Цунами. История двух волн - Аня Ким

В этот момент мы подошли к мосту, и я ахнула от разноцветного безумия, царившего на нем. Девушки в платьях сделанных, словно из трех-четырех разных моделей. Футуристичные головные уборы, волосы всех цветов радуги, миллион заколок на голове, парни в латексных брюках. Кошачьи ушки, невероятно стильные сочетания поношенных вещей, выглядящие так, словно персонаж просто вытащил из шкафа всю одежду подряд, но я догадывалась, какая работа была проделана за фасадом подобных "простых" сочетаний. Герои аниме, готические лолиты в своих оборочках и кружевах, обнимающиеся плюшевые медведи.

Леди Гага должна была встать на колени и разрыдаться среди всего этого великолепного безумия. Я вцепилась в руку Хиро, и он с улыбкой вел нас через толпу.

Все выглядели очень дружелюбными. Люди, одетые в совершенно разных стилях сидели рядом, девушка похожая на скелет с косой разрисовывала лицо мальчику с кошачьими ушами. Улица гудела и жужжала как улей. В сторонке щелкали фотоаппараты, группа людей танцевала в каком-то замедленном темпе у переносного музыкального центра.

Я едва успевала восхищенно крутить головой.

Все разномастные характеры и течения Токио были смешаны, пережеваны и выплюнуты сюда — на Харадзюку.

— Ты выглдишь немного ошарашенной, — весело заметил Хиро.

Я кивнула, забывая моргать. На глаза попались сразу несколько девочек с чемоданами. Я вспомнила, что в начале моста видела таких же. Я обратила внимание Хиро на чемодан.

— Это все приезжие?

— Нет, это чемоданы, в которых сменные костюмы, детали костюмов и косметика.

— Ты, правда, тусовался тут? — я с недоверием бросила взгляд на его безупречный наряд. Черная рубашка с коротким рукавом, голубые бриджи и белые кеды. Он выглядел королевской особой в этом царстве безумия.

— Ну, я не всегда был пай-мальчиком. Я играл в рок-группе, подводил глаза карандашом и ненавидел окружающую действительность.

— Я не могу представить!

— Придется поверить на слово, вряд ли мои родители сохранили фото того периода, они их ммм расстраивали.

Мы шли по торговому центру. Я рассматривала прилавки, заваленные разноцветными тканями, металлом и пластиком.

— Как ты думаешь, почему люди так стараются выглядеть безумно? Это место концентрации будущих великих дизайнеров?

Он задумчиво помотал головой.

— Нет, дело в другом. Девяносто процентов тех, кого ты видишь здесь всю жизнь будут учиться в школе с униформой, а потом работать на скучной работе со строгим дресс-кодом. Им не сделать ни шага в сторону. Харадзюку — протест против такой реальности, возможность сделать паузу в серых буднях.

Что-то в этом было. Напряжение необходимо сбрасывать, или взорвешься изнутри. Интересно, каким образом это делаешь ты, Хиро? Встречаться с иностранкой, это достаточно экстравагантно, чтобы считаться протестом?

Наткнувшись на магазин украшений, сделанных в виде еды, вроде той шляпы-спагетти, я не удержалась и купила Агате в подарок пару суши-сережек. Продавщицы млели от Хиро. Они все сразу начинали разговаривать тоненькими голосами, опускали глаза долу и смешно ставили ступни носками внутрь.

Он, видимо привык к такой реакции, потому что не обращал на них никакого внимания. Но я на всякий случай демонстративно взяла его под руку.

Недалеко от Харадзюку, находился знаменитый перекресток Шибуйя. Даже я при всей моей дремучести видела его в каком-то фильме. Раз уж мы все равно были в этом районе, то решили пройтись до перекрестка.

Я держала Хиро под руку, солнце пекло вовсю, бедные девочки-лолли обливались потом под своими многослойными костюмами.

Перекресток был монументален.

Мы подошли как раз перед тем как движение остановилось. Несколько дорог пересекались в одной точке. Небоскребы углами врезались в эту паутину, рекламные экраны транслировали мигающие ролики с самых больших зданий. Светофор мигнул, машины встали, и толпа хлынула на мостовые Шибуйи с разных концов, пересекая дорогу даже по диагонали. Люди двигались в десяток разных направлений, два потока сталкивались, смешивались, и получалась огромная толпа, которая чудесным образом снова разделялась на потоки и выплескивалась на тротуары. Светофор. Люди покинули проезжую часть, машины тронулись. И так до следующего сигнала.

Мы поели мороженого в Баскин Робинс и направились в сторону метро. Потом по дороге к дому Хиро зашли в овощную лавку, где я совершенно случайно увидела свеклу. Вероятность этого была почти как встречи с динозавром. Тут же родилась идея накормить его борщом. Я купила все необходимое, точнее все, что удалось найти, попутно объясняя принцип приготовления.

Когда до дома оставалась всего сотня метров, внезапно небо заволокло тучами, и как из душа хлынул дождь. В лицо пахнуло теплой влагой. Не отпуская рук, друг друга мы бросились по мгновенно намокшей улице к укрытию.

Под раскаты грома мы вбежали в холл. Я нетерпеливо застучала по кнопке лифта, словно это могло ускорить его движение. На душе было легко и радостно, хотелось прыгать, ка резиновый мяч. Хиро тряхнул головой и на меня полетели брызги с его волос. Я возмущенно вскрикнула и шлепнула его по плечу.

— Эй, я лучше по лестнице буду идти, чем ехать с сенбернаром!

Он галантно поклонился в сторону лестницы

— Сомневаюсь, что ты поднимешься даже до десятого.

Это был удар ниже пояса. Сейчас кто-то побегает. В праведном гневе я кинулась к лестнице

— Попробуй догнать!

Обернувшись, я увидела широчайшую из улыбок на его лице.

— Я дам тебе фору!

Миновав два пролета, я услышала, как он бросился следом. Ноги у него были длиннее, но я моложе в конце-концов. Пролет, еще пролет. Дистанция между нами сокращалась, азарт погони наполнил адреналином мою кровь.

На секунду мне показалось, что мне действительно нужно бежать, что я ускользаю от неминуемой опасности, сердце заколотилось еще сильнее. Не выдержав, обернулась, и увидела тот же охотничий огонек в глазах Хиро. Я могла бы быть жертвой, а он маньяком. Или гепардом догоняющим антилопу

На площадке одиннадцатого этажа он настиг меня и прижал к стене. Он поставил ладони по обеим сторонам, отрезая мне путь к отступлению. Мы оба часто дышали, его волосы растрепались, щеки горели. Мы были одни в этой узкой коробке лестничного пролета, и мне казалось пар идет от моей кожи. Нога соскользнула со ступеньки, и я потеряла равновесие. Хиро поймал меня, я выдохнула от неожиданности, и тогда он поцеловал меня.

Он целовал меня так, словно от этого зависела его жизнь. В прикосновении его губ было столько желания, столько муки, будто он, умирая от холода, сунул руку в костер. Я слышала раскаты грома и шум усиливающегося дождя. Возможно, это вскипевшая кровь шумела в моих ушах. То равновесие, то спокойствие, которое он поддерживал между нами разлетелось вдребезги и среди этого хаоса единственным ориентиром был контур его рта,