Ципили, Тимбака и смех(Повесть-сказка) - Арутюнян Сагател Мимиконович

Тарон перелез с ветки на ветку и, протянув ей руку, тоже спрыгнул.

Они сидели на валунах и молчали. У обоих не хватало духу глянуть наверх, откуда вместе с деревом слетели вниз. Сейчас все было страшнее, чем когда падали. Тогда от неожиданности даже испугаться не успели.

— Что нам теперь делать? — спросил Тарон.

— Не представляю! Просто не представляю, — сказала Асмик. — Мануш с бабушкой придут, а нас нет. Что они подумают?

— Что они подумают! — сердито бросил Тарон. — Скажи лучше, что мы будем делать? Мануш не найдет нас, и одна отправится домой. А мы в этой пропасти что придумаем?..

Асмик не знала ответа. Действительно, что делать?.. Хорошо бы выбраться наверх. Но как? По обе стороны ущелья отвесные голые скалы. Один выход: идти вдоль реки, вниз или вверх по течению, может, где-то и отыщется спасительный путь.

Долго сидели они в молчаливой задумчивости. Но вот Асмик встала:

— Пошли!

Тарон покорно двинулся за ней. Идти по камням нелегко, а что делать. Так, падая и поднимаясь, они прошли порядочно, но картина была все та же: по обе стороны стеною высятся скалы и никаких надежд выбраться из ущелья.

Однако маленькая надежда все же замелькала. Чем дальше они шли вниз по течению, тем ниже становились берега.

— Видишь, прибрежные скалы стали пониже, может, выйдем на открытое место?..

— Ничуть не стали ниже, — возразил Тарон. — Лучше давай сядем, отдохнем чуть-чуть.

— Соображаешь, что ты говоришь?.. Скоро стемнеет, а мы все еще в этой теснине. Представляешь, что с нами будет, если не выберемся?

— Не скоро стемнеет, сейчас утро.

— Здравствуйте, утро ему! Когда оно было-то? Мы из дому утром вышли!

— Тогда был рассвет, а не утро.

— Уже и полдень миновал! Погляди, где солнце!

Действительно, солнца не было видно. Ущелье утопало в тени.

Они прошли порядочно, когда, наконец, увидели, что противоположный берег стал много ниже, а потом скалы и совсем сошли на нет и горизонт открылся. Но, на беду, так было на другом берегу. На их же стороне высилась все та же каменная стена. И это бы ничего, но метров через двести вдруг кончилась дорога: скала преградила ее. И речной поток, затихая, тоже как бы остановившись, разлился озером. Перейти его нечего было и думать.

Тарон сел на камень и захныкал:

— Я хочу домой, к маме хочу… Зачем вы потащили меня с собой!..

— Подумать только, мы его потащили! Забыл, что сам просился: возьмите да возьмите с собой в большой лес. Давай лучше соображать, как отсюда выбраться.

— Выберешься тут! Словно в колодце сидим.

— Ущелье наверняка куда-нибудь выведет. Нам бы только на ту сторону перейти.

— То-то и оно. А как перейти? Я и плавать не умею.

— Надо поискать, где мелко… Но нас, наверно, уже ищут… Лучше здесь подождать.

— Ищут тебя, как бы не так… А если я есть хочу?

— Ешь смородину.

— Она мне опротивела.

— Конечно, опротивеет, с утра живот ею набил. Ничего не поделаешь, придется потерпеть.

— Ты говорила, что у тебя есть оладьи.

— Успеем оладьи съесть, — решительно сказала Асмик, — кто знает, сколько нам здесь сидеть. Может, не один день.

— Как это не один день? Что ты такое говоришь? Я домой хочу! — Тарон вскочил. — Идем, чего мы тут расселись! — крикнул он.

— Куда идем? — безнадежно спросила Асмик.

— Сама же говорила, скоро выберемся, а теперь пугаешь, что, может, и не один день нам здесь пропадать…

Асмик вдруг ощутила, что она старше Тарона, что надо успокоить его, быть с ним как старшая сестра. Ведь, если честно, то они с Мануш любят Тарона. Правда, часто воюют с ним, но и без него не могут. Как-никак единственный мальчик. Единственный мужчина.

Однажды он заболел, целых пять дней у него была высокая температура. Вот тогда-то девочки и почувствовали, что любят Тарона, жалеют его, вечного спорщика.

— Тарон, миленький, — ласково сказала Асмик, — не бойся, нас скоро найдут. Уже ищут.

— А чего ты тогда бережешь оладьи?

Асмик хотела было вынуть из сумки сверток с едой, но потом все же передумала. Сейчас они ведь не очень голодны, кто знает, как все повернется.

— Нет, не дам! — решительно сказала она.

Тарон обиженно отвернулся. Не мигая, глядел он на медленно текущую воду. Вспомнился дом, мама, которая никогда не оставляла его голодным, и все самое вкусное доставалось ему. А тут пропадай с голоду в этом злосчастном ущелье и жди, когда Асмик соизволит дать поесть.

Не случайно Тарон так голоден. Асмик сказала, что уж полдень минул, а он всегда в это время отрывался от игры и бежал домой «ко второму завтраку», как говорила мама. На столе все было готово, и вкусный пирог наполнял дом таким чудесным запахом. Тарон в нетерпении, бывало, с ходу схватит то того, то другого, за что ему, конечно, попадало от мамы. «А ну, сначала мыть руки, — говорила она. — И умыться не мешает, весь чумазый…»

После таких воспоминаний усидишь ли тут голодным?

— Хочу домой! К маме хочу! — опять заныл Тарон.

— Лучше бы ты помолчал, — тихо сказала Асмик. — Из-за тебя ведь все так вышло. Понесло на край обрыва. Мало было в лесу ягод? Хорошо, не разбились, дерево спасло. Не упади мы на него, страшно подумать, что было бы.

— Да, но тот куст не такой, как все, это была царская смородина…

Асмик не ответила. Посидев какое-то время молча, она вдруг, на удивление Тарону, развернула сверток и протянула ему два оладышка.

— На, ешь. Только больше не проси.

Тарон недоверчиво поглядел на Асмик, но, не заметив ничего подозрительного, схватил оладьи и стал жадно есть. Успел проглотить один, когда увидел, что сама Асмик не ест.

— А… а ты?.. Ты почему не ешь?

— Я пока еще не проголодалась. — И чтобы перевести разговор, посмотрела наверх и сказала: — Ты ничего не слышишь? Мне почудились какие-то голоса.

— Никаких голосов.

Но Асмик и в самом деле что-то послышалось. И она во все горло закричала:

— Мануш! Э-эй, Мануш!

— Сколько бы ты ни звала, тебя отсюда никто не услышит.

— Ты лучше тоже крикни. Время от времени надо подавать голос. Если нас ищут, могут услышать.

— Мануш, Мануш, мы здесь!..

Тарон присоединился к Асмик.

— Мануш! Мануш! Мануш!

— Бедняжка Мануш, — с грустью сказала Асмик, — ищет, наверно, нас, волнуется.

— Вовсе и не ищет. Небось давно уже дома.

— Как у тебя только язык поворачивается, такое говоришь про Мануш! — сердито бросила Асмик.

— Конечно же, она дома. Очень ей надо искать нас.

— Ты просто ее совсем не знаешь. Она не способна бросить друзей в беде.

— Да, но… Видали мы…

И тут Асмик разозлилась. Схватив Тарона за рукав, она притянула его к себе лоб в лоб и спросила:

— Ну-ка, скажи: а ты мог бы бросить нас и уйти домой? Да, вижу, что мог бы, раз о других так думаешь.

— Я? — Тарон на миг растерялся. — Кто тебе сказал, что я мог бы уйти?

— Ушел бы, ушел бы, вижу по тебе!..

— Да, я пошел бы домой, чтобы позвать на помощь взрослых. Они бы в сто раз быстрее разыскали, и не сидели бы мы в этом колодце голодными!.. Дай мне еще оладьи… Дай, слышишь…

— Ничего я тебе больше не дам, — отрезала Асмик. — Ты только о своем желудке печешься… А ты злой, раз думаешь такое о Мануш!

— Вовсе я и не злой… Я голодный.

— Ну, а я что говорю, только и думаешь о еде. Мы больше никогда не возьмем тебя с собой в лес!..

— Ты сначала выйди отсюда, а уж потом будешь думать, брать или не брать меня в другой раз в лес…

Едва Тарон умолк, ему вдруг тоже показалось, будто кто-то подает голос.

— И я, кажется, слышу…

— Ага, вот видишь!..

И ребята затихли, прислушиваясь к малейшему звуку. Но ничего так и не услыхали.

— Нет никого, — с грустью промолвила Асмик. — Да и кому нас тут окликать, если никто не знает, где мы находимся.

— Мне страшно. Что будем делать, когда стемнеет? Мы как в ловушке. Отсюда никак не выйти.