Жизнь на каблуках - Маша Царева

Я хотела, воспользовавшись этим обстоятельством, оперативно прошмыгнуть мимо. Но в самый последний момент он умудрился схватить меня за рукав:

– Варя!

Я остановилась и попыталась придать своему лицу выражение фальшиво-радостного узнавания. Знаете – этакая ничего не выражающая белозубая улыбка американских бизнес-леди: «Ха-а-ай! Сма-а-айл!»

– Привет, Денис.

– Ты чего не здороваешься?

– Я же сказала – привет.

– Да брось. Если бы я не остановил тебя, мимо бы прошла.

– Ну… Вообще-то да. – Я решила, что нет смысла делать вид, что я очень ему обрадовалась.

– А ты похудела, – вдруг ни с того ни с сего сказал он.

Да уж, сомнительный комплимент. Хорошо еще, что не стал врать, что я прекрасно выгляжу.

Не успела я об этом подумать, как он весело воскликнул:

– А выглядишь, честно говоря, дерьмово!

– Спасибо, Денис. – Я присела перед ним в глубоком реверансе. – Ты всегда знал, как поднять мне настроение. К сожалению, ты, в отличие от меня, выглядишь вполне пристойно. Так что я даже не могу искрометно пошутить по поводу твоего внешнего вида. И знаешь… Не очень-то я и рада тебя видеть. Улыбаюсь через силу и думаю, под каким бы предлогом свалить. Так что светской беседы не получится. Пока!

Наверное, это была самая длинная и складная фраза из тех, что я произнесла за последние полгода. Я мысленно поаплодировала себе за находчивость и красноречие.

Когда я сказала, что выглядит он «вполне пристойно», я, честно говоря, немного слукавила. Потому что на самом деле он выглядел выше всяких похвал. Более того, никогда раньше он мне таким красивым не казался.

Черное удлиненное пальто необыкновенно шло к его темным, чуть волнистым волосам. На висках появились новые седые волоски, и отчего-то, когда я это заметила, мое сердце сжалось в крохотную слабо пульсирующую точку. Седина делала его еще более мужественным.

Черт возьми, какая катастрофическая несправедливость! Ну почему, почему этому подлецу идут даже морщины и седые волосы?!

– Варвара… – Денис улыбнулся. – Все такая же темпераментная. А вообще, ты по-прежнему красотка.

Остановись, замолчи, вежливо попрощайся. Должно же и в тебе быть хоть что-то человеческое. Неужели ты не замечаешь глобального мирового потепления в моих глазах? Неужели не видишь, как тяжело мне притворяться безразличной?

– А ты на репетиции была, что ли?

– Именно. А ты почему ошиваешься возле нашего танцкласса?

– Вот, вышел из машины за сигаретами, – замялся он.

– Ты же не куришь.

– Начал, старый дурак. Понимаешь, такой сложный год. На работе проблемы. Представляешь, повесилась одна из наших лучших моделей. А у нее был подписан контракт, она авансом получила кучу денег и успела все потратить. И с меня пытались взять неустойку. Как будто это я виноват в том, что у девушки крыша поехала.

По тому, как торопливо он все это рассказывал, я поняла, что ему тоже неловко. Что ж, пора попрощаться, успокоить вдруг строптиво заколотившееся сердце. И опять забыть о нем, желательно навсегда.

– Ладно, Денис. Мне и правда пора. Вечером концерт, надо выспаться. Я устала.

– Все еще танцуешь у Федоркина?

– Да.

– Варюша, нам надо поговорить.

Он сказал это, не глядя на меня. В тот момент у меня возникло подозрение, что Денис специально приехал к танцклассу, чтобы повидать меня. Как-то неправдоподобно выглядела версия с сигаретами.

– Не думаю.

– Но я все же хотел бы все тебе объяснить.

– Все равно это уже неактуально.

– Но неужели тебе неинтересно знать, что тогда произошло?

– А я и так знаю. Ты встретил девушку более красивую и интересную, чем я. Девушка включила тебе зеленый свет. Вот ты и подсуетился. А сейчас тебе, Денис, видимо, дали отставку. Поэтому ты обзваниваешь бывших любовниц – а вдруг где-нибудь что-то обломится. Вот и меня решил повидать. Разве нет?

– Господи, нельзя же быть такой циничной… И потом, я никогда не встречал более красивой и интересной девушки, чем ты.

– Спасибо за комплимент. Пока.

– Да подожди ты. – Он схватил меня за локоть. – Давай пообедаем вместе.

– Я на диете.

– Отлично. Приглашаю тебя в вегетарианский ресторан. Будем есть салат из морковки и рисовую лапшу.

Он вкрадчиво улыбался, он прекрасно знал, насколько неотразимо выглядит, и видел, какое впечатление произвело на меня его внезапное появление. Он предвкушал победу и, честно говоря, был весьма близок от нее.

Но я все же смогла взять себя в руки.

– Сам жри свою рисовую лапшу!

Я выдернула руку и, слегка задев его плечом, прошла мимо. Это было грубо, но иначе я поступить не могла.

Только скрывшись за углом, я решилась поймать такси. Мне казалось, что стоит мне остановиться, как он догонит меня, обнимет за плечи и решающим аргументом в пользу очередного безумства будет его теплеющий взгляд. Он досыта накормит меня переслащенным враньем, и я снова растаю, как рахат-лукум на солнце.

Этого я допустить не могла. SOS, моя независимость в опасности! А это значит, что пора ретироваться.

Но никто меня догонять не собирался.

В такси я заплакала. Ненавижу людей, которые плачут в общественных местах. Ненавижу и тех, кто с любопытством пялится на людей, плачущих в общественных местах. Водитель такси неотрывно смотрел на меня в зеркало заднего вида. Не знаю уж, чем его привлек мой быстро краснеющий нос и зареванные глаза. Выходя из машины, я показала ему язык. А он беззлобно проворчал: «Дура!»

Честно говоря, я была с ним полностью согласна.

Глава 3

В ларьке возле дома я купила самых дешевых ментоловых сигарет. Буду курить одну за одной, пока не кончится вся пачка. Тогда, может быть, меня стошнит от передозировки никотина. И, корчась над унитазом, я буду думать о нем, Семашкине Денисе Викторовиче. И тогда – кто знает – вполне вероятно, что сработает эффект собаки Павлова, и одно упоминание его имени будет вызывать у меня рвотные позывы. А не щемящую грусть, как сейчас.

«Хоть бы дома не было Зинки, – думала я, уныло поднимаясь по лестнице вверх. – Посидеть бы сейчас одной на кухне. Свет зажигать не буду. Жаль, что мы не держим дома спиртного, несколько рюмок водки мне бы сейчас не помешало».

Но Зинка была дома. Не поверите, она сидела на кухне с выключенным светом, а на столе перед нею высилась бутылка водки. Как будто бы специально меня ждала.

Я удивилась – как и любая манекенщица, Зинаида заботилась о цвете лица и спиртное почти не употребляла.

– Эй, ты что?

Я включила свет и увидела, что Зинаида плачет.

Это было так необычно. Я ни разу не видела ершистую, хамоватую Зинку заплаканной. Поэтому вид ее распухшей физиономии, по которой катились черные от туши слезы, произвел на меня сильнейшее впечатление.