Штрафной бой отряда имени Сталина - Захар Артемьев

Удальцов открыл глаза и в темноте землянки увидел над собой обеспокоенное лицо Олега. Тот тряс его плечо. Олег озабоченно сообщил моргающему спросонья Николаю:

– Собирайся, в темпе! Скоро выход!..

Нет, теперь это не было провалом. Хотя и победой назвать такой исход поисковой операции назвать было нельзя. Изрядно потрепанные, эсэсовцы несли из чащи к избитой колее лесной дороги срубленные из жердей носилки с тяжелоранеными. Впереди гордо, словно штандарт победы, несли самого гауптштурмфюрера Грубера, которому военный врач настрого запретил вставать, заявив, что при малейшем движении рана откроется и кровотечение погубит молодого и многообещающего офицера СС. Следом за ранеными усталые немецкие егеря тащили тела убитых, в том числе и предателя, убитого очередью в упор, несмотря на категорический приказ взять его живым. Собирать останки русского диверсанта после взрыва противотанковой гранаты после короткого совещания не стали. Сбитого в воздухе «ангела» после инструктажа по радиостанции двое хмурых эсэсовцев тщательно упаковали в брезент и первым вынесли из леса под личным контролем фельдфебеля.

У самой дороги гауптштурмфюрер все же, несмотря на требования врача, остановил эсэсовцев, с почетом несших его носилки на плечах, и при помощи крепких рук своих подчиненных встал на ноги. На дороге их ждала целая кавалькада грузовых автомобилей, сопровождаемых бронетранспортерами, мотоциклами и личным автомобилем самого штандартенфюрера, прибывшего, чтобы услышать доклад об операции. Победоносный выход из леса Иоахима Грубера, побледневшего от боли, но стойко переносящего мучения, резко поднял его авторитет в глазах начальства.

Генерал СС Герхард Оттерс лично отвел гауптштурмфюрера в свой автомобиль, заботливо придерживая его под локоть. Сердито отмахнулся от назойливого гауптмана егерей, на оцарапанную руку которого был намотан нелепый ворох бинтов, и выслушал доклад Грубера только после того, как тот с комфортом устроился на заднем сиденье его автомобиля. Облегченно вздохнул, узнав, что плод «научных изысканий» возвращен, лишь махнул рукой на извинения гауптштурмфюрера:

– Пустое, Иоахим, это все пустое, – штандартенфюрер тронул за плечо своего шофера, – Поехали, Александр, только аккуратно, гауптштурмфюрер ранен.

Оттерс снова обратился к Груберу:

– Ничего страшного, главное, что вы уничтожили этого предателя. Кстати, что это был за русский фанатик?

– Мы пытаемся это выяснить, герр штандартенфюрер, – Грубер стиснул зубы и зашипел от боли, когда автомобиль, несмотря на усилия водителя, въехал в глубокую колею. – Этот русский взялся неизвестно откуда, мы даже не сразу поняли, что он присоединился к беглецам…

– Это был заговор внутри Объекта? – штандартенфюрер Герхард Оттерс озабоченно посмотрел на гауптштурмфюрера Грубера. – Поймите, Иоахим, мы должны выявить все корни, которые могли пустить эти негодяи, и если в наших рядах остались их сообщники, необходимо выжечь их каленым железом!

Задумавшись, Грубер ответил не сразу. Он помолчал, морщась от боли, с благодарной улыбкой принял предложенную штандартенфюрером южноамериканскую сигару, закурил. Выпустив ароматный дым из легких, он медленно произнес:

– Мне кажется, герр Оттерс, что это самое обыкновенное стечение обстоятельств, – он еле заметно кивнул головой, словно соглашаясь с самим собой, штандартенфюрер вопросительно изогнул бровь. – Знаете, на войне случается всякое. А здесь, на этом Объекте, и так творится немало чертовщины, так что у меня нет никаких сомнений, что бедняга эсэсовец – никакой не предатель. Он попросту свихнулся от расстрелов, а тут еще этот «ангел»…

– Я поднял его личное дело, – сказал генерал СС, – мои выводы полностью совпадают с вашими, дорогой Грубер. Вы молодчина, что так решили этот вопрос. Наш профессор в бешенстве, но мы найдем способ загладить свою вину. Но с русскими, праздно шатающимися около Объекта, необходимо покончить раз и навсегда! – штандартенфюрер в раздражении хлопнул ладонью по колену, – впрочем, профессор Габриэль Лортц просил разрешения освободить окрестные леса от наших поисковых групп – он хочет на деле испытать своих крошек. Я уже дал ему свое согласие. В любом случае мы ничем не рискуем, я видел его воспитанников в деле. Да-а, – промолвил он задумчиво, – мне даже жаль этого эсэсовца, как там его звали? Петер?..

Внезапно лицо Грубера перекосилось, глаза округлились, а рот открылся. Что-то словно щелкнуло в мозгу Иоахима, и картинка полностью сложилась в его голове. Он перегнулся вперед и хлопнул по плечу шофера, не обращая внимания на проснувшуюся от резких движений боль в раненой спине:

– Остановите автомобиль, Александр! – не обращая внимания на недоумевающий взгляд штандартенфюрера, Грубер распахнул дверь автомобиля и, высунувшись, громко позвал: – Фельдфебеля ко мне, живо!

От внезапной остановки автомобиля генерала СС, шедшего вторым за головным бронетранспортером, стала вся колонна. Крик гауптштурмфюрера за поднявшимся шумом расслышали не сразу, но он крикнул еще раз, громче. Мгновение спустя фельдфебель, сидевший в кабине следующего грузовика, уже бежал к нему.

– Немедленно доставьте мне этого новенького, как там его, кажется, Петера? – спросил Грубер, сделав спокойное лицо. – И на всякий случай возьмите с собой еще двух, нет, лучше трех бойцов…

Фельдфебель, козырнув, умчался исполнять приказ. Штандартенфюрер тронул Грубера за плечо:

– Что-то случилось, Иоахим? – спросил он обеспокоенно.

– Одну минуту, герр Оттерс, – сквозь зубы проговорил гауптштурмфюрер, – прошу прощения, но эту ситуацию необходимо прояснить немедленно!..

Он с тревогой глядел в сторону хвоста колонны, где уже поднялась суматоха. Не прошло и минуты, как встревоженный фельдфебель подбежал к автомобилю:

– Ничего не понимаю, герр гауптштурмфюрер, его нигде нет! – он почти кричал, его лицо покраснело от волнения. – Я лично обежал всю колонну…

Штандартенфюрер покраснел от гнева, сердито глянув на Грубера, но ничего не сказал. Открыл дверь, вышел из автомобиля и, хлопнув дверцей, громко крикнул:

– Общее построение! Выставить караулы! – гауптштурмфюрер Иоахим Грубер второй раз в жизни почувствовал себя дураком. Он вспомнил, где видел этого «простого немецкого парня».

Иван видел все благодаря хорошо выбранной позиции. Ему легко удалось исчезнуть в лесу из-за поднявшейся суматохи. Удивительно, но дотошные и педантичные немцы не обратили внимания на его исчезновение. Прочесывая лес, они криками вспугнули затаившегося мальчишку с крыльями, тот выпорхнул из ямы и взлетел над лесом. Страшно было наблюдать за его полетом над этим глухим, богом забытым лесом. Конкин испытал странное ощущение, словно все происходящее вокруг нереально, но быстро одернул себя. Все вокруг было реальным: и этот лес, и мальчишка, и немцы, которые, отчаявшись догнать «ангела», беспощадно расстреляли его в воздухе, что удалось им далеко не с первой попытки, а затем куда-то уволокли его замученное тело.

Видел Иван и их отступление из леса, больше смахивавшее на позорное бегство. Нагруженные телами убитых и ранеными, они вышли цепочкой, не устроив даже переклички, так что Конкин понимал – его уход остался незамеченным. Особой радости он не испытывал: измотанный постоянным напряжением, он прежде всего нуждался в отдыхе. Да и пережитые накануне воспоминания не прибавляли ему особой жизнерадостности.

Иван присел на травку и вздохнул. Сидя на склоне высокого холма, он видел, как немцы погрузились в ожидающую их колонну автотехники, тронулись и поехали вперед. Конкин снял эсэсовский рюкзак, хозяйственно прихваченный им в стане врага. Достал термос, который оказался до половины заполненным уже несвежим куриным бульоном. Не поморщившись, выхлебал его, как есть, чуть теплый, с застывшим жиром. Нашел в рюкзаке бумажный сверток, в котором оказались бутерброды с колбасой. Ваня набросился на трофейное пиршество, наслаждаясь вкусом немецкой колбасы и пытаясь вспомнить, когда в последний раз он ел так вкусно. Попутно он рылся в рюкзаке убитого на его глазах человека, не испытывая при этом ни малейшей брезгливости. Судьба распорядилась так, что ему достались вещи немца, оказавшего отпор своим озверевшим соплеменникам, так что он старался отнестись с уважением к памяти убитого. Впрочем, ничего ценного в рюкзаке не было, он сложил все обратно и аккуратно поставил вещмешок у корней раскидистой сосны, надеясь, что когда-нибудь вернется сюда, чтобы почтить память Степана Коловрата и немца Петера, дезертирством которого он так удачно воспользовался.

По облаку пыли, которое остановилось в одном месте, Конкин понял, что колонна остановилась. Достав бинокль, который он тщательно берег в чехле за пазухой, Иван всмотрелся в происходящее на дороге. Впрочем, с такого расстояния десятикратное увеличение много не дало, но главное он различил: немцы наконец-то догадались устроить построение и перекличку. Вот теперь его отсутствие наверняка обнаружат, но уже будет поздно. Вряд ли они решатся продолжать поиски.