На всю жизнь (повести) - В. Подзимек

Не прошло и нескольких минут, как Ванечек поставил перед нами чашечки с кофе, поклонился даме и с достоинством вышел. Его улыбка выдавала, что наше положение его чрезвычайно забавляет.

— Интересный мужчина, — заметила Кодейшова. — Правда, не мой тип, но привлекательный. Это ваш секретарь?

— Да, секретарь, — ответил Индра в интересах сокращения времени беседы.

Перед тем как прикоснуться к кофе, Кодейшова что-то поискала в сумке необычайных размеров, сделанной из кожи высшего качества, вытащила пачку сигарет «Кент» и предложила нам. Индре потребовалось довольно много усилий, чтобы отказаться; мне, как некурящему, значительно меньше. Тогда она сама закурила, проглотила кофе и проговорила:

— Ну а теперь мы могли бы перейти к делу, панове. Я, рада, что имею дело с молодыми людьми, и не сомневаюсь, что вы сможете понять меня. Я знаю, в армии на эти вещи смотрят жестче. У одного моего старого знакомого были неприятности даже из-за опоздания на один час. Но его начальники были уже в летах. Только взгляните, ребята, и вы, конечно, поймете, что провести такую солнечную неделю в горах — это же нектар для здоровья и вообще… И он все-таки не мог оставить меня одну. Позволить, чтобы мне было грустно, или оставить меня на растерзание неизвестно кому. Он вам за все отплатит. Сейчас он отдохнул, находится в хорошем настроении, будет вам полезен. Вы же не хотите ему навредить? — При этих словах Кодейшова взяла Индру за руку.

Индра не знал, что делать. Отдернуть руку он не спешил, чтобы не показаться трусом, да и, видимо, все же ему было приятно.

— Отвечать ему все равно придется, — произнес я решительным тоном. Меня Кодейшова пока за руку не держала.

Она поняла, что и меня следует расположить к себе.

— А как ваше имя? — спросила она меня и посвободнее уселась на стуле, тем самым увеличив обзор своих прекрасных ножек.

Я назвал свое имя, а она в ответ сообщила нам, что ее зовут Ивета. Индра, находясь еще в трансе из-за ее руки, тоже назвал свое имя.

Она снова что-то поискала в своей сумке необычайных размеров, сделанной из кожи высшего качества, и положила на стол двести крон.

— Мальчики, пошлите кого-нибудь за вином.

— Употреблять спиртные напитки в воинской части запрещено, — сообщил я, когда мне наконец удалось оторвать взгляд от ее ног.

— Тогда почему мы здесь сидим? По дороге я видела уютное кафе. Не перебраться ли нам туда?

— Отвечать ему все же придется, — повторил я, стараясь, чтобы хоть кто-то в этой комнате не потерял здравый смысл. Сам себе я казался смешным.

— Мне это ясно, Петр, — ответила она. — Вопрос только — как? Мой друг, известный пражский адвокат, доктор Печенка, предложил сопровождать меня. Но я отказалась. Мое мнение — лучше исходить из взаимопонимания, чем из параграфов. Вы же не отдадите его под суд. Говорят, что в этих случаях командиры наделены большими правами.

Индре в конце концов удалось высвободить свою руку, и только после этого он снова обрел способность трезво рассуждать. Он понял, что немного спасовал. Пытаясь исправить положение, он напустил на себя грозный вид.

— Рядовой Потучек сядет, вот увидите. И если вы приведете даже десять адвокатов, это ничего не изменит. Эти две сотни вы уберите и зарубите себе на носу — время нам дорого, да оно уже и закончилось.

Взаимопонимание сразу же было нарушено. Кодейшова аккуратно села, жестом пуританки поправила юбку — этим она владела в совершенстве — и стала сетовать, как тяжело живется одинокой женщине.

От сетований она перешла в наступление:

— Я думала, что разговариваю с джентльменами, но вижу, что ошиблась. Вы канцелярские сухари без капельки эмоций. Я хотела пригласить вас к нам на предприятие, чтобы вы увидели, как живут культурные люди.

— Как пить дать, — поспешил я на помощь Индре. — Будет сидеть по вашей вине. По-вашему, мы недостаточно культурные. Может быть, вы и правы. Но мы совсем не дурачки, которые поддадутся на ваши оголенные коленки, пани Кодейшова.

— Ты, чучело огородное, заслуживаешь пару пощечин, чтобы знать, как издеваться над молодежью! — С Кодейшовой сразу же спала вся ее светскость.

Между тем Индра позвонил по телефону и попросил помощника дежурного зайти к нему.

— Эту гражданку проводите к проходной и не более чем через пять минут доложите о выполнении, — приказал Индра таким строгим тоном, что десатник испугался.

Уход пани Кодейшовой не обошелся без проклятий в наш адрес, что нисколько не помешало помощнику дежурного вовремя доложить о выполнении указаний командира.

— Она нам тут устроила! — воскликнул Индра.

— Да, устроила, — согласился я. — Так нам и надо.

Естественно, что подполковник Томашек при первом удобном случае попытался узнать, что такое важное заставило Индру вызвать меня с совещания.

Я подробно рассказал ему все, не забыв и обнаженные колени.

Рассмеявшись, Томашек сказал:

— Значит, все это время она насмехалась над вами, а вы попались ей на удочку. Вы сами влипли, а отвечать Потучеку. Вот увидите. Об этом уж вы позаботитесь.

— Сажать его мы не можем, — заметил я. — Не помню, чтобы об этом говорилось в уставах.

— А если ему растолковать, что она за тварь? — заметил Томашек.

Я сообразил, что это прекрасная идея.

— Вызову его и скажу, что он дурак, — решительно заявил я.

— Ничего против этого не имею, но не забудь, что Потучек сверхтяжеловес.

— Разумеется, я скажу ему об этом намного спокойнее и в более культурной форме, — заверил я Томашека. — Хотя Кодейшова за нашу культурность не дала бы и гроша.

— Тогда ни пуха ни пера, — пожелал мне Томашек.

— Главное, чтобы мне не оказаться в пуху и в перьях, — добавил я.

— Вот именно, — подтвердил Томашек. — А героизм надо проявлять на войне.

Уверенный в том, что подвиги нельзя откладывать надолго, я сразу же после встречи с подполковником Томашеком распорядился прислать ко мне рядового Потучека.

— Ну и балда же ты, Потучек, — произнес я, как только мы остались одни.

— Вы не намного старше меня, товарищ поручик, и вы ее видели, поэтому мне вам не нужно ничего объяснять. Мужчина — это хрупкое создание, и чем больше он весит, тем более хрупким становится, — начал философствовать Потучек, чего я от него никак не ожидал.

— Из-за нескольких минут удовольствия будешь отбывать наказание. Стоит ли того?

— Стоит, товарищ поручик.

— Она же подстилка для каждого, Потучек, — сказал я ему и незаметно отодвинул стул на котором сидел, подальше от его правой руки.

— Я знаю, товарищ поручик. — Он не проявил ни малейшей агрессивности.

— Найди себе порядочную девушку.

— У меня есть — гимнастка.

— Но ты ей уже давно не писал, не так ли?

— Не писал, — признался он.

— Так напиши. И сегодня же, а мы попробуем как-нибудь договориться с прокурором. Точнее, попросим командира полка, чтобы ты отбыл наказание на нашей гауптвахте. Там и уютнее, и готовят лучше.

— Это серьезно, товарищ поручик? — засомневался Потучек в моих чистых побуждениях. — Или вы просто так говорите?

Я заверил его, что обо всем этом думаю совершенно серьезно.

— Разрешите выйти? Иду писать письмо гимнастке.

— И не забудь написать, что я передаю ей привет, — попросил я его.

— Не забуду, — заверил меня Потучек. — Но вы тоже не забудьте. Без прокурора и на гауптвахте.

— На гауптвахте, — согласился я и протянул ему руку. Но этого делать не следовало, потому что у меня сразу же появилось ощущение, что четыре моих пальца сломаны. Кроме пальца, который был сверху. Сверхтяжелый вес — это сверхтяжелый вес, тут ничего не поделаешь.

Когда я выступил со своим предложением, Индра заерзал на месте, командир полка тоже, а прокурор только пожал плечами. Несмотря на это, Потучек отбыл наказание на гауптвахте.

Подполковник Томашек высказал мнение, что из меня все же получится хороший политработник. Но, принимая во внимание его тенденцию видеть в людях прежде всего хорошее, я не очень-то ему поверил.

Уже не раз мы обсуждали в комитете результаты отчетно-выборного собрания, высказанные на нем критические замечания и думали, что же надо сделать, чтобы выполнить одно из главных решений собрания — в конце учебного года стать отличным батальоном.

Может быть, из-за того, что члены парткома серьезно отнеслись к критике работы прежнего комитета, все были хорошо подготовлены к сегодняшнему заседанию: Индра высказал предложения по улучшению качества стрелковой подготовки; Ванечек продумал, как лучше подключить командиров рот к разработке плана боевой подготовки; Логницкий предложил меры по совершенствованию контроля за выполнением партийных поручений; десатник Кованда выдвинул ряд неплохих идей о том, как повысить примерность союзной молодежи на занятиях по боевой подготовке, а новый член комитета, отличный солдат, механик-водитель десатник Петртил выступил с ценными предложениями об улучшении работы механиков-водителей.