Сочинения 1819 - Андре Шенье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
50 Всё в строфы просится, всё хочет ими стать!
Как только нежный взгляд, лучась, меня коснется, —
Мой самый нежный стих в ответ ей улыбнется.
Ее укрыли шелк и чистый, легкий лен —
И, рифмой чистою и легкою пленен,
Спешу ее в строке навек запечатлеть я.
Блеск прелестей ее и тканей разноцветье
Найдут в моих стихах соперников: они
Поют о красоте, божественной сродни, —
Об этой белизне, об этой пряди темной,
60 О мраморной руке, прельстительной и томной...
Но если бы она, откинув тонкий флер,
Мой утолила пыл и напоила взор,
Простоволосая, влюбленная менада, —
Мне по плечу тогда была бы Илиада:
Хоть замыслов моих полет и невысок,
От струн гомеровых отречься б я не смог;
Но снял бы с лиры те, что дух рождают ратный,
Настроив прочие на легкий лад, приятный,
Елену бы тогда я был воспеть готов
70 И остров Схерию,[280] и шум его пиров.
Чарующий напев моей Камилле нужен.
Счастлив, кто с музами услужливыми дружен,
Которые следят в задумчивой тиши
Призывы нежные взыскующей души.
Вчера я слышал, как беспечная Камилла
В моих объятиях внезапно обронила
Две-три моих строки и прошептала вслед:
“Люблю их повторять — стихов нежнее нет!”
Абель, когда бы сам Вергилий слышал это,
80 Вот кем тогда была б любовь моя воспета,
Он зов геликонид[281] забыл бы рядом с ней —
И были б счастливы Дидона и Эней.
ЭЛЕГИЯ IX
Так, Трою покорив и мощь ветров и волн,
Лаэртов сын взойти на феакийский челн[282]
Спешит и наконец в отчизну прибывает,
И землю родины слезами омывает.
Над бухтой он навес скалистый узнает,
Где старику морей есть посвященный грот
В тени разросшейся на высоте оливы,
Сырой и темный, в нем — источник говорливый,
Пчела жужжит, наяд прелестные персты
10 Лазоревые ткут, пурпурные холсты,
Что непривычный глаз расцветкой поражают;
И нимфы милые пришельца окружают
(А их увидеть вновь не чаял он никак)
И долгий век ему сулят, и много благ.[283]
Приветствую тебя, французских рек царица!
На берега твои я счастлив возвратиться,
Где, слушая твой плеск, бродил так часто я:
Меж камышей блестя, влекла струя твоя;
Где сицилийская моя свирель звучала
20 И, замедляя бег, ты сладостно журчала.
Когда ж в любви я был обманут, той порой,
Внимая жалобам, ты плакала со мной.
Элегий хоровод, их томные напевы
Вослед за мной летят. Не отставая, девы,
Из края в край стремясь, дорог взвивали прах
С улыбкой на устах, слезами на глазах,
И мил мне был полет моих младых элегий,
Что пеньем ласковым и танцем, полным неги,
Простоволосые, не разнимая рук,
30 Меня в восторженный свой вовлекали круг.
Как хорошо, когда с наивной, незлобивой
Сдружишься Музою,[284] как сам, вольнолюбивой,
В которой скрытности, притворства нет следа,
И можно смело ей, не ведая стыда,
Не чувствуя нужды таиться, лицемерить,
И душу всю раскрыть, и тайны все поверить.
Мир целый обежать и полюбить спеша,
Роняет невзначай стихи моя душа.
Летучих помыслов и чувств отображенья,
40 По-разному звучат мои все песнопенья.
Мечтаньям новым я и новый дам язык,
Пускай владели мной они всего лишь миг.
Но первые шаги, о, сколько в них тревоги!
На берегах твоих, о, нимфа Сены, строги
И мрачны, критики составили совет.
Без их согласия на Пинд наш хода нет.
Умерь их бдительность, сердца их умягчи ты!
Суровость судей быть должна не нарочитой
И невзыскательным — обычно хмурый взор.
Ведь Муза робкая и меж своих сестер
50 Не горделивая, теперь была бы рада,
Когда б ждала ее достойная награда.
Она чиста, и желчь неведома ей стрел,
Что сеют гнев и рознь, сатиры став удел.
ЭЛЕГИЯ X
Шевалье де Панжу
Когда узорчатый оденет рощи лист,
Любовный соловья не умолкает свист.
Когда бы пренебрег он даром столь счастливым,
Из голосистого став грустным, молчаливым,
Не воспевал любовь и тихий дня уклон,
Природе б истинный был нанесен урон.
Тебе же не нужны сей матери щедроты,
За музой дикою стремиться нет охоты,
От звуков ты устал, что полнят лес и дол,
10 И в пагубный закон молчание возвел.
Ты соловьем рожден. Зачем же, непреклонный,
От розовых кустов, их сени благовонной,
Где чист и сладостен звучал бы голос твой,
Летишь в объятия ты музы городской?
Смотри: ее наряд — виссон и багряница,
Короной и мечом она не тяготится,
Вещая, скорбная, собравшимся пред ней
О гибели держав и бедствиях царей.
А мирные тобой что ж музы позабыты?
20 Они в тени дерев листвой прохладной скрыты,
Жасмин и лилии — вот их простой венок,
И чистый отразил их прелести поток.
Поведай им о той, что сердца не минула.
Ужели ты, с душой и голосом Тибулла,
Покинешь сельский кров, что так ласкает глаз
И где прельстительней красавица для нас?
Амуру мил простор, ведь он рожден на воле:
Пастушка юная, бродя средь рощ и в поле,
Над розою склонясь, меж лепестков нашла
30 Новорожденного........................[285]
Чуть приоткрытые, его уста алели.
Она за крылышки легко из колыбели
Его приподняла несмелою рукой
И скрыла на груди покрытого росой.
Подвластно все ему, но более — природа.
Все прелесть там, любовь, томленье и свобода.
Там ярче золотит луч солнца свод небес
И голосами птиц звучат и луг, и лес,
Холмы оживлены и сладостно-покаты
40 И
