Трое с площади Карронад - Владислав Крапивин

«Вот как было дело… — подумал Славка с каким-то облегчением. — Не так уж все глупо…»

Нет, все равно, конечно, глупо: бежать к какому-то сторожу, а не к военным! И костер — тоже глупо. Но все же это была не игра. Андрюшка Илюхин думал не о забаве. Просто он не знал, что делать, он ошибся. Но и взрослые иногда ошибались, когда приходилось сталкиваться со смертью.

— Тим… Ты его знал?

Тим хмуро объяснил:

— Его многие знали, он в хоре Дворца пионеров пел. Хорошо так пел…

…Берег стал ниже. Тим и Славка обошли стоянку для автотуристов и по тропинке спустились на пляж. Оттуда расходились последние купальщики. На мачте качался черный шар — сигнал, что купаться нельзя. Ветер гонял по песку пустые коробки от сигарет. Волны выкатывались на пляж длинными пенистыми языками. Они шумели. И ветер шумел.

Славка и Тим скинули обувь и побродили по набегающей воде. Пена забрызгала им колени. Вода откатывалась и старалась утянуть Славку и Тима за собой. Высасывала у них из-под пяток песок. Она оказалась довольно холодной, эта неспокойная вода. Тим честно сказал, что лезть в такой холод и в такие волны ему не хочется. Тем более что на берегу пусто, а на вышке штормовой сигнал.

Славка согласился. Он такое разыгравшееся море видел впервые.

Они сели и прислонились к большой выброшенной волнами коряге. Корягу выбелило море и высушил ветер. Она отливала алюминиевым блеском. Была гладкой и теплой. Сухой песок тоже был теплым. Славка и Тим зарыли в него озябшие от воды и гудевшие от долгой ходьбы ноги…

Море теперь было трехцветным: у берега — песочно-желтое, дальше — ярко-зеленое, а у самого горизонта лежала сине-фиолетовая полоса. Недалеко от берега прыгали на гребнях оранжевые шары — буйки пляжного ограждения. Словно какой-то пароход за горизонтом растерял громадные апельсины, и волнами их пригнало к земле.

Кучевые облака сизо-серого цвета быстро двигались в середине неба. За ними иногда чувствовался проблеск солнца. Над головами у Славки и Тима в струях ветра неподвижно стояли чайки с распластанными крыльями.

Потом пошел дождик. Можно было убежать под навес, но не хотелось покидать насиженное место. Тим вытянул из спортивной сумки курточку. Ветер рванул капроновую ткань, но Славка и Тим быстро обмотали ею головы и плечи. Получилась крошечная общая палатка.

— Мы робинзоны, — сказал Тим. — Катер уже не придет, нечего ему тут делать. Нужно будет ехать автобусом на Северный причал… Славка… Ты не обижаешься, что я тебя сюда затащил?

— Здесь хорошо, Тим, — сказал Славка.

Что он мог еще сказать? Не скажешь ведь вот так открыто, что мечтал о такой минуте целые годы. Не будешь объяснять, что все это — счастье. Счастье от того, что рядом штормовое морг и Тим.

Славка сказал:

— Смотри, какой водопад.

Недалеко стояла железная горка, чтобы скатываться прямо к воду. Волны взбегали на нее, и вода с верхней площадки лилась на гулкие ступени.

— Большой каскад Петродворца, — сказал Тим. — Я туда в июле с папой ездил… Ты там бывал?

Славка медленно качнул головой:

— Нет, Тим. Я мало где бывал: в Невьянске, в Первозаводске, в Покровке… Это все в одних краях, недалеко друг от друга. Мы там с мамой кочевали с места на место.

Тим примолк. Потом виновато проговорил:

— Дурак я все-таки. Ты меня извини, ладно?

— За что? — удивился Славка.

— Я болтаю, хвастаюсь. Все про отца, про отца… А ты… только с мамой.

— Ну и что такого, — спокойно сказал Славка. — Это у кого как в жизни получилось… Ты, может, думаешь, что он нас бросил или пьяница какой-нибудь? Он хороший был, Тим. Только я его никогда не видел. Он погиб в тот год, когда они с мамой поженились. Еще студентами были.

— А что случилось? — осторожно спросил Тим.

— Он разбился на мотоцикле… Ехал к товарищу на дачу, а через дорогу ребята побежали. Из лагеря. В войну играли. Он и крутнул на обочину, прямо на камни… Это в Первозаводске было, где они с мамой учились. А потом мама в Невьянск уехала после института… Знаешь, Тим, я там впервые море увидел…

Тим удивленно поднял глаза, но ничего не спросил. Он почувствовал, видимо, что Славка расскажет сам.

И Славка рассказал про бриг «Меркурий». А потом, незаметно, еще про многое: про Покровское озеро, про Анюту, потом про Юрку Зырянова и Усть-Каменск. И даже про то, как уехали из Усть-Каменска.

Тиму рассказал и морю.

Море шумело то возмущенно, то сочувственно: сердилось на Славкиных недругов и понимало его огорчения.

Тим тоже все понимал. Он слушал молчаливо и серьезно.

И только время от времени натягивал на Славкины плечи подол куртки.

Домой Славка вернулся к вечеру. Мама, конечно, сказала, что «чуть не сошла с ума» за этот день. Засадила Славку за обед, а потом за уроки.

Уроки были пустяковые. Славка читал «Ботанику» и рассказывал про все, что сегодня видел. Мама просила его не отвлекаться, но он отвлекался.

— Мама! А еще мы видели, где стояла береговая батарея!

Мама охнула:

— Я же просила не соваться в такие места!

— Ну, мама! Ты сама не знаешь, чего пугаешься. Там только площадки от орудий. Тим еще в детские годы там гулял… А на море сегодня почти настоящий шторм!

— Я боялась, что ты полезешь купаться…

— Нет, волны большие. Тим не разрешил.

Мама сказала, что готова молиться на Тима.

— Когда он с тобой, я почти спокойна.

— А говорила, что чуть не сошла с ума.

— Но не сошла. Спасибо за это Тиму. Я благодарна судьбе, что он есть на свете.

«Я тоже», — подумал Славка.

Он вспомнил, как сегодня они прощались на улице и Тим побежал к троллейбусной остановке. Быстро побежал, не оглядываясь. Будто сразу забыл про Славку. И Славка испугался: вдруг не оглянется ни разу? Но Тим оглянулся. А потом высунулся из окна троллейбуса и долго махал свернутой курткой. И Славка был счастлив…

— Мама, дай, пожалуйста, две копейки. Я Тиму позвоню. Он побежал к автомату.

Было уже темно. Ветер улегся, облака ушли, и светили теплые звезды.

Славка набрал номер.

— Валентина?… А где Тим?

— Он только что залез в ванну и, судя по всему, занимается в ней подводным плаванием. Ты, Слава, не представляешь, какой там шум и плеск!

Славка огорченно завздыхал.

— Я могу его позвать, — предложила Валентина.

— Что же он, мокрый побежит?

— Он вылетит из ванной как пуля, если узнает, что ты звонишь. Я тебе гарантирую.

Славка представил мокрую веснушчатую пулю и засмеялся:

— Не надо. Передай ему: «До завтра».

Флагограммы

Утром Славку встретил радостный Динька.

— Про тебя в газете написали! И фотокарточка приклеена!

Славка поежился.

Газета висела в коридоре нижнего этажа. Перед ней толпились читатели. Славка обошел толпу стороной: лишней известности ему не хотелось.

В классе на Славкиной парте лежали три фотоснимка. Большие, размером с тетрадку, и очень четкие. Но Славка посмотрел и огорчился. Он себе не понравился. Встрепанный какой-то, глаза испуганные, рот приоткрыт. Стоит на носочках и так тянет вверх Артемку, будто хочет приклеить его ушами к потолку. И конечно, волосы на макушке — торчком.

И такая фотография приклеена в газете!

Ну а кто виноват? Не Савин же. Савину все равно надо сказать спасибо: он старался, карточки напечатал быстро и аккуратно.

Славка поискал глазами Игоря, но того не было в классе. Зато откуда-то вынырнул Аверкин.

— У, как здорово! Подари одну.

— Возьми… — неохотно сказал Славка. — Только я тут какой-то уродина.

— Да что ты, все нормально! Как живой!

Женька засунул снимок в портфель, потом глянул мимо Славки, поскучнел и отошел в сторону. Славка оглянулся и сразу забыл про Аверкина: сзади стоял Тим.

— Тим, привет!

Тим улыбался.

— Здравствуй! Я твою заметку читал… Покажешь Артемку?

— Конечно. После уроков, ладно? А то все опять набегут…

Тим увидел фотографии.

— Это Савин снимал? Мастер… — Он помялся и спросил: — У тебя всего две карточки?

Славка вздохнул:

— Возьми одну, если хочешь. Только что здесь хорошего?

— Все хорошее. Ты и Артемка…

После уроков Славка и Тим ушли в глухой уголок школьного двора — между забором и гаражом. Тут Славка и познакомил Тима с Артемкой.

Тим сел на перевернутое мусорное ведро, посадил Артемку на заляпанное веснушками колено, покачал его. Улыбнулся ему. И сказал про лупоглазую Артемкину морду:

— У него лицо умное. Славка засмеялся.

— Нет, правда, — сказал Тим. — Он так смотрит, будто заговорить хочет.

Ну что же, Тим был прав. Иногда и Славке казалось, что Артемка может разговаривать.

Тим спросил:

— А откуда у него эта награда? На снимке ее нет.