Ее все любили - Шарль Эксбрайа

Катенуа на какое-то мгновение смутился.

- А ведь действительно... Вы очень ловки, мсье комиссар, и умеете разговорить людей.

- Вы сожалеете, что были откровенны со мной?

- Сожалею или нет, это уже не имеет никакого значения.

Затем, с двусмысленной улыбкой на губах, добавил:

- Надеюсь, вы не будете упрекать меня в том, что я, пусть даже сам того не желая, оказываю помощь правосудию?

Шагая в сторону старого города, где на улице Эгийри жил преподаватель Лоби, Гремилли размышлял о своем разговоре с мэтром Катенуа. Этот страстный любитель лошадей, похоже, без особого трепета относился к такому понятию, как дружба. Беззаботность, с которой он говорил об Арсизаке, и то, каким образом он предал Лоби, озадачивало полицейского. Поведение адвоката вызывало в нем внутренний протест. Оно никак не вязалось с взаимной и глубокой привязанностью, которая сплачивала членов знаменитого клуба. А если предположить, что Арсизак был ближе адвокату (они оба носили мантию), чем Лоби, и он решил принести последнего в жертву, лишь бы отвести все подозрения от прокурора?

На звонок полицейского, стоящего перед искусно отделанной резьбой дверью старинного дома, вышла не полная, но довольно плотная красивая брюнетка.

- Комиссар полиции Гремилли. Мне бы хотелось увидеть мсье Лоби.

- Вам повезло, он только что вернулся из лицея. Пожалуйста, проходите.

Коридор, в который провели полицейского, был узким, но уютным. Обои теплых тонов с изображением античных масок выдавали живущего здесь интеллектуала. Мадам Лоби опередила Гремилли, открыв дверь изрядно заставленного мебелью кабинета.

- Ренэ, мсье хотел бы с тобой поговорить.

Из-за груды книг и тетрадей показался преподаватель. Голос его был столь же холоден, как и во время их встречи в кафе на бульваре Монтеня:

- А, мсье комиссар... Пришли брать у меня уроки?

Не дожидаясь ответа гостя, он повернулся к жене:

- Ивонна, позволь представить тебе комиссара Гремилли, который ищет того, кто свел счеты с Элен Арсизак. Мсье комиссар, моя жена.

Ивонна мило улыбнулась и, перед тем как оставить мужчин вдвоем, спросила полицейского:

- Надеюсь, мсье комиссар, вы не рассчитываете найти его здесь?

После чего она скрылась за дверью, не став, как и ее муж, ждать, что ответит Гремилли. Преподаватель освободил стул от горы бумаг и предложил его нежданному гостю:

- Прошу, мсье комиссар. Слушаю вас.

Подождав, пока Лоби займет свое место за столом, Гремилли спросил:

- Вы преподаете историю, если не ошибаюсь?

- Вы не ошибаетесь.

Его тон не потеплел и не стал менее презрительным, и Гремилли сразу понял, что добиться чего-то серьезного от этого парня с бритым черепом и суровым взглядом сквозь очки без оправы ему не удастся.

- Я буду вам признателен, если скажете мне, где вы были в ту ночь, когда убили мадам Арсизак.

- У мэтра Димешо, с Катенуа и Сонзаем.

- Это мне известно.

- Тогда зачем вы меня спрашиваете?

- Чтобы услышать это от вас.

- Эти наши еженедельные встречи - единственная разрядка, которую я могу себе позволить. Не хватает времени, я уже два года работаю над книгой о Людовике Пятнадцатом, которого мне хотелось бы реабилитировать в глазах общественности.

- Прекрасные намерения.

- На которые вам ровным счетом наплевать?

Решив не нарушать стиль разговора, Гремилли ответил:

- На которые мне ровным счетом наплевать.

- В таком случае, если вам не о чем больше меня спросить...

- Уточню еще одну деталь, с вашего позволения. Если вы отдаете львиную долю своего времени, не считая вашей непосредственной работы, Людовику Пятнадцатому, то каким образом вы умудрялись еще встречаться с Элен Арсизак?

- Пардон?

- Вы были любовником мадам Арсизак.

- Это вопрос или утверждение?

- Утверждение.

- В таком случае смею вас заверить, что вы заблуждаетесь.

- Вы меня поражаете.

- А вы считаете, что я обязательно должен был быть любовником этой дамы?

- Мсье Лоби, прошу вас!..

- Если вы требуете, чтобы я принимал ваши слова всерьез, то и говорите серьезно.

- А я и говорю серьезно.

- Незаметно.

- Сожалею, но мое положение требует, чтобы прежде всего принималось во внимание мое мнение. Если я говорю, что вы были на короткой ноге с покойной, причины смерти которой я пытаюсь прояснить, то это значит, что меня в этом заверили.

- Вам не следует прислушиваться к различного рода болтовне.

- Согласен, но данный случай - особый: речь идет об одном из ваших лучших друзей. Как вы думаете, о ком?

- Не знаю, меня это не интересует.

- Вы производите впечатление очень уверенного в себе человека, мсье, Лоби.

- Так оно и есть, мсье комиссар.

- Автором этого доверительного сообщения был мэтр Катенуа.

- Марк всегда отличался богатым воображением.

- На самом деле?

- Доказательством этому служит то, что каждое воскресенье он убежден, что выиграет пари на трех первых лошадей.

Оба с неприязнью посмотрели друг на друга. Полицейский спросил:

- Почему вы меня воспринимаете с такой враждебностью, мсье Лоби?

- Мне не нравятся люди вашей профессии, мне не нравятся ваши вопросы, и мне не нравится, когда кто-то отнимает у меня мое время. У меня другие интересы.

- Людовик Пятнадцатый?

- В том числе.

- Что, по-вашему, толкнуло мэтра Катенуа на такую ложь?

- Он обожает играть в шутки с друзьями и... не только с ними.

- Вам не кажется несколько рискованным - тем более для адвоката смеяться над офицером полиции, занимающимся расследованием уголовного преступления, и бросать тень на друга, практически называя его потенциальным преступником?

- Он уже и до этого договорился?

- Он даже поведал мне о том состоянии отчаяния, в котором вы находились, и о вашем желании развестись.

Лоби расхохотался. Гремилли охватила злость:

- Не вижу в моих словах ничего смешного!

- Вам этого не понять!

- Но я только тем и занят, что выпрашиваю разъяснений!

- Самое комичное во всей этой истории - это то, что Марк-то как раз и был любовником Элен.

Чувствуя, что его все дальше и дальше уносит в море лжи, Гремилли готов был опустить руки, отдавшись стихии этого необычного для него мира, где полицию всерьез не принимали. Он был в растерянности и не знал, как себя вести в этой ситуации. Такое с ним случалось впервые. Когда Лоби открывал входную дверь, он задал ему вопрос, который задавал всем:

- Мадам Арсизак была вам симпатична?

- О нет!

- Почему?

- Потому что она ничего не знала о Людовике Пятнадцатом.

Гремилли страшно захотелось что-то сломать или разбить - настолько он был уверен, что над ним в очередной раз посмеялись. Его считали специалистом по самым изощренным хитросплетениям, некоторые из его младших коллег прислушивались к его советам и восхищались им, начальство ценило его... И на тебе! Какие-то перигёские буржуа позволяют себе изгаляться над ним! Так продолжаться больше не может!

Расстояние от дома Лоби до аптеки Сонзая было незначительным, и Гремилли преодолел его за считанные минуты. Посетителей в аптеке не было. Из лаборатории вышел довольно молодой черноволосый мужчина, подстриженный под римского императора Тита. Своим носом-пятачком, ясными и веселыми глазами он напоминал одного из чудных и добрых героев Жюля Лафорга*.

______________

* Французский поэт второй половины XIX в., автор многих поэм и сказок в прозе.

- Мсье что-нибудь нужно?

- Мсье Сонзай?

- Он самый.

- Мы могли бы где-нибудь поговорить с вами?

- Можно... А в чем дело?

- Комиссар полиции Гремилли. Я ищу убийцу мадам Арсизак.

- Да сопутствует вам удача. Мадемуазель Валери!

Послышалось частое постукивание каблучков, и вскоре появилась Дюймовочка - девушка лет двадцати, маленькая и, казалось, очень хрупкая. Механическая улыбка осветила ее круглое фарфоровое личико.

- Мадемуазель Валери, на некоторое время оставляю магазин на вас. У нас с мсье дело.

В лаборатории каждый сел на табуретку.

- Не хотите ли выпить анисового ликера, приготовленного по моему рецепту, мсье комиссар?

- Нет, спасибо. Мсье Сонзай, на что вы тратите свободное от работы время?

- На провансальских поэтов. Я страстный поклонник провансальской поэзии. А вы?

- Никогда над этим не задумывался.

- И напрасно, позвольте вам заметить. Вы себя лишаете такого удовольствия!

- У меня еще есть время исправить свою ошибку. И давно вы влюблены в эту поэзию?

- Почти с самого рождения, точно не помню. Но по-настоящему я почувствовал этот обжигающий душу ритм в день нашей свадьбы с Жанной, ну, знаете, дочкой изготовителя гусиной печенки, который...

- Простите, я не из Перигё.

- Ах да, действительно! Как я вам сочувствую - более чудесного места в мире, чем Периге, отыскать трудно!

- Я обязательно учту это. Так вы говорите, свадьба открыла вам мир поэзии?