Лола Карлайл покажет всё (ЛП) - Гибсон Рэйчел

Уголок его рта дернулся в улыбке.

– Александрия[92], Виргиния, – ответил он, и разговор перешел на двухсотлетний особняк, который Макс ремонтировал.

Лола рассказала ему о том, как начинала свое дело и о том, как решила основать его в Северной Каролине, потому что это ее дом. Он рассказал ей о своей охранной компании и о том, как создал ее, потому что нуждался в реальной работе. Возникшее между ними ощущение охладело, сопротивляясь приличному расстоянию. Но не исчезло полностью. Однажды освобожденное, оно было здесь. Висело между ними, и, как и влага в воздухе, она почти могла коснуться его.

Воздух в машинном отделении был густым как смола и таким же черным. Макс посветил фонариком на двигатель в четыреста сорок лошадиных сил, затем отключил питание. Пот стекал по его груди, и он схватил в горсть перед джинсовой рубашки и вытер ею лицо. Мужчина перевел луч света с генераторов и резервуара пресной воды на руль и цилиндр рулевого механизма.

Возможно, он что-то упустил. Какой-то способ управлять судном из машинного отделения. Еще одна капелька пота пробежала по его носу, и он двинулся к крышке люка. Тявканье Крошки и спокойный ответ Лолы собаке достигли его ушей, когда он поднялся из чрева яхты.

После обеда девушка сообщила Максу, что собирается искупаться, и без слов стало понятно, что он должен сам себя занять где-то в другом месте. Она взяла шампунь и мыло, достала свою зубную щетку из стакана с ромом, в который он поместил ее, чтобы промыть. Лола не спросила, как щетка там оказалась, а он не стал ее просвещать.

Макс закрыл за собой люк и не мог не заметить красный платок Лолы и белую рубашку, лежащую на рыбацком стуле на палубе. За прошедший час океан успокоился, и Лола с собакой сидели на платформе для ныряний. Ее голые ноги болтались за бортом. Девушка вымыла волосы, и они спускались по ее спине четырьмя крупными прядями. Шелковистые розовые трусики прикрывали ее попку, и она надела розовый кружевной лифчик. Она сидела к нему спиной, так что он мог видеть очертания только одной ее груди, но ему и не нужно было видеть ее всю, чтобы испытать чувство, подобное удару в пах. Макс попытался проигнорировать настойчивую боль, вроде той, что возникла сегодня утром, когда он почти поцеловал ее, но в течение дня стало намного хуже. Особенно во время обеда.

Резко развернувшись, Макс направился внутрь яхты. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Он в ловушке. Вчера он был готов спокойно плыть по течению несколько дней и медленно дрейфовать к Бимини. Сейчас мужчина не был так уверен, что не должен послать сигнал и попытать счастья с Козелла. Лола сводила его с ума. Он почти желал, чтобы девушка бранила его и смотрела на него так, как будто он собирался напасть на нее, а не смотрела на него большими карими глазами и расспрашивала о его сексуальной жизни. Заставляя его думать о том, как давно он не был с женщиной. Заставляя задаться вопросом, что бы она сделала, если бы Макс стянул красный платок, который она носила вместо юбки, и начал действовать тут же, на обеденном уголке. Простой взгляд на нее заставлял его думать о собственных ладонях, поднимающихся по ее длинным ногам, и об этих ногах, обхвативших его за талию.

Лола Карлайл несла угрозу его здравомыслию. Беспощадная атака на его чувства, и никуда от нее не деться. Не сбежать от нее, рассматривающей его поверх своих темных очков или купающейся в океане. Не спрятаться от бриза, доносившего звук ее голоса или аромат ее волос. И с каждым проходящим часом ему становилось всё труднее держать руки при себе. И всё труднее вспомнить, почему он должен попробовать.

Схватив бинокль, Макс покинул каюту и направился к мостику, таща за собой рыбацкий стул. Лола еще не вернулась с платформы для ныряний, но Крошка присоединился к нему. Маленькая собака села у ноги Макса, он смотрел в бинокль на бескрайние перекатывающиеся волны Атлантики и ничего не видел. Крошка прислонился к лодыжке Макса, и тот, опустив бинокль, посмотрел вниз, на пса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что тебе нужно? – спросил он, но, казалось, Крошка доволен просто сидя рядом с ним. Слева от короткого собачьего хвоста лежала частично расплавленная ракетница, с которой начался весь бардак. Макс поднял ее и повертел в руках.

Нет, он не воспользовался бы ей, чтобы подать сигнал другому судну, неважно, насколько безумным его делает Лола. Но она могла бы пригодиться, когда они подплывут поближе к Бимини.

Стокгольмский синдром[93]. Лола решила, что у Крошки развился стокгольмский синдром. С тех пор, как Макс вытащил пса из океана, тот испытывал своего рода преклонение перед героем. Он сблизился с Максом, несмотря на то, хотел Макс сближаться или нет. И Лоле, со своего места на диване в салоне, привязанность не показалась односторонней.

Она взглянула поверх обложки журнала «Saltwater Fishing», который безуспешно пыталась читать, на камбуз. Макс развернул на столе карты, и ему приходилось постоянно сдвигать Крошку со своего пути.

– Брысь отсюда, Кро, – сказал он, прочерчивая линию на карте. Мужчина немного повертел в руках секстант, затем начертил еще одну линию. Солнце село час назад, и он снова запустил двигатели. Включенный свет лился на него и Крошку, играя в его волосах и на кончиках ушей пса.

Лола не знала, как относиться к привязанности, возникшей у Крошки к Максу. Раньше она никогда и ни с кем не делила пса, и сейчас призналась себе, что немного ревнует. Но в то же время, девушка радовалась, что ее пес наконец-то нашел дружескую мужскую компанию, независимо от того, что это ненадолго. Кроха нуждался в мужском влиянии, и она радовалась, что Макс больше не угрожал выбросить его за борт или съесть.

Лола поднялась и двинулась в камбуз.

– Ты выяснил, где мы находимся? – спросила она, подходя и вставая рядом со столом.

Он быстро оглянулся на нее.

– Здесь, – это все, что он сказал и указал на карту.

Лола не могла поверить, что вернулась к вытаскиванию из него простейшей информации.

– Где «здесь»?

– Приблизительно в шестидесяти милях к юго-востоку от Бимини.

– Сколько пройдет времени прежде, чем мы достигнем острова?

– Не могу сказать. Сегодня мы не слишком продвинулись. – Он поднял расплавленную ракетницу, пилочку для ногтей и тюбик супер клея.

– А что ты сейчас делаешь?

На сей раз он даже не потрудился взглянуть на нее.

– Как ты и просила, делаю радио. – И, не говоря ни слова, он взял новый бинокль, который где-то нашел и подтолкнул его к ней. – Займись чем-нибудь полезным.

Окей, что-то сделало его очень раздражительным, и Лола подумала, что лучше всего просто уйти. Она схватила бинокль и двинулась прочь от бликов, падающих на кормовую часть палубы, и погрузилась в темноту. Небо оказалось битком набито миллионами звезд, и девушка повернулась кругом, пока не нашла Большую Медведицу. Сильный ветер развевал ее волосы, отбрасывая их на лицо, и она аккуратно заправила несколько прядей под воротник блузки.

Девушка подняла бинокль к глазам и пристально вгляделась в чернеющий Атлантический океан. Мало того, что Макс раздражен, Лола была уверена, что он избегает ее. Какая ирония. Вчера она пыталась избегать его, сегодня он избегает ее.

Для нее это выглядело так: если она находится в одном конце яхты, он остается в противоположной части. Сначала Лола подумала, что это потому, что он знает – она купается, и хочет предоставить ей уединение, но даже после того, как она оделась и нашла Макса на носу лодки, он просто вручил ей бинокль и ушел, не сказав ни слова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Солнце лилось на его темные волосы, он подошел к платформе, разделся до нижнего белья и нырнул в Атлантику. Девушка сидела на носу яхты, опустив ноги по сторонам. С биноклем в одной руке, она наблюдала, как мужчина плавал кругами вокруг Доры Мэй. Время от времени Макс посматривал на нее, но не нарушал круговое движение и не останавливался, пока не проплыл приблизительно час. Все всяких сомнений, он пытался избегать ее, начиная с обеда.