Сочинения 1819 - Андре Шенье

с вами, с вами

Блуждаю весело сабинскими полями,[261]

Влекут меня, Фалерн,[262] холмы, сады твои

Или Бандузии[263] лазурные струи.

Порой вдоль Анио[264] иду я по теченью,

Любуюсь Тиволи задумчивою тенью,

И песням Вакховым в пещерной глубине

Сатиры с нимфами внимают в тишине.

Своим избранникам вы дарите свободу,

30 Мечты летучие, весь мир и всю природу;

Близ вас душа моя, на крыльях воспаря,

Летит через века, и страны, и моря,

Живет в иных телах, блуждает, всюду реет,

Где хочет, селится, ведь всем она владеет.

Так, шумная пчела,[265] едва лишь рассветет,

Нектар с лугов, полей я превращаю в мед.

То розой на груди трепещущей покоюсь,

То птичкой крохотной,[266] под чуждым небом кроясь,

Питаюсь мягкою цветочною пыльцой.

40 Не больше бабочки, а яркости какой!

Флорида пышная и Ориноко бурный

Любуются, дивясь, на мой наряд пурпурный,

Расшитый золотом, невиданный наряд:

Рубины, чудится, на высоте горят.

Порою у реки блещу я опереньем,

И Леда[267] на меня взирает с восхищеньем.

Порою, сам поток, в объятиях тугих

Сжимаю нежно я красавиц молодых,

Их влажные тела повсюду облекаю,

50 Вздымаю на волнах, киплю и воздыхаю.

Но чаще, милая, неузнанный Протей,[268]

С тебя, с одной тебя я не свожу очей.

Везде, зефир иль сильф, невидимый, проворный,

Я близ тебя. Когда с улыбкою покорной

Другому руку ты коварно подаешь,

Умерить не могу внезапную я дрожь,

И, занавес качнув иль скрипнув тайной дверцей,

Смятение и страх в твое вселяю сердце,

Глухой укор бужу в сердечной глубине,

60 Воспоминание о клятвах, данных мне.

Но да не будет страх один любви опорой!

Покину лучше я подругу, для которой

Мне верной быть — терпеть мучительную казнь:

Ведь ею властвует единая боязнь.

ЭЛЕГИЯ V

Куда же ты бежишь, красавица младая?

Молчишь; потупилась, себя не понимая.

Пусть разноцветный шелк для вышивки готов —

Умелая игла не оживит цветов.

Как роза ранняя, уста твои увяли.

Мечтаешь, запершись; вздыхаешь. Но едва ли

Сумеешь обмануть мой искушенный взгляд:

Любовь не утаить. Красавицы манят

Любовию своей, и любят, и такими

10 Мы сами любим их. И мы любимы ими.

Будь беззащитною — и я тобой пленен.

Будь верною в любви. Однако кто же он,

Тот славный юноша, голубоглазый, статный,

Темноволосый, и любезный, и приятный?..

Краснеешь? Погоди, и впрямь, он мне знаком,

Но я молчу, молчу... Там, под твоим окном,

Он бродит взад-вперед. И, отложив иголку,

Бежишь, следя за ним украдкой, втихомолку,

Ан глядь — уже исчез. И тщетно по следам

20 За ним твой быстрый взгляд блуждает тут и там.

Никто у нас в краю на праздниках весенних,

Среди окрестных рощ, стремглав спеша под сень их

На резвом скакуне, никто не может так

Обуздывать коня, как юный сей смельчак.

ЭЛЕГИЯ VI

Друзья, на берегах вы остаетесь Сены,

Где города растут и хорошеют стены,

И отражаются в поверхности воды,

И где сменяются забавы и труды.

Надежда на покой и счастие, быть может,

Здоровье, что меня по-прежнему тревожит[269] —

Дар, без которого другие не нужны —

И жажда смены мест, скитаний, новизны,

Все к странствиям меня влечет и побуждает,

10 Лишь посреди забот, что путь сопровождают,

Найду спокойствие, и для любовных стрел

Неуязвимым стать поможет сотня дел.

Хоть еду не один, но с верными друзьями,

Мне грустно, милые, что вас не будет с нами.

Поверите ль? но я хотел бы в тот же час

За ними следовать, остаться возле вас.

Два брата — с их душой моя душа сроднилась

И после стольких лет ничуть не изменилась,

Ведь дружества исток — в младенческой дали, —

20 Мои вожатаи. Они меня вели

Повсюду и всегда, и тяготы, печали

Участьем дружеским всегда мне облегчали.

Когда надвинутся на север холода

И солнце слабый луч пошлет вам, мы тогда

На берегах иных, спеша вослед за Фебом,

Найдем тепло и свет под благодатным небом.

Предстанут нам места, что славны с давних пор

И в памяти живут, и привлекают взор:

Марсель, куда товар с Востока притекает,

30 Венеция, что власть над морем простирает,

Тибр царственный и Рим, что прежде грозен был,

А ныне красотой все города затмил,

Афины — праха слой, родная Византия[270]

И Смирны берега, Гомеру не чужие.[271]

Поверьте, что везде вас будет помнить друг:[272]

Мне сердце — лучшая тому из всех порук.

Но будущего мрак для нас непроницаем.

Что следующий миг несет нам, мы не знаем.

И дуновения живительного ток,

40 Нас согревающий,[273] опережая срок,

Вдали привычных мест теряет часто силу,

И чуждые края готовят нам могилу.

Быть может, в странствиях судьбою не храним,

Я повстречаю смерть, спешившую к другим.

Тогда мои друзья, почтив мой прах слезами

И счастливо пройдя возвратными стезями,

Об участи моей, вновь волю дав слезам,

О наших радостях, мечтах расскажут вам.

Что б ни было со мной, о друге не забудьте,

50 Живите долгий век и беспечальны будьте!

Коль буду жив, свершит два раза Феб обход

Двенадцати палат, что составляют год,

Тяжелые снопы наполнят дважды ригу,

И мы свидания порадуемся мигу.

На долгий срок такой не отлучались мы!

В забавах городских дни проводя зимы,

Едва лишь повернет к весне и станут ночи

Однообразные теплее и короче,

Мы, словно стая птиц, летели на