Французская Мессалина - Оливия Клеймор

Карета въехала в город по Королевской дороге, петляя затем по узким улочкам, пока не достигла Елисейских полей, площади Этуаль, а затем и Рон-Пуэн.

Карета остановилась, форейтор открыл перед мадам д`Этиоль дверцу и помог выйти. Женщину охватило волнение, ей показалось, что в модном доме Персеваля начинается её новая жизнь.

Войдя в магазин, она тот час же попала под пристальное внимание модисток. Две молоденькие девушки профессионально определили в вошедшей даме потенциальную покупательницу.

– Что изволите, мадам? Чем можем помочь вам? Модный дом господина Персеваля к вашим услугам, – затараторили они почти одновременно.

– Прекрасно, – мадам д`Этиоль улыбнулась. – Я хотела бы заказать наряд, но весьма необычный.

– О, мадам! Не сомневайтесь! Удовлетворение ваших изысканных желаний честь для нас.

Жанна-Антуанетта снова улыбнулась, ей была приятна предупредительность модисток.

– Дело в том, что я собираюсь на маскарад…

Девушки переглянулись.

– О, мадам! На королевский маскарад в Ратуше?

– Да…

Модистки сразу же поняли: перед ними весьма состоятельная и возможно очень знатная особа, иначе как бы она смогла получить приглашение самого короля?!

– Мадам, прошу вас…

Одна из модисток пригласила Жанну-Антуанетту присесть в удобное кресло, обтянутое тёмно-коричневой парчой.

– Может быть, вы желаете чашечку шоколада? – поинтересовалась вторая модистка.

Мадам д`Этиоль кивнула.

Вскоре к посетительнице подошла модистка, вооружена блокнотом и пастелью для рисования. После нескольких часов обсуждения и двух чашек шоколада маскарадный костюм был продуман до мелочей.

Мадам д`Этиоль осталась довольна.

Господин д`Этиоль как обычно собирался в Орлеан по делам. Он собрал саквояж, поцеловал жену и сел в карету своего давнего доверителя. У Жанны-Антуанетты возникло неприятное чувство: сначала она ощутила страх, затем больно кольнуло сердце, затем наступило полное равнодушие.

Месье д`Этиоль помахал жене рукой и послал воздушный поцелуй, женщина улыбнулась, превозмогая охватившее её чувство.

На следующий день она направилась в Париж, на Рон-Пуэн, за маскарадным костюмом. Примерив его, Жанна-Антуанетта вызвала бурю восторгов со стороны модисток, всячески восхвалявших её фигуру и причёску. Женщину снова охватили предчувствия: облачившись в изысканный наряд, ей показалось, что он сыграет решающую роль в её судьбе: почему? – она и сама не знала, просто интуиция.

В назначенный день граф де Лаваль, облачившись в костюм пирата, сел в карету с фамильным гербом и направился за своей дамой сердца в Сен-Дени.

Жанна-Антуанетта тщательно отнеслась к своему туалету, встав достаточно рано, дабы успеть привести себя в надлежащий вид. Когда она была готова, то накинула на плечи тёмно-синий атласный плащ, полностью скрывающий её фигуру в необычном наряде, а также надела капюшон.

Господин д`Этиоль находился в отъезде, в Орлеане, поэтому де Лаваль безбоязненно заехал за любовницей. Она вышла из ворот, облаченная плащ, и Кристиан не заметил в её внешнем виде ничего предосудительного. Графский форейтор открыл дверцу перед дамой, и та, сев в карету, попала в объятия любовника.

Лаваль поцеловал Жанну-Антуанетту в шею.

– Ах, Кристиан, вы испортите мне всю причёску. Я буду выглядеть на маскараде как растрёпанная торговка.

– Мон шер, вы прелестны в любом виде, – сказал граф и поцеловал руку прелестницы.

Она засмеялась.

Карета двигалась не спеша, любовники предавались всю дорогу невинной болтовне, они вполне успевали к началу маскарада. Достигнув Парижа, Жанна-Антуанетта почувствовала, как неожиданно всё внутри похолодело и засосало под ложечкой, она старалась не подавать вида, продолжая разговаривать с графом. Тот же, понимая, в каком состоянии находится его возлюбленная, старался вести себя как можно непринуждённее, и это возымело действие – Жанна-Антуанетта постепенно успокоилась, волнение улеглось.

Утро в Версальском дворце началось с предпраздничной суматохи. Пока королева изволила почивать, её камеристки занимались приготовлениями к предстоящему празднеству. Маскарадный наряд королевы, неизменно сшитый из тончайшего, на этот раз нежно-бирюзового шёлка, изысканно отделанный серебряной нитью, был развешен на манекене. Камеристки хлопотали около него, расправляя складки на юбке и пышных рукавах.

Туфли из атласа, расшитые жемчугом, изготовленные королевским обувщиком, прекрасно гармонировали с платьем, и довершала полноту картины маска с ниспадающей прозрачной вуалью.

Камеристки, предвкушая пробуждение госпожи, приготовили всё необходимое для её утреннего туалета: и ароматизированную ванную из лепестков роз, и тончайшие простыни, и нежнейшие притирания для кожи.

Они потихоньку спорили: какую именно причёску захочет сделать королева в этот день? Но придворный парикмахер королевы ещё не был допущен в её спальню и ожидал своей очереди в коридоре, сидя на кушетке.

Наконец Мария Лещинская, супруга венценосного Людовика XV, изволила пробудиться.

Людовик XV Великолепный пребывал в томлении: маскарад не радовал его, он пресытился постоянными празднествами – по сути всё одно и тоже. Все в Версале, включая последнюю кастеляншу, знали о причине подобного настроения монарха. И она была весьма обыденна и проста: маркиза де Шатору пребывала на седьмом месяце беременности, король не мог предаваться с ней любовным утехам, и поэтому скучал. Он попытался увлечься графиней де Гранье, но через три дня нашёл её скучной и неинтересной.

Королева Мария давно не баловала Людовика супружеской близостью, с тех пор как родился наследник Филипп, их пятый ребёнок, она обосновалась в отдельных покоях, расположенных в восточном крыле Версальского дворца, где спокойно могла принимать бесчисленных любовников.

Людовик Великолепный с пониманием и спокойствием отнёсся к раздельной супружеской жизни, восполнив опустевшее ложе в своей спальне чередой любовниц. Последние десять лет король и королева виделись только по необходимости, что вполне устраивало их обоих. На балах и различных увеселениях они появлялись, как и положено монархам – рука об руку, но затем, меняли свои пристрастия, вернувшись в компанию любовников и любовниц, что в Версале считалось в порядке вещей.

И на этом маскараде Людовик должен появиться с супругой, а его малышка маркиза де Шатору, пребывая в постоянном недомогании, останется в Версале. Король томился ожиданием празднества, ни чуть не ощущая прилива хорошего настроения, напротив, с тоской размышляя о том, с кем бы развлечься из придворных дам. Людовик знал все возможные кандидатуры настолько хорошо, что его обуревала тоска при одной только мысли о них.