, пытаясь на вкус проверить это заманчивое предложение.

И ничего тут нет такого, сказал себе Вася. Нету!

Вася сбросил стремный кадр в свой инфоблок и пошел к Касееву. В конце концов – кадр его отдела, пусть сам и решает. Если что – отвечать Касееву и придурку Зудину.

Вася подождал в коридоре, пока из кабинета Касеева выйдет посетительница, проводил взглядом эту потрясающую задницу до лифта, еще раз подумал, а не послать ли все это к чертям свинячьим, снова решил, что пусть решает начальство.

Оно для того и существует, чтобы решать.

Вася без стука открыл дверь в кабинет.

– ...Дальше – решайте сами, сдаваться или прятаться,– сказал Касеев, увидел Васю, сделал страшные глаза и указал на дверь.

Вася дверь закрыл.

Еще был шанс просто уйти, было даже желание этим шансом воспользоваться, но Вася замешкался, здороваясь со словоохотливым Ройтманом.

Как дела?.. Касеич устроил разнос!.. Правды мало пишем, блин, приспособленцы... никакого уважения к старому еврею... приказано выгрести и накопать острого и правдивого...

Касеев сам вышел в коридор и окликнул Васю. И Вася, переступив порог кабинета, без пауз и лирических отступлений сделал свою проблему еще и проблемой редактора отдела новостей.

Редактор отдела новостей всю глубину проблемы оценил не сразу. Выслушал, думая о чем-то своем, высоком и важном, дождался, когда Вася закончит, и задал сакраментальный вопрос:

– И?

Вася повторил, на этот раз состыковав свой инфоблок с касеевским стационаром. И проиллюстрировал свое сообщение изображением.

– То есть вы убили исходник? – Кассев обычно все схватывал быстро, но на этот раз все никак не мог настроиться на нужную волну.

– Не было исходника, было лепилово, наглое и недвусмысленное. Может, америкосам где-то в Кремле и ущемляли самолюбие, но не в этой комнате. Сюда зарядили кадропроекцию, причем не живую, а лепленую.

– Еще раз,– потребовал Касеев.

Монтажер продемонстрировал снова запись техпроцесса.

– То есть,– подвел итоги после просмотра Касеев,– что делали постамериканские политики в Кремле почти час, никто не знает, кроме самих политиков, наших и ненаших... У меня тут появилась мысль... Простая и банальная. Ты только нашу картинку так высушивал или другие тоже? Гавайские, Аляску, Евроновости?

– Тока нашу,– сказал Вася.

– Пойдем и посмотрим,– предложил Касеев.

Они пошли и посмотрели. Везде все было нормально – российские дипломаты спутали папку, заодно и указали еще раз постамериканцам их место. На радость всему прогрессивному человечеству.

– И чем мы это можем объяснить? – осведомился Касеев.

– А че тут объяснять? Мы можем редактировать только собственный материал. Софты ведь под себя сами маркируем. И остальные – тоже. Наши коды зашиты в программе, чтобы те, кому положено, могли всегда отследить источник. Ты ж сам все это прекрасно знаешь. Каждый инфоблок, каждый сетевой адаптер, мобильники, кадросенсоры – все пишут свои данные в кадры, фиксируется время, место и автор съемок. И влезть в чужой кадр своими грязными руками я могу, только если у меня есть либо авторский код, либо превосходящая степень приоритета. А у меня такого нет.

– Стоп-стоп-стоп.– Касеев помотал головой, словно отгоняя наваждение.– Евроновости мы сломать не можем, а Кремлевские коды – пожалуйста? Легким движением руки?

– А если у них техник такой же придурок, как и твой Зудин, то он мог просто не закрыть кадропроекцию. В принципе, кадропроектор и кадроприемник в момент контакта обмениваются информацией, считай, гонят кино не столько в визуальном режиме, сколько через Сеть. Но если в настройках кадропроектора поставить ограничение – сенсоры будут писать картинку с кадра как с реального объекта. Вот этого ограничения тут как раз и не поставили. Оно не сработало во всех кадроприемниках, но сушить мы можем только свою запись. Могу, конечно, звякнуть моему корешу в Евроновости и попросить проверить, но тогда сенсация будет не только у нас. Что ты сказал?

– Хреново, говорю, получается,– повторил Касеев.– Полный писец получается.

Гонялся ты, Женя, за сенсацией, людей трусами называл, требовал и настаивал, а теперь вот получи и распишись.

– Что будем делать? – спросил монтажер.

Множественное число он употребил скорее из вежливости. Сам он делать ничего не собирался. Он сейчас испытывал облегчение оттого, что решение будет принимать кто-то другой.

А сам он пойдет домой. И немного выпьет за ужином. Потом возьмет с полки книгу и сядет в кресло перед тем местом, где у нормальных людей стоит телевизор, а у него – аквариум.

Телевидения Вася не переносил на дух.

– Иди,– сказал Касеев.– Я тут посижу, подумаю, дверь потом сам закрою.

Вася ушел.

А плохое настроение осталось.

Слишком всего много, подумал Касеев. Так в жизни не бывает, чтобы и баба эта из Комитета Безутешных Матерей, и участковый, и тут же еще этот кадр... И еще...

Очень хочется дозу. Прямо сейчас. Не выходя на улицу. Растереть Зеленую крошку между пальцами и вдохнуть... Он не помнит, чем пахнет зеленая пыль. Она чем-то пахнет, точно. Но чем?

Каждый раз запах новый... и одновременно – знакомый, назойливый, въевшийся в мозг...

Он сам назначил своим ребятам собеседования. Выходит, нужно вернуться в кабинет и вызывать, расспрашивать, уговаривать еще несколько часов... Вместо того чтобы вызвать машину и через пятнадцать минут открыть оружейный сейф, достать стеклянную ампулу...

Касеев вышел из монтажной, закрыл дверь, оставил отпечаток ладони на сенсоре.

Если он все-таки решит отправиться в кабинет, то идти придется направо по коридору, к лифту. Если домой – налево, к лестнице, ведущей к гаражу.

В кабинете остались вещи, вспомнил Касеев, сворачивая налево.

Куртка, инфоблок, сумка... К черту, сказал Касеев. Все может подождать до завтра.

Еще необходимо предупредить оператора, нужно обязательно запечатлеть арест участкового. Иначе безутешные матери будут рыдать и биться в истерике...

Касеев остановился и прижался лбом к холодному пластику двери.

Сегодня точно что-то не так. Еще никогда его так не трясло в предвкушении дозы.

Никогда...

Что-то всегда бывает в первый раз.

Рука пахнет зеленой пылью. Точно – пахнет. Он ведь чувствует этот запах. Пахнут пальцы. Пахнут...