Дракон и жемчужина - Барбара Картленд

Еще одно легкое движение — это слуга отодвинулся от двери. В тот же момент девушка буквально перелетела через комнату, дернула дверь в спальню Стэнтона Вэра, и та неслышно отъехала в сторону. Девушка вошла и закрыла за собой дверь, почувствовав, что в тот же момент дверь в ее комнату бесшумно открылась.

Стэнтон Вэр уже почти заснул.

В голове его проносились обрывки фраз, сказанных и услышанных за день. Круг мыслей замкнулся на разговоре с принцем после обеда.

Первой его реакцией на предложение принца обменяться наложницами было возмущение: Цзывана или другая женщина — он никогда бы не отдал ее другому! Принц, несомненно, превышал права хозяина, предлагая подобную сделку.

Но наедине с собой Стэнтон Вэр не мог не признать, что в Китае подобный обмен вовсе не был редкостью. Однако принцу отказали, и майора не покидало тревожное ощущение, что дело на этом не закончится.

Чем быстрее мы отсюда вырвемся, тем лучше, сквозь сон сказал он сам себе. Глаза его закрылись: ведь известно, что чем скорее уснешь, тем скорее настанет утро. Уже сквозь сон ему послышался едва уловимый звук, однако молодой человек не сразу понял, что это скользнула дверь, соединявшая его комнату с комнатой Цзываны. Тревога и во сне не оставляла его. Он моментально проснулся.

В изножье кровати раздался мягкий, вкрадчивый голос:

— О благородный и высокородный господин, ваша покорная наложница, Безупречная Жемчужина, просит позволения приблизиться к вам, готовая исполнить любое ваше желание!

На мгновение Стэнтон искренне удивился, увидев возле себя Цзывану, но тут же все понял: несомненно, у нее была веская причина для того, чтобы прийти к нему, и она предупреждала, что все их разговоры подслушиваются.

Нужно было, чтобы те, кто стоял за дверью и за тонкими стенами, поверил, что девушка в данный момент исполняет именно ту роль, которая предназначалась ей в этой поездке.

Едва она договорила, Стэнтон Вэр произнес в ответ:

— Приблизься, Безупречная Жемчужина! Я рад твоему приходу, ведь я нетерпеливо ждал, когда наступит миг нашего свидания. Когда ты не разделяешь со мной ложе, ночь кажется мне бесконечно долгой и темной.

Он почувствовал, что девушка подвинулась чуть ближе к нему, и продолжал:

— Мне нужна твоя ласка, твое тепло, мягкость твоей кожи. Они снимут ту боль, которая в эти трудные дни терзает и мою голову, и мое сердце.

— Я заставлю тебя забыть все тревоги, о благородный! Ты красивее всех и достоин сравниться с самими богами!

— Осторожно, дитя! Ты можешь возбудить их ревность! — улыбнулся Стэнтон Вэр.

— Разве боги могут ревновать к равному себе?

Безупречная Жемчужина подвинулась еще ближе и положила голову на подушку рядом с головой Стэнтона.

Он не посмел дотронуться до нее, но, зная, чего ожидают слушатели, продолжал играть свою роль. В голосе его звучали искренние чувства:

— Волосы твои подобны шелку, а кожа — словно лепесток розы. Много на свете прекрасных женщин, но ты прекраснее всех, кого я видел в своей жизни!

— Твои слова заставляют мои щеки гореть от смущения, — отвечала Цзывана. — Нет на свете мужчины столь же сильного, но руки твои мягки, а губы способны поднять меня выше снежных вершин!

Голос ее звучал очень тихо, но слова свободно разносились по комнате. Слушатели могли разобрать каждый звук.

Потом девушка приблизила губы к его уху и почти беззвучно прошептала:

— Они пришли в мою комнату… чтобы забрать меня к принцу…

Подобной дерзости Стэнтон Вэр ожидать не мог. Но вслух он произнес:

— Прошлой ночью и ты, и я чувствовали себя слишком усталыми, но сегодня ты останешься со мной до рассвета. Мне так не хватало аромата твоих волос и сладости твоего дыхания!

Он играл роль, но в то же время явственно ощущал, что от Цзываны действительно исходит сладкий аромат лилий.

Большинство наложниц пользовались пряными восточными духами, которые содержали мускус или сандаловое масло. Этот терпкий запах казался Стэнтону резким и навязчивым.

Аромат, исходящий от Цзываны, был едва уловим, но обладал сладостью и чистотой.

Молодые люди лежали рядом, не касаясь друг друга. Стэнтон Вэр неожиданно почувствовал, что сердце его бьется так сильно, словно ему тесно в груди и оно стремится вырваться наружу.

Его охватило неодолимое желание крепко прижать девушку к себе, жадно целовать ее, ощутить тепло и мягкость нежной юной кожи.

Желание мощной волной захлестнуло майора. Мучительно трудно оказалось обуздать этот поток, бьющийся о хрупкие берега тела, каплями пота орошающий лоб, иссушающий рот, лишающий голоса.

«Я хочу ее! О боги, как я ее желаю!» — едва не закричал он.

Постепенно Стэнтон Вэр начал осознавать, что это желание родилось и зрело в нем с той самой минуты, как он впервые увидел эту красавицу.

Она была такой изысканной и прелестной, что любой мужчина на его месте давным-давно уже потерял бы голову, лишь созерцая ее красоту.

А ему выпало счастье говорить с Цзываной, оценить ее ум, глубину ее души, удивительную тонкость восприятия мира. И постепенно восхищение красотой и грацией переросло в любовь, и она крепла день ото дня.

Он понимал, что Цзывана сумела преодолеть первоначальную предвзятую неприязнь к нему, но на большее он рассчитывать не мог. Поэтому он и приучил себя думать о девушке только как о товарище по работе.

Но вот вчера вечером на эту хрупкую фигурку и прелестное личико лег похотливый, липкий взгляд принца Дуаня, и майора охватил почти не поддающийся разуму гнев, причиной которого была ревность.

Сложись обстоятельства иначе, Стэнтон Вэр, без сомнения, задушил бы соперника собственными руками. Невыносимо казалось думать, что принц осмелился нарушить все законы гостеприимства и силой взять то, в чем ему было отказано.

Но Стэнтон Вэр привык подчиняться логике и твердо знал, что ярость и несдержанность не могут привести к разумному исходу. Они с Цзываной находились во вражеском стане одни, без поддержки, без надежды на сочувствие и понимание. Поэтому сейчас он мог защитить свою любимую, только играя роль пылкого любовника и ни на шаг не отпуская девушку от себя.

Казалось маловероятным, что принц осмелится отправить своих людей в комнату майора. Это было бы совсем уж неслыханной дерзостью и отчаянным вероломством.

Но похитить Цзывану прямо из смежной с его спальней комнаты вполне могли. Как все китайцы, люди принца умели двигаться совершенно бесшумно и могли проникнуть в комнату девушки, связать ее, заткнуть ей рот. Все это произошло бы настолько быстро, что Цзывана и пикнуть бы не успела, а он, Стэнтон Вэр, никогда ничего не узнал бы.