6-я мишень - Джеймс Паттерсон

— Везет же людям.

Между тем председатель предоставила слово пожилому сутулому джентльмену.

— Прошу вас, мистер Хорн.

— Спасибо. Что меня больше всего тревожит, так это то, что все делается исподтишка. Записки с угрозами под дверью. Убитые животные. Думаю, Марджери кое в чем права. Если полиция не способна нас защитить, давайте защищаться сами. Сформируем патруль из жильцов…

Продолжить не позволил взрыв голосов.

— Спокойно, народ! — закричала мисс Гальперин. — Поднимайте руки, пожалуйста! Том, вы хотите что-то сказать?

Мужчина лет тридцати поднялся со стула. Невысокий, худощавый, лысоватый, он стоял как раз напротив Синди у противоположной стены.

— Хочу сказать, что патруль пугает меня еще больше. Человек, терроризирующий Блейкли-Армс, вполне может записаться в этот патруль, и тогда ему уже не обязательно действовать исподтишка. Будет разгуливать по всему дому на законных основаниях. Как вам такой вариант? Не страшно?

— В Блейкли-Армс проживает триста восемьдесят пять человек, и здесь сейчас присутствует больше половины. Шансы примерно пятьдесят на пятьдесят, что наш доморощенный террорист тоже здесь. Среди нас.

Глава 61

Юки еще никогда не видела Леонарда Паризи сердитым. Рыжий Пес, как называли его за глаза, был действительно рыжим, имел рост за шесть футов, весил больше двухсот фунтов и отличался любезностью, учтивостью и доброжелательностью. Но сейчас его темные глаза метали молнии, а кулак поднимался и молотом падал на стол.

Тарелочки с остатками китайских деликатесов послушно подпрыгивали.

Пятеро сидевших вокруг стола новых помощников окружного прокурора застыли в изумлении и страхе. Все, за исключением Дэвида Хейла, некстати обмолвившегося, что, мол, дело Альфреда Бринкли — это «верняк».

— Такого понятия, как «верняк», не существует! — проревел Паризи. — Про О. Джея говорили, что дело верняк.

— И про Роберта Дарста, — подала голос Юки.

— Точно. — Паризи прошелся взглядом по собравшимся. — Дарст признался, что убил соседа, разрубил его на куски и утопил в океане, — и жюри присяжных сочло его невиновным. С той же проблемой, Дэвид, мы можем столкнуться и в деле Бринкли. У нас есть его записанное на пленку признание и добрая сотня свидетелей. Мало того, преступление снято на видео. И тем не менее это дело — не верняк.

— Но почему, Леонард? — не согласился Хейл. — Камера запечатлела самый момент убийства. Это прямое, неоспоримое доказательство.

Паризи усмехнулся.

— Ты прямо-таки бульдог, Дэвид. Молодец. Все помните дело Родни Кинга? — спросил он, ослабляя галстук. — Родни Кинг, чернокожий, с условным сроком, отказался выйти из машины, когда его остановили за превышение скорости. Четверо белых полицейских вытащили его и отделали дубинками. Нанесли пятьдесят шесть ударов. Все было снято на видеопленку. Дело дошло до суда. Полицейских оправдали, и именно с этого в Лос-Анджелесе начались беспорядки. Так что даже наличие видеозаписи не означает, что дело автоматически попадает в категорию верных. Увидев пленку с избиением Родни Кинга в первый раз, вы будете шокированы. Посмотрите второй раз — возмутитесь. Но если показать вам запись двадцать раз, ваш мозг просто обойдет все острые углы. Да, вы запомните сцену. Несомненно. Но шока уже не будет. И возмущения тоже. Все в этой стране, у кого есть телевизор, видели сделанную Джеком Руни запись. Все видели, как Альфред Бринкли убил четырех человек. Все видели это много-много раз. И шокирующий эффект утратил силу. Понятно? Идем дальше. У нас есть запись. Мы обязаны выиграть дело. И мы приложим все силы, чтобы отправить Бринкли в камеру смертников.

— У нас умный, ловкий и цепкий противник — Барбара Бланко. — Паризи откинулся на спинку кресла. — Общественным защитником она работает не из-за денег. Она верит своему клиенту, и присяжные это почувствуют. А потому мы должны быть готовы ко всему. Все, лекция окончена.

В конференц-зале воцарилось почтительное молчание.

— Юки, мы что-нибудь упустили?

— Думаю, закрыли все пункты, сэр.

— Как самочувствие?

— Отличное, Лен. Я готова. Даже не терпится.

— Понятно. Вам ведь двадцать восемь. Но моя красавица должна прежде всего хорошенько выспаться. Встречаемся завтра, в половине восьмого, здесь же. Всем остальным быть начеку. После полудня у нас вскрытие.

Юки попрощалась с коллегами и вышла из зала, чувствуя приятное возбуждение. Как же ей повезло! Завтра в суде она будет представлять сторону обвинения вместе с самим Леонардом Паризи!

И что бы там ни говорил Лен насчет того, что верняков в их деле не бывает, как бы ни предостерегал, Юки была уверена в успехе. Бринкли — не О. Джей Симпсон и даже не Роберт Дарст. Он не «звезда», ему не симпатизирует пресса. Еще совсем недавно он спал на улице с заряженным револьвером в кармане. Он убил четырех совершенно не знакомых ему людей.

Никакое жюри присяжных не позволит такому маньяку выйти на свободу и снова разгуливать по улицам Сан-Франциско. Ведь так?

Часть четвертая

Народ против Альфреда Бримкли

Глава 62

Перед входом Юки поставила свой кейс на стол рядом с кейсом Леонарда. Они прошли через металлодетектор, затем через первые двойные двери в маленький вестибюль и уже потом, через вторые двойные двери, непосредственно в зал заседаний.

Публика отозвалась на появление приглушенным гулом голосов: рядом с рослым (шесть футов и два дюйма) и массивным Рыжим Псом по центральному проходу шагала невысокая — пять и три с каблуками! — миниатюрная женщина в сером с жемчужным отливом костюме. Распахнув калитку, Леонард галантно пропустил помощницу вперед, затем проследовал за ней и по-хозяйски устроился за столом.

Радостное возбуждение моментально сменилось нервным волнением. Приготовления закончились, и ожидание только натягивало нервы. Юки поправила лацканы костюма, выровняла стопку бумаг на столе и бросила взгляд на часы. До начала заседания оставалось пять минут, а за столом защиты все еще никого не было.

В зале снова зашумели, и Юки, оглянувшись, увидела то, от чего ее сердце почти остановилось. Она толкнула локтем Леонарда, и он тоже повернулся.

По проходу шел Альфред Бринкли. Без бороды, гладко выбритый и коротко подстриженный, в дешевом синем костюме и при галстуке он выглядел не более опасным, чем рисовый пудинг.

Но не Бринкли был причиной того, что у нее похолодело в груди и отвисла челюсть.

Рядом с ним не было Барбары Бланко. Ее место занимал мужчина лет сорока, с ранней сединой в густых волосах, в темно-сером костюме от Бриони и желтым галстуком от Армани. Юки моментально узнала нового защитника Бринкли.

Впрочем, его знали все.

— А, черт! — криво улыбаясь, выругался Паризи. — Микки Шерман. Вы ведь его знаете?

— Еще бы. Несколько месяцев назад вместе защищали одну мою подругу.

— Да, помню. Лейтенант из отдела убийств. Ее, кажется, обвиняли в превышении полномочий? — Паризи снял очки, аккуратно протер платком стекла. — Что я говорил вчера вечером?

— Что нужно быть готовым к любым неожиданностям.

— И к сожалению, оказался прав. Что можете рассказать о нем? О том, что Шерман никогда не отворачивается от камеры, я и сам знаю.

— Играет только первые роли. Мелочами не занимается. Предоставляет другим затыкать щели.

Некоторое время назад Микки Шерман ушел с должности заместителя юридического советника городского муниципалитета и занялся частной практикой, открыв собственное небольшое бюро. Защищать Бринкли он взялся, конечно, не из-за денег, а с тем расчетом, что поднятая прессой шумиха станет прекрасной рекламой для «Шерман и ассошиэйтед». При условии, что он выиграет.

— Что ж, большого штата у него больше нет, — сказал Паризи. — Будем надеяться, что все щели он не прикроет, а наше дело — найти их и разворотить. Если понадобится, ломом. Впрочем, его первую большую проблему я вижу уже сейчас.

— Да, — кивнула Юки. — Альфред Бринкли вовсе не выглядит сумасшедшим. Но, Лен, Микки Шерман тоже это понимает.

Глава 63

Юки вытянулась по стойке «смирно» — свое место на возвышении занял судья Норман Мур. Справа — «Олд глори», государственный флаг Соединенных Штатов, слева — флаг штата Калифорния, прямо перед ним — термос с кофе и лэптоп.

Заседание началось. Двести человек в зале получили разрешение садиться.

Судья Морган считался человеком справедливым, не склонным вмешиваться в прения сторон и прибегающим к молотку только тогда, когда эти прения заходили слишком далеко и превращались в перебранку.

Неспешно и детально проинструктировав присяжных — на это ушло добрых пятнадцать минут, — он повернулся наконец к Леонарду Паризи: