Золушки из трактира на площади - Лесса Каури

– Кошель! – напомнила мальчишке Бруни.

– Помню я! – возмутился тот и следом за Лихаем скрылся в темноте.

Не прошло и получаса, как в трактире появился Кай. Сел за «свой» столик, заказал ужин, улыбнулся, увидев Бруни, выглянувшую из-за занавески в зал. От света его счастливого лица, от взгляда карих глаз – теплого и ждущего, на сердце Матушки стало легко и спокойно. Вот что имел в виду Лихай Торхаш Красное Лихо!

Бруни подсела к Каю, и он молча накрыл ее руку своей. С минуту они смотрели друг на друга, просто улыбаясь.

– Когда в темной комнате зажигают свечу – ее свет становится теплом сердца, – тихо сказал Кай. – Ты знаешь, что ты – моя свеча в темной комнате? И рядом с тобой мне легко и просто, как не было ни с кем!

Матушка заметила и горькую складку у его губ, и боль, притаившуюся по ту сторону глаз. Если бы она могла снять с него ту тяжесть, что носил он в сердце, не обмолвясь о ней ни словом! Если бы могла!..

– Люблю тебя! – прошептала она.

Кай потянулся к ее губам, его ладонь легла ей на затылок…

В зале шаркала Ровенна – гасила свечи. Из кухни доносились звон и плеск – Виеленна мыла посуду.

В дверь трактира неожиданно постучали.

Матушка невольно вздрогнула – не любила она поздних посетителей!

– Сидите, хозяйка, я открою! – крикнула Ровенна.

В открытую створку шагнул… Питер Конох. Смешно затоптался на месте, замахал руками, словно не зная, куда их деть.

– Ты чего это? – подозрительно прищурилась старшая Гретель. – Неужто за выпивкой?

– Упаси Индари! – испугался Питер, бледнея. – Я ж маменькой клялся, что больше ни капли в рот не возьму! Я…

И замолчал, будто воды в рот набрал.

Вместо еще одного поцелуя Матушка чмокнула Кая в нос и поспешила к Коноху.

– Питер, что случилось? – серьезно спросила она. – С твоей мамой все хорошо? Она здорова?

– Богиню благодарю за ее крепкое здоровье! – оживился молотобоец. – Я просить вас хотел, Матушка Бруни. Отпустите Виеленну сегодня пораньше!

– Это еще зачем? – нахмурилась Ровенна.

– Хочу пригласить ее погулять…

От румянца Питера, казалось, сейчас займется пожар.

– Ох ты, яйцы крашены! – фыркнула старшая Гретель и, резко развернувшись, снова занялась свечными огарками.

– Вилен! – пряча улыбку, крикнула Матушка. – Иди сюда!

– Что, хозяй…

Младшая Гретель выглянула из кухни, вытирая руки об передник, и… румянец Питера перекинулся на нее.

– Собирайся домой, – улыбнулась Бруни.

– А как же посуда? – растерялась Виеленна.

– Мы с Пипом домоем. Давай, иди! Видишь, Питер ждет?

– Жду! – решительно подтвердил тот.

Матушка вернулась к Каю, виновато улыбнулась.

– Ты посидишь еще или пойдешь наверх? Мне надо помочь Пипу прибраться на кухне.

– А Ровенна? – удивился Кай.

– На ней зал – стулья убрать, полы подмести, раз Веся нет.

Кай поднялся, скинул на спинку стула черный камзол и принялся засучивать рукава тонкой батистовой рубашки.

Бруни следила за ним с изумлением.

– Многое я делал со своей любимой женщиной, – рассмеялся он, заметив выражение ее лица, – но вот посуду еще не мыл. Идем на кухню!

Пип, увидев нового помощника, сдержанно кивнул и занялся своими делами, время от времени бросая на него скептические взгляды.

Матушка встала рядом с любимым и тоже опустила руки в подогретую воду. Их пальцы касались друг друга, тела передавали тепло от одного другому. Несколько раз Кай был близок к тому, чтобы уронить или разбить тарелку о край мойки, но в последний момент ловил коварную посуду. И вновь у Бруни кольнуло сердце: в таких хозяйственных «мелочах» Ральф никогда не помогал ей, уходя наверх и ожидая ее в спальне для выполнения супружеского долга. Наверное, он считал мытье посуды и уборку не мужским делом.

Снова вспомнилась та пара в зеркале, невыносимо прекрасная и… несбыточная. Ах, если бы Кай оказался сыном простого, пусть и состоятельного торговца! Они могли бы пожениться и продолжить дело Хлои и Эдгара, нарожать детишек, вырастить Веслава в красавца офицера и гордиться его успехами на гвардейском поприще. Каждодневные дела стали бы для них общими, они спорили бы вечерами о завтрашнем меню, вместе сравнивали оптовые цены местных торговцев и, возможно, подумали бы об открытии второго трактира. А что? Ровенна вполне справится в качестве управляющей!

Мысли о втором трактире захватили Бруни настолько, что она на мгновение забыла о новом помощнике. Тот поспешил напомнить о себе, пройдясь губами по ее шее. Желание тотчас скрутило в тугой узел, да так, что кружка выпала из ослабевших пальцев Матушки. Кай едва успел поймать ее у самого пола.

– Давай побыстрее закончим это мокрое дело, – хмыкнул он. – Никогда не думал, что мыть посуду – так сложно!

Бруни только головой покачала в ответ. И вновь подумала о новом трактире. Тяжелая работа хозяйки давала доход – небольшой, но постоянный. Деньги Матушка, воспитанная бережливой Хлоей, не тратила, да и не на что особенно было. Суммы вносила ежемесячно надежному ростовщику – «на прирост», оставляя себе средства лишь на постоянные расходы и уплату налогов. Поэтому накопления у нее были, но все же недостаточные для открытия нового дела. Если только взять ссуду у того же ростовщика?.. Присмотреть небольшой домик, открыть пивную, а после расширить ее…

– Ты о чем замечталась? – подозрительно спросил Пип, заметив, что она уже в третий раз принимается мыть одну и ту же миску. – Спишь совсем? Отправляйся-ка наверх! Господин мой, проводите ее и проследите, чтобы она выспалась! А я тоже пошел домой!

– Обязательно прослежу, почтенный Пип! – улыбнулся Кай, отнял у Бруни миску, отдал ее толстяку и увел Матушку наверх.

– И не возражай! – шепнул он, принимаясь расшнуровывать ей платье. – Мне приказано тебя уложить… И я уложу!

Бруни подчинилась его теплым ладоням и сильным пальцам.

Кай помог ей расплести косу и окончательно растрепал волосы. Затем собрал их в высокую прическу, невольно залюбовавшись стройной шеей и изящными плечами любимой. Наклонившись, нежно коснулся ямочки между ключицами, спустился к ложбинке между грудями и на миг задержался. А потом подхватил девушку на руки и отнес на кровать.

Матушка отвечала на поцелуи с жадностью и нетерпением. Никакая усталость, накопившаяся за день, не могла помешать им получить друг от друга радость, вносившую смысл в обычное человеческое существование.

Вдруг по лицу Кая пробежала тень. Он обнял Бруни, крепко прижав к себе.

– Что с тобой? – испугалась она.

– Хочу, чтобы каждый мой вечер был таким… – помолчав, сказал он. И поднял на нее несчастные глаза: – Хочу слышать твой смех, когда я тебя раздеваю, твои стоны – когда беру тебя, твое тихое дыхание – когда ты засыпаешь на моей груди. Но…