Разочарование разбуженной девочки - Роузи Кукла

Она высовывает самый кончик язычка и легонько касается им самой верхней части его головки. Там, где я заприметила маленький, крошечный ротик. Я вижу, как она нежно прижала кончик и медленно протягивает им по головке с самого верха к жилке, натянутой ее рукой, вместе с крайней плотью. А потом она приподнимает член и продолжает касаться им под головкой в ямке, откуда расходится по сторонам его крайняя плоть. Я вижу, как у него посредине тела начинает вздуваться трубочка и как она по этой выступающей трубочке все время скользит язычком. Потом она опять возвращается к головке, но остается все в той, же ямочке. Она много раз то прижимает весь язык, то трогает эту ямку самым кончиком. Я все внимательно запоминаю. Мне интересно видеть такое впервые. Потом она приподнимает лицо и сразу захватывает губами его головку. Она водит своими губами вокруг, изредка, делает на него резкие выпады и тогда вся головка исчезает у нее во рту. Но она опять с нее соскакивает. При этом я вижу, что ее язык все время работает, двигается. Так продолжается десяток секунд, а потом она вытаскивает его головку изо рта и начинает своим языком быстро и часто касаться головки, тела самого члена. Она так быстро и невероятно ловко обхаживает его, что я этому просто удивляюсь. Ее язычок просто порхает, то вверх, то вниз, то слева, то справа. Видеть такое интересно и мне даже нравиться. Она еще минуту трудиться, а потом отрывается и поворачивается ко мне.

— Давай ты, Киска, прикладывайся. Осваивайся.

Она видит, что я пока что не собираюсь прикладываться к этому, ее удовольствию и уж тем более к удовольствию того, из которого эта штучка торчит. Она опять дипломатично говорит, что ей надо в туалет. Поднимается и выходит. Что-то в этих ее частых выходах мне не нравится, и я уже собираюсь с этим разобраться, но меня отвлекает Котобик.

— Ну? — Спрашивает он, с приоткрытыми глазами. — Ты, как?

— Что, как?

— Ну, она же тебе сказала?

— Что?

— Ты, осваивайся. Она сказала, чтобы ты осваивалась и прикладывалась.

— Что! — Возмущаюсь. — Ты, что себе возомнил? Да она же знаешь, какая хитрющая?

Она тебе напела, и ты уже себе возомнил, что ты геркулес без листочка? Я, например, так не считаю. И вот еще, что? Лежи и помалкивай. Твои удовольствия от тебя никуда не уйдут. Наслаждайся ими, пожалуйста, без меня. Понял. — Он утвердительно кивает головой.

— У тебя по прейскуранту, мин нет, потом с резинкой спереди и сзади. Ну и дурак же ты! Сзади, это как с собачкой. Понял. А о том, что ты думаешь, у тебя просто времени не хватит. Ну, ты и развратник! Готовься, сейчас тебя затрахает профи. Идет. Все!

Входит профи. Я на нее смотрю и вижу, что она немножечко не в себе. По глазам вижу. Она их прячет, но я все равно успеваю заметить, их неестественный блеск и расширенные, как мне кажется, зрачки.

— Я вот, что подумала. — Говорит она. — А ты мне скажи, сначала, он не слышит, что мы говорим?

Поясняю, что он, мол, слышит, но ничего не запомнит. Для того, что бы ему запомнить мне надо ему слова маркеры сообщить. Ну, что бы он зацепился за них в памяти и запомнил сопутствующие слова. А пока я это не буду делать, так что говори и не стесняйся. Она уже хочет выдать мне очередные перлы, но я ее перебиваю и напоминаю ей, что она еще мне должна кое, что показать с моим человеком. Она пытается что-то предпринять и даже начинает говорить мне, чтобы я продлила ей на час встречу, иначе она не успеет и то, и это. Нет, говорю. У меня нет больше времени, нам с ним надо ехать по делам и у нее на все про все. Смотрю на часы и говорю, что у нее еще тридцать минут и все. И расстаемся. Она начинает нервничать. Потом действовать. Не стесняясь, прямо при мне задирает ногу, обнажается вся и, подловив рукой, его торчащий стволик, садится на него сверху. При этом поясняет.

— Ты должна осторожно садиться. Так можно беды наделать. Главное, это свои ушки разведи шире и потом не спеша, с удовольствием. Вот, так! Вот! Ой, хорошо!

Я все прекрасно вижу. Вижу, как она бесстыдно, при мне, широко растянула пальцами свои губки в стороны и, удерживая второй рукой пенис, приблизилась к его верхушке. А потом легко и свободно опустилась.

Этот момент меня покорил. Я действительно испытала вожделение. Почувствовала, как будто это в меня входит его торчащий жезл. Даже внизу живота заныло. Я могла все хорошенечко рассмотреть, и я видела. Видела ее ярко-красную, нежную наружную плоть и уже бледно-розовую пещерку. Видела, что они влажные и слегка блестят, видела какие они податливые, растяжимые. Запомнила, как она на него села и по нему заскользила.

Она закрыла глаза и начинает ерзать. Вдруг, как ни в чем небывало, очухивается, ищет меня глазами и начинает говорить мне.

— Ты, знаешь? Я ведь о чем хотела тебе сказать? — Говорит и начинает усердно двигать бедрами.

— Я хочу предложить тебе би…и…з…нес! — Говорит с усилием, потому, что ерзает.

— Да..а..ва..й. Вмес. те. Вмес. те. Вот, так!

Я ничего не понимаю. О чем это она.

— Мне, нуж…на…а…а, на…а…пар…ни…и…ца…а! У ме…е…ня…я уже бы…ы…ла…а. О…о…на…а.

Я ее пытаюсь слушать, но пока ничего не понимаю и больше увлечена происходящим. Я вижу, как она, то откидываясь, то припадая, елозит на нем бедрами, и я почти физически ощущаю, как он там у нее двигается. А она тем временем снова, трубит, обращаясь ко мне сверху.

— У те…е…бя…я е…е…сь…ть то…о…о, что…о…о му…у…жи…и…и…ки…и лю…у…бя…я…я…т. У… у… у…ме…е…ня…я, о…о…о…пы…ы…т.

Наконец-то я начинаю понимать из этих ее звуков то, о чем она мне хочет сказать. И пока она на нем скачет, она мне говорит, все так же протягивая гласные о том, что вместе мы бы смогли хорошо заработать. Она, сидя на нем, трубит гласными и говорит, что знает, как продать мою девственность. За хорошие деньги. Я ей хочу возразить, но она трубит мне в ответ, что я не понимаю ничего. Ведь моя девственность все равно скоро кончится и что тогда? А то, что, если я ее послушаюсь, то она знает кое-кого, кто бы мне заплатил тысяч пять за право порвать мою паутинку. Я ей говорю о муже, но она мне, да брось, ты, он, же ведь никуда не денется. Пусть остается.

Она слезает, но, тут же, ее лицо исчезает с моих глаз. Я вижу только ее голову, которая заслоняет собой, то место, на котором она только что скакала. Голова живая. Двигается. То опускается, то поднимается. Спустя минуту она отрывается и, повернув ко мне голову, спрашивает.

— Ты, не будешь?

— Что? Не будешь? — Спрашиваю, не понимая ее.

— Ну ладно, я сейчас закончу и поговорим.

Смотреть дальше не хочу, пусть они сами разбираются. Выхожу на кухню, готовлю чай. Через пять минут заходит Мурка. Плюхается на табурет, хватает чашку и жадно пьет воду.

— Уф! Мне всегда хочется запить после этого. — Признается она.

По тому, как она схватила мою чашку и пьет из нее мне становиться неприятно. Ведь она же только, что оторвалась от него и сейчас прикасалась этими же губами к моей чашке. Мне ее откровенность уже порядком надоела, и я уже хочу заканчивать со всем этим. Но она быстро включается и, наклонившись над столом, заговорщицки начинает мне сообщать о своем гениальном плане.

— Вот смотри, какой расклад. Мы с тобой работаем на пару. На контрасте. Нет. Не на контракте, а на контрасте. У тебя эти. — Показывает на мою грудь. — А я на подхвате.

— С твоими данными ты запросто в месяц можешь штуки три, а то и пять поднимать. Конечно, тебе без меня не справиться, ведь я все ходы и выходы знаю и клиентов. Так, что через неделю у нас отбоя не будет от желающих.

— Погоди, погоди. — Говорю я. — Это что же ты хочешь, на мои сиськи клиентов приманивать! Ты, что же решила меня продавать, как тело? — Она смотрит на меня, не понимает.

— Ну, ты даешь, Мура! Ведь, сама только что жаловалась на то, что тебя используют, а уже решила, что так же будешь и меня использовать? — Она соображает, молчит.

Мне смешно, но я не подаю вида и, желая ее раззадорить, продолжаю.

— А ты, что ты будешь делать?

— А! Я же ведь тоже с тобой буду, я же сказала на контрасте.

— Это как?

— Ну, вот клиент пришел. Ты с ним работаешь, ублажаешь. Даешь ему потрогать, пососать, если надо. А когда он западет, то и я подключусь. Мы с тобой вдвоем таких бабок наломаем! Соглашайся!

Я молчу, меня разбирает смех, а чтобы не выдать себя с головой я начинаю возиться с посудой у раковины. Она все еще ничего не понимает и продолжает.

— Я в прошлом году так работала на подхвате с Шуркой. Она сисястая была, и на нее клиент шел хорошо. Я на подхвате все время. Мы классно заработали. А потом она со своим иносранцем умотала и я одна осталась. Ну, не совсем одна. У меня ведь тоже мужичок есть. Ух, какой. Мачо! Я его посадила за компьютер, и мы стали с ним парой выступать. Так сказать в свободное от работы время.

— А ты, как к свиньям относишься? Ничего, терпеливо?