Эль-Ниньо - Всеволод Бернштейн

Когда мы подошли, парни, до этого о чем-то говорившие, смолкли и внимательно посмотрели на нас. Этот взгляд исподлобья, снизу вверх, длинный и острый, как заточка, еще больше напомнил мне Шанхайку времен школьной юности.

— Здорово, отцы! — шутливо поприветствовал их Олег.

Ответа не последовало. Наш провожатый бросил несколько отрывистых фраз парню с изрытым оспинами лицом и с зубочисткой в углу рта, который, похоже, был у них за старшего. Молча выслушав, старший повернулся к одному из приятелей. Тот проворно поднялся с корточек и скрылся за дверью гаража.

Остальные продолжили нас разглядывать снизу вверх.

— Руссо? — произнес, наконец, парень с зубочисткой, обращаясь к Олегу.

— Руссо, руссо, — кивнул Олег. — Перестройка-Горбачев.

— Уонна герл? — серьезно поинтересовался Зубочистка.

— Чего? — Олег оглянулся на меня.

— Девушку предлагает, — перевел я.

— А, это можно, — деловито произнес Олег. — Только в другой раз. Сейчас плеер нужен. Плеер, понимаешь? — Олег сделал жест, будто надел невидимые наушники.

Зубочистка кивнул. Из ворот гаража показался его приятель с большой коробкой в руках.

— Видео, — объявил Зубочистка. — Вери гуд видео. Фифти бакс.

Парень подошел почему-то не к Титову, а ко мне и, ухмыляясь, протянул коробку.

— Не бери! — строго сказал Олег.

Я и не собирался. Даже убрал руки за спину. Видеомагнитофон за пятьдесят долларов — это как минимум втрое дешевле, чем в магазинах на торговой улице.

— Ворованный, — негромко поделился я своей догадкой с Олегом.

— Сам вижу, — сказал Олег.

— Хэв э лук! — парень протянул коробку Титову. — Вери гуд видео.

— Ноу видео! — покачал головой Олег. — Тебе же ясно сказали плеер! Плеер! — для наглядности он снова тыкнул своими толстыми пальцами в уши.

Зубочистка издал полуцокот — полусвист, и парень молча скрылся с коробкой в гараже.

— Плеер, десять долларов. Десять! — Олег растопырил пятерни.

— Си, си, — спокойно кивнул Зубочистка. — Уонна кокеин, ор маригуана?

При этих словах у меня подогнулись колени. Страшно было не то что переводить, даже думать об этом. Вот они, дебри асфальтовых джунглей, которыми помполиты всех пароходств десятилетиями пугали советских моряков. За три минуты нам предложили ворованную аппаратуру, продажных женщин и вот теперь — наркотики. И это еще не конец. Следуя логике помполитов, сейчас нас должны начать вербовать в иностранные разведки, а в случае отказа зверски пытать.

Я посмотрел на Олега. Он выглядел совершенно спокойным. Расстегнул рубашку и, как ни в чем не бывало, обмахивался ее краями.

Парень вынес еще одну коробку, поменьше. И опять протянул мне.

— А ну, дай глянуть! — Олег взял коробку и открыл ее. — Вот это другое дело! — он достал плеер, красивый, желтого цвета с металлическими вставками.

— Твенти бакс! Вери гуд прайс! — сказал Зубочистка.

— Просит двадцать, — перевел я. Цена и вправду была хорошая, такие плееры я видел в магазинах, стоили они не меньше сорока.

— Перебьется! — сказал Олег. — Сказано — десять. Десять! — он зажал плеер под мышкой и показал Зубочистке десять толстых волосатых пальцев.

— Но, но, но! — покачал головой щербатый. — Ноу дил! Твенти! Парень, который вынес плеер, протянул руки, чтобы забрать коробку, но Олег решительно отстранил протянутые руки.

— Десять! — повторил он.

Зубочистка и второй приятель переглянулись и медленно поднялись на ноги. С усмешками, поигрывая мускулами и будто бы говоря: «Не понимаете по-хорошему, придется по-плохому». Я быстро оглянулся по сторонам. Нас двое, их четверо, и еще неизвестно, кто там в гараже.

— Олег, если не хватает, могу добавить, — предложил я.

— Да ты что, студент! — невозмутимо произнес Титов. — Денег полно. Тут вопрос принципа. — Он, глядя Зубочистке в глаза, неторопливо запустил руку в карман брюк, достал пачку десятидолларовых бумажек. Вытащил одну, скомкал и бросил на землю, к ногам парня, который принес коробку. Зубочистка двинулся вперед.

— Стоять! — прошипел Титов. — Урою на хрен! — произнесено это было так, что даже у меня похолодело внутри. Зубочистка застыл на месте, пригвожденный тяжелым взглядом второго механика.

— Фраера дешевые, — Титов сунул плеер в коробку.

Один из парней вздумал пошевелиться.

— Я сказал, стоять! — рявкнул Титов. Парень вытянулся и зажмурился, будто ожидая удара. — Пойдем, что ли, — кивнул мне Олег.

Мы пошли. Перед тем, как повернуть за угол, я обернулся. Парни стояли в тех же застывших позах. Как четыре классические аллегории — Страх, Удивление, Смятение и Уважение.

— А ты говоришь, не купим плеера за десятку, — сказал Олег, когда мы снова вышли на главную улицу.

Вообще-то я такого не говорил, но про себя, признаюсь, думал.

— Мастер ты торговаться, — сказал я. — И аппарат попался отличный. Только, наверное, ворованный.

— Об этом пусть у ихнего прокурора голова болит, — философски заметил Олег. — Наше дело маленькое. Понравилась вещь — покупаем. Однако, жарко тут у них. — Он вытер пот со лба. — Не пора ли до дому? Или ты чего-нибудь купить хочешь?

— Нет-нет! — поспешил отказаться я. — Мне ничего не нужно. — Страшно было даже представить, во что могла вылиться наша следующая совместная покупка.

— Тогда давай такси ловить, — отдуваясь, сказал второй механик.

— Такси?! — удивился я.

Из порта в город мы ехали на симпатичном, расписанном от крыши до колес цветами и ангелами стареньком автобусе. С окнами без стекол, украшенными золотой бахромой с кистями. С музыкой из хрипящих динамиков, с шоколадными панамскими тетками, чинно восседавшими на дермантиновых сидениях. Ехали совсем небыстро, зато весело. И всего за десять центов.

— Может, все-таки на автобусе? — предложил я.

— Не переживай, я плачу. Лови мотор! — распорядился Титов.

Ловить никого не пришлось, тут же у тротуара стоял раздолбанный «форд» с тронутыми ржавчиной шашечками. Таксист, очень важного вида маленький толстяк с образцово ухоженной лысиной, запросил до «пуэрто пескаторе», рыбного, то есть, порта, где стояла наша «Эклиптика», два доллара.

Титов без лишних слов распахнул заднюю дверь и, кряхтя, стал усаживаться на заднее сидение. Увидев, что нас двое, таксист заверещал неожиданно высоким голосом: «кватро, кватро долларс!».

— Какие четыре!? — возмутился второй механик. — Трогай давай! Самый полный вперед!

Машина послушно, хотя и не без труда отчалила от тротуара и покатила по дороге, постукивая и поскрипывая изношенными внутренностями, чем сильно напомнила мою родную кинолебедку. Таксист же все повторял: «кватро долларс! кватро!».

— Слушай, заткнешься ты или нет? — лениво прикрикнул на него Титов. — Гадский народ эти панамцы! — вздохнул он. — Жулье сплошное. И злые все какие, ты заметил, студент? За копейку прирежут!

— Кватро долларс! — откликнулся таксист.

— Ассычим! — произнес страшным голосом Титов. Заметив мой удивленный взгляд, он пояснил: — Это по-узбекски. Может, хоть так поймет.

— Ты что, узбекский знаешь?

— Какое там знаю, так, с армии пару матюков запомнил. Ассычим! — повторил он с большим чувством, обращаясь к отражению таксистской физиономии в зеркале заднего вида.

Таксист сообразил, что дело дошло до прямых оскорблений, на пару секунд он затих, только вращал глазами и наливался красной краской, а потом вдруг разразился такой тирадой, что выступления мастеров художественного мата с «Эклиптики» показались чтением детских стишков. Испанские проклятия стреляли, как петарды, на каждом восклицательном знаке. Рокочущая «рррр» электрошоком жалила до печенок. Образцово ухоженная лысина раскалилась от напряжения и засияла, как шаровая молния. Даже старичок «форд» побежал гораздо резвее, просто-таки понесся вперед, питаемый клокочущей энергией проклятий.

Когда таксист закончил, в машине воцарилась тишина, ударившая по ушам, а через мгновенье неожиданно грянул громовой раскат. Это захохотал второй механик.

— Ха-ха-ха! Во дает! Ай, молодца! — Титов смеялся, сотрясаясь всем телом и утирая обильные слезы. — Уел! Ах ты, мерзавец! Разбойничья твоя рожа! Ух, не могу!

Таксист, не ожидавший такой реакции, озадаченно поглядывал в зеркало, что-то бормоча про себя. Потом прыснул, раз-другой, и тоже расхохотался. Смеялся он тонким голосом, совсем не тем, которым ругался, мелко, рассыпчато и с какими-то прихрюкиваниями. Тут уж я не выдержал и засмеялся. Глядя на меня, Титов затрясся еще больше, он уже не мог говорить, только стонал и ухал, а на переднем сидении заходился таксист, мотая лысой головой и, кажется, совсем не глядя на дорогу. Развалюха «форд» вихлял по проезжей части, поскрипывал и сотрясался, в меру своих невеликих сил разделяя общее веселье.