Перевёрнутый мир - Елена Сазанович

— Ну-с, коллеги, мы собрались по весьма важному делу, которое к тому же может обойтись мне не дешево и кое в чем является достаточно проблематичным, — начал он вычурно свою речь, как на благородном собрании. И мне показалось, что он к тому же не слишком умен, что пытается скрыть за высокопарными фразами.

— Да-с, мы-с во внимании, — дрожащим голосом пролепетал Лютик и подобострастно уставился на Залетова.

Тот бросил взгляд на огромные золотые часы.

— Что-то Альбина задерживается. Извините, господа, она приводит себя в порядок в туалетной комнате. А мы пока закажем ужин. — Залетов щелкнул небрежно пальцами, и перед нами в одну секунду возникла официантка в синем атласном кимоно. Ее круглая, румяная и очень русская физиономия сияла. Она протянул нам два меню.

Право изучать его я предоставил Лютику. Перечень блюд шокировал моего приятеля. Он долго чесал лысину, крутил бумажку в руках, даже понюхал, словно по запаху собирался определить качество описанных блюд, но, похоже, ни одного слова не понял, словно там были выведены только замысловатые иероглифы. Наконец он выкрутился.

— Георгий Павлович, — пролепетал Лютик, обращаясь к продюсеру, и даже слегка почтительно поклонился, — мы целиком и полностью доверяем вашему вкусу.

Надо отдать должное, вкус у Залетова оказался отменный. Это я оценил позднее. А пока с некоторым удивлением смотрел на его жену, которая подошла к нашему столику. От хищницы там не было и следа, равно как и от цветущего невинного деревца. Скорее уж серый воробышек, которого не выделишь среди ему подобных. Слегка общипанный и даже немного жалкий. Не знаю, что она там приводила в порядок, но ей явно это не помогло. Не скажу, что она была некрасивой. Она была просто никакой. Я, во всяком случае, не запомнил ее ни с первого взгляда, ни со второго, ни с третьего. Только когда не один месяц бок о бок пришлось с ней поработать на съемочной площадке, я с трудом научился распознавать ее в толпе. И искренне жалел зрителя, который запомнит ее разве что к концу сериала. Единственным ее достоинством была молодость и дорогие шмотки, на которые не скупился Залетов. А так — серые жиденькие волосики, разбросанные по узким плечам, серенькие глазки, которые она пыталась безуспешно выделить краской, впалые бледные щеки с толстым слоем румян — вот, пожалуй, и все. Оставалось надеяться, что она хотя бы не серенькая актриса.

Она сразу же умудрилась впиться в меня жадненьким бесцветным взглядом. И я со страхом посмотрел на Лютика, умоляя о поддержке. Он мне ободряюще подмигнул.

Нам подали суши с лососем и авокадо, к которым прилагался соевый соус и очень острый хрен. Залетов профессионально орудовал палочками «хаси», а мы с Лютиком беспомощно вертели головой в поисках обычных вилок, но безуспешно. У меня журчал живот от голода, и я незамедлительно отомстил Залетову.

— Тоирэ ва доко дэска! — уверенно изрек я по-японски последнее, чем располагал мой японско-русский словарь.

Залетов слегка поперхнулся, вытер жирные губы специальной горячей салфеткой, и с уважением посмотрел на меня.

— Вы прекрасно говорите по-японски. К сожалению, я не знаю этого сложного, интересного языка.

— Я пожелал вам приятного аппетита, — не моргнув, солгал я. Хотя на самом деле спросил, где находится туалет.

Залетов поблагодарил меня, а мой авторитет значительно вырос. И продюсер приступил к деловому разговору, в котором я ничего не понимал. Но Лютик на этом съел собаку. Недаром Залетов принял его за моего агента, не подозревая, что тот собирается ни больше ни меньше — снимать. Они что-то говорили о смете, месте съемок, об условиях контракта. А я тупо поглощал пищу, неуклюже орудуя дурацкими палочками, уставившись в тарелку и всячески избегая назойливого взгляда Альбины. В общем, выглядел типичным неумным, но красивым артистом, которого продавали, покупали, сдавали в аренду. И в которого была влюблена жена богача. В этот миг я позавидовал Ростику: ему не пришлось присутствовать на этом светском рауте. И искренне пожалел себя. Но когда я краем уха услышал сумму, которую получу за сериал, то успокоился. И уже себя не жалел.

— Ну что ж, — заключил Залетов, промокнув губы салфеткой. — Практически дело решенное. Завтра подпишем договор, и вы почитаете сценарий.

Я, конечно, ничего не понимал в кино, но мне все же казалось, что вначале нужно прочитать сценарий. Насколько я помнил, вначале всегда было слово. И мне хотелось, чтобы это слово я имел тоже.

— Я понимаю, — начал я, приняв серьезный вид, чтобы не подумали, что я законченный тупой артист. — Я все понимаю, и премного благодарен за доверие, но сценарий… Мне бы хотелось его прочитать сегодня же. Возможно, я не подхожу для этой роли. Или роль не подходит мне.

Лютик незаметно для всех крутил пальцем у виска и делал отчаянные жесты. А Залетов просто непонимающе уставился на меня. Он так и не смог вспомнить высокопарные слова, которые говорятся в подобных случаях. Поскольку с такой дерзостью начинающего артиста сталкивался впервые.

— Вообще-то, многие мне руки были готовы целовать за подобное предложение.

Я с брезгливостью взглянул на его сухонькие, выцвевшие ручонки, унизанные золотыми кольцами. Лютик с готовностью вскочил со стула, и мне вдруг показалось, что он и впрямь готов целовать руки этому проходимцу. Но у него хватило ума лишь их горячо пожать. Я испугался, что Песочный сейчас рассыплется от крепкого рукопожатия. И от всей души ему этого пожелал. А Лютик что-то лепетал извиняющимся тоном, пот градом стекал с его лысой головы на золотистый пиджак. Вообще, я сегодня увидел перед собой совсем другого Лютика. Он походил на лакея и вполне смог бы работать в этом ресторане, подобострастно обслуживая залетовых.

Наконец ему удалось убедить Песочного не обижаться. И тот даже соизволил произнести речь:

— О, как я понимаю артистов. Народ неуравновешенный, зачастую не дающий отчета своим действиям и поступкам. Народ богемный и непредсказуемый. Ну что ж, значит, мы договорились.

Лютик закашлялся, поправил салфеточку у тарелки Залетова и даже сдул с нее пыль.

— Георгий Павлович, — Лютик начал таким сладеньким тоном, что казалось, он вот-вот растает. — Миленький Георгий Павлович, а что вы решили, так сказать, с основным тружеником нашего славного кинематографа, то бишь с режиссером?

— С режиссером? — искренне удивился Песочный, словно до него только теперь дошло, что в кино должен быть еще и режиссер. — Ах да. У меня есть на примете один, безусловно, талантливый, бесспорно одаренный режиссер, к тому же с большим опытом и не меньшим вкусом.

Лютик закашлялся, при этом бросая на меня свирепые взгляды. Лютик не принимал конкуренции. Мне пришлось подточить голос, и я откашлялся.

— Георгий Павлович, — замурлыкал я, — в общем, не хочу показаться вам до конца дерзким, но я согласен работать с вами лишь при условии, что режиссером будет Люциан.

Лицо Залетова буквально побагровело, как небо перед дождем.

— Вы мне смеете ставить условия?

Я вспомнил слова Лютика — нужно идти до конца, и дело выгорит. И я заговорил в тоне Песочного, но достаточно категорично. Я торговаться не собирался. Меня вообще все это мало трогало. Но Лютика стало жаль. Он так хотел быть режиссером.

— Как я могу?! Но дело в том, что я не последнее лицо в кинематографе. И смею вас уверить, ваше предложение является не единственным. Я тоже, как и вы, могу выбирать. Да, кстати, это мое последнее слово.

Залетов глубоко набрал в рот воздух. И выдохнул. Вновь набрал, видимо сочиняя достойный ответ. И пока он занимался сочинительством, вдруг совершенно неожиданно что-то возле меня запищало. Я недоуменно повернул голову на писк. Это была серенькая Альбина.

— Что вы, Ростик. Нас вполне устраивает Люциан. А я согласна сниматься только с вами, — она слегка прикоснулась ладошкой к костлявой руке продюсера.

Ее слова прозвучали достаточно откровенно, видимо, по недомыслию. Я с ужасом уставился на Залетова. В подобном случае он должен, по меньшей мере, запустить в меня бонсаем. Но реакция Песочного была столь неожиданной, что я несколько растерялся.

— Договорились, — просто и с достоинством ответил он. — Я уверен, что Люциан оправдает мои ожидания, как, кстати, и вы.

И он как-то загадочно на меня посмотрел. Что ж, он вполне демократично ведет себя по отношению к своей молодой жене, подумал я. Впрочем, возможно, его даже устраивает, что она флиртует с другими. Мне стало так гадко, что я залпом выпил горячее рисовое сакэ, даже не поморщившись. Жар мгновенно разнесся по всему телу. И мне вдруг захотелось начистоту высказать этой отвратительной парочке все, что я о них думаю. Так, наверно, и поступил бы Ростик. Но Лютик на лету ухватил мои подсознательные желания, поспешив откланяться. Схватив под руку, он потащил меня мимо японского садика, пару раз споткнувшись о замшелые валуны. Уже на улице, отдышавшись, Лютик обнял меня и звонко поцеловал в щеку.