Военные пацаны (сборник) - Андрей Ефремов

Вспомнил свой город. Стоял я однажды в фойе одного солидного учреждения и лясы со знакомыми постовыми точил: о том о сем да о погоде. В это время в фойе зашла броская брюнетка и целеустремленно направилась к лифту. Походка – что росчерк гусиного пера в руках поэта в порыве вдохновения. Брюнетка из «цветных»: фигурка, кожаная мини (чуть ли не пояс), туфельки, макияж умеренный – самое, как говорится, то. Стоит у лифта, с ножки на ножку переминается, из‑за этого и попка играет соответственно. Я на нее глаз кладу и парней спрашиваю:

– Ничего девочка, а? – Это, наверное, у всех мужиков высшая степень похвалы.

Девочка, видно, мой взгляд заметила и давай тоже в ответ глазки строить. Я даже несколько опешил, засмущался от такого внимания, зарделся малость: «Ну, не может подобного быть!» Плечи расправил, осанку поправил.

– Да это и не девочка вовсе… – отвечают парни, смеются.

– Понятное дело: уже не девочка, – говорю. – Я в том плане, что…

– Да это «оно», – потешаются, – сын Самого!

– Да?! Не может быть! – Уж и не знаю, как я выглядел, но ребятки еще пуще развеселились.

– Да его все знают!

В это время лифт подошел, «девочка», бросив в мою сторону многообещающий взгляд, исчезла. Я «ее» дожидаться не стал…

Другой момент – вроде как и правильный: появилась у нас на работе молоденькая блондинка, «цветная», опять же дочь Самого. Я на всякий случай дотошно у нашей кадровички Клавочки (кстати, из «черно-белых») выяснил: Алла Иосифовна – подлинная представительница прекрасного пола, даже в бумагах это указано.

Как ни странно, мы сразу с ней общий язык нашли: то чаек, то перекур, то хиханьки, а то, бывало, и хаханьки. И под ручку ее взять можно, и за талию – не отказывает. Вот ведь все парни мне завидовали черной завистью! Но не более того… Не вдаваясь в подробности, сообщаю – «цветная» Аллочка оказалась розовой. Печально… Просто из‑за моего возраста она увидела во мне вроде как друга. Или подружку?..

– А если я замуж выйду, – спросила недавно Клавочка, – ты ревновать будешь?

– У меня появился молодой сопэрник?! – грозно так спрашиваю. – Или сопэрница?

– Да шучу я, шучу, – хихикает, – не переживай!

Не буду же я ей говорить, чтобы поскорей кто ее замуж взял – до того все достало! Возраст – понятное дело, пора и остепениться. Поэтому честно и отвечаю:

– Выйдешь замуж, буду только рад!

Опять хихикает…

Надежда была «цветной», но правильной. Обе девушки прибыли из Грозного, из медбата. Приехали, так же как и мы, – на один день, за медикаментами.

Наевшись, парни стали с ленцой выковыривать вилками мясо из теста, травить байки и попивать пивцо. Компания разомлела, подружнела. Надя предложила мне выйти перекурить. Хоть я и не курил, но с удовольствием решил составить ей компанию: чего греха таить, всякое в командировках бывает, а вдруг повезет. От Нади бабьим теплом так и прет, но по ее виду было понятно, что с глупостями к ней лучше не подступаться: видимо, в войсках, с мужиками, иммунитета в этом отношении уже достаточно поднакопилось.

Какие у нас были разговоры, о чем? Да никакие. Откуда приехали, в смысле, с какого региона; мы, мол, из Красноярска, а вы? Где стоите? Мы в Грозном. Ну и тому подобное.

– А вы когда отсюда уезжаете, Антоша?

– Да не торопясь к вечеру выедем.

– Красивый город.

– Эт точно.

– А я была здесь в свадебном путешествии.

– Да-а?! – Надежда на позитивный исход встречи начала стремительно таять; тем не менее, подбодрив себя мыслью о том, что надежда, как правило, умирает последней, а это тоже своего рода надежда, предложил: – Расскажи.

– Летом, сразу после свадьбы, ездили сюда рядом, на турбазу. Почти месяц там жили, везде побывали. Муж здесь, в Осетии, был в служебке, во Владикавказе. Показывал мне свою казарму, тогда был 1990 год. Да, здесь красиво: лебеди в парке в пруду плавали, и чеченцы в то время были очень приветливы. Они нас так принимали хорошо! Даже случай был очень интересный… Рассказать, Антош?

– Конечно, конечно, Надюша. – Надежда растаяла полностью.

– Мы в Ведено поехали с женщинами – по магазинам. Жили на турбазе «Беной», около турбазы речка горная текла, вода там очень холодная, но мы все равно в ней умудрялись купаться. Иногда ходили в горы где‑нибудь рядом, а так особо развлечений и не было. Ездили на экскурсии в Ингушетию, в Осетию.

И вот однажды решили мы с женщинами съездить в Ведено – просто по магазинам – и поселок посмотреть, интересно же. Мы вышли на дорогу, на автобусную остановку около турбазы, ждали автобус, а он все не ехал… там расписания не было… могли еще долго стоять… И вот едет машина, не знаю, как она называется, ну, раньше на них продукты возили, сзади фургон такой…

– Автофургон, ладно. – Оказалось, я совершенно разучился разговаривать с женщинами, да и мысли вокруг некой призрачной надежды все же дают о себе знать, отвлекают.

– Слушай, а тебе это на самом деле интересно? – Надя выбросила выкуренную почти до фильтра сигарету, но вопрос прозвучал без обиды, как‑то равнодушно-понимающе.

Изобразив на лице крайнюю степень заинтересованности – это помогло мне хорошо замаскировать смущение, – ответил:

– Конечно, Надя.

– Ну да… – Надя прикурила вторую сигарету. – Вот машина остановилась, и пассажир, сидящий в кабине, спрашивает, куда это мы, мол, едем… Чеченцы, возраст примерно до тридцати и даже старше, сейчас так трудно вспомнить подробности, столько лет прошло. – Тем не менее Надя рассказывала обстоятельно, стараясь не упустить ни единой мельчайшей детали той, прошлой жизни. – Мы сказали, что в Ведено, он нам и предлагает: и мы туда же, можем вас подвезти, только придется ехать в фургоне.

Мы согласились. У нас же в то время и в мыслях не было думать о плохом. Сели в фургон, а там еще двое или трое чеченцев сидели. В фургоне окон не было, темно, и я даже не представляла, куда нас везут. Долго ехали… Через какое‑то время машина остановилась, двери фургона открылись, мы оказались в поселке. Водитель нас спросил, долго ли мы собираемся здесь гулять; мы ответили, что только по магазинам пройдемся и назад поедем. Он сказал, что они тоже освободятся через час и поедут обратно – в Грозный и могут нас обратно подвезти. Нас это, конечно, устраивало.

Походили мы по магазинам, купили все, что хотели, и встретились в положенном месте. Поехали обратно… а с нами в группе ехала очень интересная женщина, она в Ижевске работала, в школе, кажется, учителем. Такая шустрая была и очень разговорчивая. Мы с мужчинами благодаря ей уже на обратном пути разговорились; они нам про свой край начали рассказывать, про жизнь, местные обычаи. И один из них вдруг предложил: «Давайте мы вам покажем, как живем. Забирайте сейчас своих детей и мужей на турбазе, и свозим вас, покажем свой быт». Они так настаивали, трудно было отказаться, и мы согласились.

Остановились они поблизости от турбазы, мы своих забрали и поехали дальше. Набралось нас примерно десять человек. Турбаза находилась в пятидесяти километрах от Грозного в сторону Ведено. Приехали в Грозный уже вечером, они своих домашних предупредили, и мы поехали еще дальше, за город. Приехали, не помню уже куда, поселок какой‑то маленький; там люди жили, у них во дворе был пруд, они в нем форель разводили. Было уже совсем поздно, темнело, но женщина из семьи, куда мы приехали, приготовила нам свое народное кушанье. В то время даже не знала, что это хинкал называется… вкусно было… нас коньяком угощали, шампанским, мясом кормили… А потом в пять утра разбудили тех, кто спал, и повезли обратно на турбазу, им же еще надо было успеть вернуться на работу в Грозный.

И вот представляешь, они нас просто свозили бесплатно туда и сюда, накормили, напоили, показали свой быт, рассказали много о себе. Знаешь, интересно было и весело. И все это просто так, безвозмездно… Вот такая у меня история… Они оказались инкассаторами. В Ведено, оказывается, семь миллионов рублей тогда везли, когда нас подсадили. Уже на обратном пути из Ведено мы автоматы у них увидели… Вот такие бывают люди.

– Да-а, интересная история, Надя-Надежда. А дальше‑то что было? – Мне по‑настоящему стало интересно.

– Ну что дальше… а дальше война началась… муж без вести пропал, а я вот, как видишь…

– Вижу.

Надя с мелькнувшей в глазах надеждой спросила:

– Может, ты встречал его где?

– Кого?

– Мужа. Имя у него запоминающееся – Кирилл. Кирилл Денисов, капитан. Вот, – Надя показала изрядно пошарпанные командирские часы на руке, – вот и все, что от него осталось, почему‑то в тот раз с собой не взял.

Я понял: этот вопрос она задает всем.

– Нет, Надя, не встречал. – И как‑то неуклюже дотронувшись до ее плеча, обнадежил: – Найдется, наверное. – Имя и на самом деле запоминающееся, редкое – Кирилл.

Чтобы скрыть от меня повлажневшие глаза, Надя стала заводить часы; только сейчас я и заметил на ее безымянном пальце скромное обручальное кольцо.