Загадочное ночное убийство собаки - Марк Хэддон

Это значит, что я должен поехать в Лондон и жить с матерью. И я могу отправиться туда на поезде, потому что я очень много знаю о поездах. Я знаю, что нужно посмотреть расписание, потом купить билет, а потом свериться с табло отправления, чтобы выяснить, приехал ли уже нужный поезд. И если он приехал, то нужно пойти на соответствующую платформу и сесть в него. И я могу сесть на поезд на вокзале в Суиндоне, где Шерлок Холмс и доктор Ватсон останавливались на ланч, кода ехали из Паддингтона в Росс в «Тайне Боскомской долины».

А потом я посмотрел на противоположную стену маленького прохода, который вел к дому миссис Ширз, где я сидел. И увидел круглую крышку от очень старой кастрюли. Она была прислонена к стене и вся покрыта ржавчиной. Она выглядела как поверхность планеты, потому что пятна ржавчины были похожи на очертания стран, континентов и островов.

И тогда я подумал, что я никогда не смогу стать космонавтом, потому что это значит оказаться в сотнях тысяч миль от дома. Поскольку мой дом теперь в Лондоне, он находится примерно в 100 милях отсюда, то это значит, что он в 1000 раз ближе, чем будет мой дом, если я окажусь в космосе. Эти мысли причиняли мне боль. Это напоминало один случай, когда я упал на игровой площадке и порезал колено осколком разбитой бутылки, которую кто-то бросил об стенку. Я содрал лоскут кожи, и мистер Дэвис вынужден был промыть мясо под этим лоскутом дезинфицирующим средством, чтобы убрать грязь и микробов. И это оказалось так больно, что я заплакал. Но на этот раз боль была внутри моей головы. И мне стало очень грустно, когда я понял, что не смогу стать космонавтом.

И я подумал, что мне нужно быть как Шерлок Холмс и учиться концентрировать разум усилием воли, чтобы не замечать, как больно внутри головы.

А потом еще подумал, что если я собираюсь отправиться в Лондон, то мне понадобятся деньги. Мне будет нужна еда, потому что путешествие может оказаться долгим, а я ведь не знаю, как добывать еду. И еще подумал, что нужно найти человека, который согласится приглядеть за Тоби, когда я поеду в Лондон, потому что я не могу взять его с собой.

И тогда я составил план. От этого мне стало немного лучше, поскольку у меня в голове образовалось нечто, что имеет порядок и форму, и мне надо просто выполнять инструкции и действовать последовательно.

Я встал и посмотрел, нет ли кого на улице, а потом подошел к дому миссис Александер, который был рядом с домом миссис Ширз, и постучал в дверь.

Миссис Александер открыла дверь и сказала:

— Кристофер, Боже мой, что с тобой стряслось?

А я ответил:

— Не могли бы вы присмотреть за Тоби вместо меня?

Она спросила:

— Кто такой Тоби?

И я сказал:

— Это моя крыса.

А миссис Александер ответила:

— О… О да. Теперь припоминаю. Ты мне говорил.

Тогда я показал ей клетку с Тоби и сказал:

— Вот он.

Миссис Александер сделала шаг назад, чтобы пропустить меня в прихожую.

А я сказал:

— Он ест специальный корм, его можно купить в зоомагазине. А еще он ест печенье, морковку, хлеб, куриные кости. Но ему нельзя давать шоколад, потому что он содержит кофеин и теобромин, которые представляют собой метилксантин и потому в больших количествах ядовиты для крыс. И еще нужно каждый день наливать ему свежей воды. И он не будет возражать против того, чтобы жить в чужом доме, поскольку он животное. Еще он любит выходить из клетки, но, если вы не будете его выпускать, это не страшно.

Тогда миссис Александер спросила:

— А зачем тебе нужно, чтобы кто-нибудь присматривал за Тоби, Кристофер?

Я ответил:

— Я уезжаю в Лондон.

Она спросила:

— И надолго?

Я ответил:

— Пока не поступлю в университет.

Она сказала:

— А ты не можешь взять Тоби с собой?

И я ответил:

— До Лондона далеко, и я не хочу брать его в поезд, потому что он может там потеряться.

Миссис Александер сказала:

— Это верно. — И потом она спросила: — Вы переезжаете?

А я сказал:

— Нет.

Тогда она спросила:

— Так почему же ты едешь в Лондон?

Я ответил:

— Я буду жить с матерью.

Она сказала:

— Ты же говорил мне, что твоя мать умерла.

А я ответил:

— Я думал, что она умерла, но она жива. Отец обманывал меня. И еще: это он убил Веллингтона.

И миссис Александер сказала:

— О Господи Боже мой!

Я сказал:

— Я буду жить с матерью, потому что отец убил Веллингтона, и он лгал мне, и я боюсь оставаться с ним в доме.

И миссис Александер спросила:

— Твоя мать здесь?

Я сказал:

— Нет. Она в Лондоне.

Она спросила:

— Ты хочешь один поехать в Лондон?

И я ответил:

— Да.

А она сказала:

— Послушай, Кристофер, может, ты зайдешь в дом, присядешь — и мы поговорим? И решим, как лучше всего поступить.

Я ответил:

— Нет. Я не могу зайти внутрь. Вы присмотрите за Тоби?

И она сказала:

— Мне кажется, это не очень хорошая идея, Кристофер.

А я ничего не ответил.

Миссис Александер сказала:

— Где сейчас твой отец, Кристофер?

Я ответил:

— Не знаю.

И она сказала:

— Послушай, может быть, стоит ему позвонить? Я уверена, что он беспокоится о тебе. Мне кажется, произошло какое-то жуткое недоразумение.

Тогда я повернулся и побежал через дорогу, обратно к нашему дому. Я не посмотрел по сторонам, и желтая малолитражка затормозила прямо рядом со мной — так, что шины завизжали по асфальту. А я перебежал на нашу сторону улицы, вошел в сад и заложил за собой щеколду.

Затем я попытался открыть кухонную дверь, но она оказалась заперта. Так что я подобрал кирпич, который лежал на земле, и кинул его в окно. Осколки разлетелись во все стороны, а я просунул руку через разбитое стекло и открыл дверь изнутри.

Я вошел в дом и поставил клетку с Тоби на кухонный стол. Потом побежал наверх, схватил школьную сумку и положил туда немного еды для Тоби, несколько книг по математике, несколько чистых штанов, куртку и чистую рубашку. Потом спустился, открыл холодильник и положил в сумку пакет апельсинового сока и нераспечатанную бутылку молока. Еще я взял два мандарина, две банки консервированных бобов, пакет сливок и тоже положил в сумку, потому что банки можно вскрыть открывалкой, которая была в моем армейском ноже.

Потом я огляделся и увидел мобильный телефон отца, его бумажник и записную книжку. И я почувствовал, как моя кожа… холодеет под одеждой — как у доктора Ватсона в «Знаке четырех», когда он видит на крыше дома Бартоломью Шолто в Норвуде крошечные следы Тонга с Андаманских островов. Я подумал, что отец вернулся и находится где-то в доме. И боль у меня в голове стала гораздо сильнее. Но потом я перебрал картинки в своей памяти и увидел, что его фургона возле дома нет, и значит, он просто забыл телефон, бумажник и записную книжку, когда уезжал. И я взял бумажник и вынул банковскую карточку, потому что так я мог получить деньги. У банковской карты есть PIN-код — это секретный код, который нужно ввести в банкомат, чтобы снять деньги. И отец нигде не записал свой секретный код, хотя люди обычно это делают. Но он просто сказал секретный код мне, потому что я никогда ничего не забываю. Код был 3558, и я положил карточку себе в карман.

Потом я вынул Тоби из клетки и посадил его в карман пальто, потому что клетка слишком тяжелая, чтобы везти ее с собой в Лондон. А потом я вышел через кухонную дверь обратно в сад.

Я выглянул на улицу, убедился, что никто на меня не смотрит, и пошел к школе. Я туда пошел, потому что знал туда дорогу и думал, что, придя в школу, смогу спросить Шивон, где находится железнодорожный вокзал.

И по мере того как я шел к школе, мне становилось все страшнее и страшнее, поскольку раньше я никогда этого не делал. Но я боялся как бы двумя разными страхами. Один страх — это страх находиться далеко от того места, где я жил, а второй страх — это страх оставаться рядом с отцом. И они были обратно пропорциональны друг другу, так что общий страх оставался константой, по мере того как я уходил все дальше от своего дома и от того места, где жил отец. Это выглядело вот так:

Когда я еду на автобусе, я добираюсь от дома до школы за 19 минут. Но когда я прошел то же расстояние пешком, это заняло 47 минут, так что я очень устал. Я надеялся немного побыть в школе, прежде чем отправиться на вокзал: поесть печенья и выпить апельсинового сока. Но в школу заходить было нельзя: когда я подошел поближе, я увидел отцовский фургон, припаркованный на стоянке. Я знал, что это отцовский фургон, потому что на нем была надпись: «Эд Бун. Ремонт сантехники и нагревательных приборов». И еще нарисован значок перекрещенных гаечных ключей, вот такой:

И когда я увидел фургон, меня снова вырвало. Но на этот раз я знал, что меня будет тошнить, и поэтому не испачкался. Меня вырвало на стену и на тротуар, и рвоты было не очень много, потому что я мало ел. А потом мне захотелось свернуться на земле и начать стенать. Но я знал, что если я свернусь на земле и буду стенать, то отец увидит меня, когда выйдет из школы, и увезет домой. Так что я сделал много глубоких вдохов и выдохов, как учила Шивон. И, отсчитав пятьдесят вздохов, я очень сильно сосредоточился на числах и стал возводить их в куб. И от этого мне стало не так больно.