В городе Солнца - Ольга Манскова

– Какой блокировки? Какого Тар-раканова? – спросил Иоганн, от неожиданности выговорив фамилию с интонацией врана.

– Того самого. Котор-рый р-раньше провер-рял твои файлы. В чер-репной кор-робке. Он – пр-рофессор института нейр-ролингвистического пр-рограммирования… Твоя статья, что вышла вчер-ра, смешала кар-рты сер-рым. Они любят оставаться в тени. А тепер-рь у подъезда Линды – сотни поклонников. И р-ребята из торговцев, подосланные её дядей, тоже бдят неусыпно. И потому, Линда для серых стала недоступна. Но ей интер-ресуется ещё и Тар-раканов. А он – очень хитр-рый фрукт. Заинтересовался он и Линдой, и всеми, кто с ней знаком. Тар-раканов может пр-ровернуть, если уже не пр-ровернул, какую-нибудь гадость.

– Зачем ему Линда?

– Тр-рудно сказать. Он псих. Хочет властвовать умами. Остер-регайся. На юбилее, возможно, будут его люди. Или – он сам, – ответил вран. – Тар-раканов знает, что ты встр-речался с Линдой. Пр-рочел интер-рвью в газете, скорее всего.

Глава 9. Юбилей и информтека

Кролас спускался на эскалаторе к станции метро «Юбилейная», и всю краткую дорогу думал о словах врана. Его новый странный друг, несомненно, знал о городе гораздо больше, чем он сам. «Кто эти серые? Толком, кроме страшилок и городских легенд, я о них ничего не знаю. И что за Тараканов, чем занимается его институт? И связан ли он серыми?» Не долго думая, Кролас решил довериться во всем врану. Его указаниям. Тенгу как бы стал уже частью него самого… Его советчиком и другом.

У метро «Юбилейная» стоял принаряженный Дорг, тщательно нафабренный. «Эк нарумянился… Как девушка, в поисках вечерних приключений выходящая на Садовую… В случае Дорга, дабы некоторые синеватости в области лица были не так заметны, – констатировал Иоганн. – А ещё, парфюм ему потребовался… Чтобы заглушить стойкий запах сивухи. И, по всей осязаемости, Дорогуша вылил на себя целый флакон «Цветочных ароматов Ростова».

Они поздоровались, и непривычно немногословный Дорг потащил коллегу к «Юбилею». У подножия лестницы кафе, он остановился и слегка замялся.

– Пойдем, друже, вкусим! – промямлил он, наконец. – Впрочем, бесплатно бывает только уксус на халяву.

Дорг любил, как он выражался, «русские поговорки – кладезь мудрости». Вставлял их к месту и не очень. И при этом всегда важно поднимал вверх указательный палец. Сейчас он так и застыл с этим, поднятым вверх, пальцем, едва докончив фразу. Поскольку увидел, что у дверей заведения, инкрустированных металлическими фрагментами по дереву, наверху лестницы из разноцветного пластбетона в позе манекенщицы торчала Зинка. В том самом платье с сеточкой, которое уже успел оценить Кролас, общаясь с коллегой по телексу.

Зинка теперь маячила рядом с профоргом, Ангелиной Дмитриевной Аграфёновой, дамой с круглой рябой физиономией и в декольтированном платье болотно-зеленого цвета. Сбоку к ним только что пристроился долговязый Семён, обозреватель спортивных новостей.

Кролас и Дорг присоединились к этой группке, а вскоре после них подошла и вульгарная, ярко накрашенная дама, обозревающая всякие постельные гадости в рубрике «Скандалы». Иоганн мысленно называл её просто «жаба». Но кто-то из её высокомудрых родителей соизволил назвать дочь Клеопатрой.

Клеопатра, как только поздоровалась со всеми, безбожно и неприкрыто закурила какую-то совершенно бронебойную гадость

«Кажется, наркосигареты «Санкайф», – с отвращением унюхал Кролас.

– Клёпушка! Ты сегодня просто неотразима! – подольстился к «жабе» Дорг, беря её под руку. Та недовольно фыркнула и хотела отстраниться, но Дорг игриво добавил:

– Чего от меня нос воротишь? Думаешь, я нынче не в чести? А кто ещё сейчас претендует на роль твоего кавалера? Ау! Так-то. На безрыбье и рак – щука! Дареному коту в мешке в зубы не смотрят! (Дорг снова щегольнул знанием русских поговорок).

– Просто ты, наверное, нынче у Пузалова – персона нон грата, – хихикнула Клепушка.

– Да, для меня настала последняя задница. Но – ненадолго. Я так полагаю. Пузалов – мужик строгий, но отходчивый. На дураков камень за пазухой долго не держит, иначе работать было бы некому. Так что – не бойсь! А под ручку тебе со мной пройтись – совсем ничем не грозит. Это же не на службе – а в праздник. В праздник всяк проказник!

Кролас приволочился к Зинке, Семен – к Ангелине, а Дорг – к Клёпушке, и все таким дружным составом ввалились в кафе. Внутри большая часть «своих» уже давно слонялась по вестибюлю.

Иоганн пошел в пуб, чтобы не сильно мозолить глаза коллегам. Там тихо отвисал, читая прессу, еще один газетный кадр – научный обозреватель Зосима Старов. Зосима, мрачноватого вида черноволосый парень, чуть постарше Кроласа, с большеватым красным носом, крупными, будто рубленными топором, руками и ногами и въедливыми красными глазками, уставился на Иоганна с подозрением.

«Думает, я сейчас начну его убеждать, что не стоит отлынивать от коллектива», – подумал Иоганн. Затем предложил коллеге сигарету, вытащив её из пачки «Вечернего Ростова», прихваченной из дома. Тогда Зосима расслабился, и они обменялись несколькими газетными сплетнями.

«Однако… Вчерашний номер «нашей», – заметил Кролас среди газет, что читал Зосима. Он попросил её посмотреть и убедился, что статья про Линду вышла. Уловив его скользящий взгляд, Зосима улыбнулся:

– Корней наш весьма рад был твоему репортажу, довольно плямкал и потирал брюшко. Утерли мы нос «Калейдоскопу». Наш рейтинг теперь взлетел на несколько пунктов, и мы будем самыми читаемыми как минимум месяц!

Кролас изобразил на лице радость. И вспомнил о том, чего на деле ему всё это стоило. Докурив каждый свою сигаретку, они переглянулись.

– Наверное… Пора вылезать к народу. Шеф сейчас по головам нас начнет пересчитывать, не филонит ли кто, – улыбнулся Старов.

Они одновременно вывалились в вестибюль.

А народ всё прибывал. И к удивлению Кроласа, новыми прибывшими были те лица, которых он в пределах редакции никогда не встречал. «Гости, надо полагать, – внутренне усмехнулся он. – То есть те, кто намеревался откушать бесплатный сладкий уксус и сытный на халяву шопснаб, как любит говаривать Дорг». А еще, были так называемые представители культуры: несколько третьесортных, никому не известных, певцов, чтец-декламатор и балерина.

Объявился, наконец, и Корней Пузалов, пригласивший всех в банкетный зал.

«О, да здесь уже и наши старшие братья – телевизионщики; приготовились к съемке… А на длинном банкетном столе гордо красуется большой торт с кремовыми цветочками. Готовы к употреблению также и дольки лимонов и апельсинов в вазах, а ещё – курлапы под майонезом и ветчина с горошком. Да и бутылки водяры и шампуни выстроились в два почетных ряда, будто собираясь нести караул, – констатировал Кролас. – В общем, недурно»…

Народ возрадовался и оживился. Все проворненько стали занимать места за столом, стараясь сесть поближе к середине, где был торт.

Когда же, наконец, все расселись, Корней Пузалов, окинув взглядом, и, скорее всего, мысленно пересчитав подчиненных, весело и торжественно объявил:

– Господа! Нас должны поздравить представители власти. Мы ожидаем их прибытия с минуты на минуту. Они и откроют наш торжественный банкет.

Пришлось довольно долго ждать этого счастливого момента. После которого, наконец, можно будет вонзить вилку в вожделенную ветчину.

Наконец, в белой тоге и на котурнах (в высокой самодвижущейся обуви на дистанционном управлении) появился некто из Отцов Города. Пузалов величал анкюлотника «наш дорогой Пал Палыч». Тот, испытывая терпение и слюноотделение присутствующих, произнес длинную, витиеватую, в четыре загиба речь… О прелестях «нашего дорогого города», заботе о нем властей, процветании культуры и о достоинствах данной газеты. В конце, конечно, «разрешите поздравить»… И вручил Корнею «от имени жителей города» подарочную огромную вазу в форме петуха.

После этого, все дружно зааплодировали. А после бурных оваций, наконец, вонзили вилки туда, куда каждый из них давно вознамеривался вонзить. И давно уже прицелился в весьма конкретный кусочек. Затем полетели к потолку пробки шампанского, заливающего стол. А по проходу, между столом и зашоренными пасторальными пейзажами в стиле восемнадцатого века окнами, забегала балерина, выделывая какие-то странные замысловатые «па».

Кролас, как и все присутствующие, не терял возможности подзакусить. Вдобавок, он то и дело отправлял закуску также и через левое плечо. Где она благополучно исчезала, прямо в полете. Бесследно, не долетев и до плеча, исчезли и кусочки шоколадного торта с занесенной мимо рта ложки.

Когда принесли прохладительные напитки, объявили и начало танцев. Иоганна тут же сорвала с места и бесцеремонно утащила Зинка Исламбекова, сходу бухнув: